Уже третьи сутки он колол Наташе физраствор только для того, чтобы полюбоваться на ее белую тощую задницу, вызывавшую у него чувство, близкое к экстазу. Аля залпом допила чай с ликером и упала на кровать. Иногда ей нравилось, что к ней в палату так никого и не подселили.
«Интересно, почему Наташа сказала, что обстановка в больнице чем-то напоминает наш институт? Только ли отсутствием ремонта?» — подумала Алиса, закрыла глаза и провалилась в сон.
Когда в замке послышалось шевеление ключа, Тигринский чуть с ума не сошел от радости.
— Аля! — закричал он, прыгая возле двери в семейных трусах в мелкий цветочек. — Аля! Ях-х-ху-у-у! Ях-х-х-ху-у-у!!
Стас пел и прыгал, прижимая к груди Казбича, который фыркал и пытался царапаться. Дверь отворилась, и в проеме появилась усталая, смутно знакомая Тигринскому рожа. Аспирант остолбенел и, заподозрив худшее, тяжело сел на скамеечку в прихожей. Рожа, впрочем, тоже выглядела весьма озадаченной.
— Извините… это квартира сорок семь? — спросил Борщ, оглядываясь в поисках таблички. Пару раз он доставлял Алю домой после особо масштабных институтских праздников, но не был уверен, что именно эта дверь — ее.
— Да, это сорок седьмая. А г-г-г-где Аля? — проблеял Стас, густо покраснев и начиная, по своему обыкновению, заикаться. Такого поворота событий он никак не ожидал.
— С Алей все в порядке, она в больнице, но уже поправляется. А ты кто?
— Я Стас Тигринский, ее коллега.
— Коллега, значит. Аспирант Стручкова и первооткрыватель затопленного городка? Знаем-знаем, — с сарказмом отозвался мужчина, оглядывая заросшего щетиной Стаса в трусах. — Коллега, но здесь живете? Так?
— Да, — ответил Стас, немного подумав. — Я здесь живу.
Последние четыре дня он тут действительно жил.
— Аля попросила меня покормить кота, но, надеюсь, вы его и так кормите, — сказал мужчина, вышел на лестничную клетку и начал закрывать дверь.
— Стойте! Подождите! Не ух-х-ходите! Выпустите меня отсюда! — закричал Тигринский и бросился вперед, не давая молодому человеку закрыть дверь.
Тот остановился на пороге. В глазах были усталость и отвращение.
— Ах, ты хочешь отсюда уйти? К сожалению, Аля не уполномочивала меня кого-то впускать или выпускать. Она даже не предупредила меня, что здесь кто-то живет. Так что проблемы входа-выхода ты будешь решать с ней.
И Борщ попытался решительно захлопнуть дверь. С утробным воем Стас просунул голую ногу в оставшуюся щель.
— М-м-мужик! Выпусти меня отсюда! Кто бы ты ни был! Пож-ж-жалуйста!
— Птенец ты желторотый, свинтус безмозглый, баклан чешуекрылый, — беззлобно выругался Борщ. — Я, господин Тигринский, не «кто бы ты ни был», а инженер второй категории НИИ географии Александр Барщевский. Что ж ты за три года ни с кем в институте не познакомился? Приходил утром затемно и уходил, когда из бара по соседству уползал последний посетитель? Не ел, не пил? Бутербродами давился? На Стручкова калымил?
— Бутербродами я не давился. Стручков сам их съедал. Найдет — и съест. Найдет — и съест! Я уже и прятал, и…
Но Борщ не стал слушать, что и где прятал Стас.
— Ладно, молодой человек, собирайте вещи и выметайтесь, пока я на вас не рассердился. А я покормлю-таки кота.
— Спасибо! — по щеке Стаса чуть было не потекла скупая мужская слеза.
— Ну ты хоть расскажи подробнее, в чем дело? Как там Аля? — закричал он Барщевскому, который закрыл дверь, прошел на кухню и положил в миску ошалевшему от радости Казбичу «Вискаса».
Борщ ничего не ответил.
Держа в одной руке свитер, а в другой сумку, Стас заглянул на кухню и обомлел: Барщевский с интересом изучал драгоценные координаты, написанные на виниловых обоях черным фломастером. У Стаса перехватило дыхание, в глазах потемнело от возмущения.
— Ты что там пялишься?! А ну отойди! Вот статья выйдет, тогда и прочитаешь вместе со всеми!
— Ты идиот, дурилка безмозглая. Да мне своих денег вполне достаточно, нужны мне твои черепки. Ну кому я их продам? — глумливо сказал Барщевский. — А ты, если хочешь побыстрее обнародовать свое открытие, размести материальчик в Интернете. Или ты, дубина стоеросовая, дятел новокаховский, не знаешь, что такое Интернет и где его можно найти?
Он обидно засмеялся.
«Новокаховский дятел» добил Стаса окончательно. Тигринский бросился вперед и сбил Борща с ног. Они покатились по полу.
— Ах ты, гад! — орал Стас, колошматя Барщевского разделочной доской на длинной веревочке. — Ты за свои слова ответишь!
— Идиот, дубина стоеросовая! Иди собирай шмотки и проваливай отсюда! — хрипел в ответ Борщ, утративший часть боевого задора вследствие комфортной сытой жизни и постоянного использования автомобиля. Тигринский, проведший последние восемь лет в боях с тараканами и похитителями носков, рубашек и кусков хлеба, был явно сильнее.
— Я тебя убью! — кричал Стас, тесня Борща в угол.
Он схватил со стола хлебный нож, но при этом упустил разделочную доску, которую Барщевский тут же подхватил и стал использовать в качестве щита.
— Тебя посадят, гнида ты унитазная, — отозвался Борщ, тяжело дыша. — Кроме того, если ты меня убьешь, то как отсюда выберешься? Парашют сошьешь из простыней? Дельтаплан соорудишь, суслик ты шелкоперый…
— Так у тебя же есть ключ! Я тебя убью, а ключ себе заберу, — неожиданно спокойно сказал Стас.
— А Альку потом посадят? Ну ты и гад.
— Почему это ее посадят? — удивился Тигринский, занося хлебный нож. — Ты же сам сказал, что она в больнице? То есть у нее железное алиби.
Тигринский готовился нанести удар, но Борщ неожиданно повернулся, сделал быстрое движение кистью, и ключ от квартиры вылетел в форточку. Стас остолбенел, Барщевский широко улыбнулся.
— Отдай нож, пупсик ты мелкотравчатый, — мягко сказал он Тигринскому, — или ты хочешь провести последние дни своей жизни в обществе моего полуразложившегося трупа?
Не ожидавший такого поворота событий «пупсик» резко сник и отдал старшему товарищу нож.
— Ну ты и дурак, — сказал Стас, наконец обретя дар речи, — как же мы теперь отсюда выберемся без ключа?
— Не знаю, — честно развел руками Борщ, — может, у Али есть другие ключи?
— А ты сам подумай, нужны ли ей вторые ключи, если она живет одна, а все ее родственники в Сестрорецке?
— А как же ты? Ты же тоже тут живешь?
В голосе Борща звучал откровенный сарказм.
— Я, может, тут и живу, но ключей у меня нет. Стал бы я тут сидеть, если бы у меня были ключи.
Тут Тигринский вспомнил, что не ел уже четыре дня, и, мрачно всхлипнув, злобно уставился на Борща. Тот уже освоился на Алиной кухне, вскипятил воду и рылся в навесном шкафчике в поисках чая или кофе.
— Извиняйте, чаю нет, — проворчал Стас, стыдливо поправляя свои семейные трусы в цветочек, сползшие во время схватки.
Приведя таким образом себя в порядок, Тигринский сел на стул в угол и тупо уставился в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44