— Ну что это за новомодные такие двери, — промычал он с досадой.
— Борщ, — кричала Аля, — открой, я знаю, что ты кормишь моего кота! Я видела свет в окнах! Открой, Борщ!
— Аля, я здесь, но у меня нет ключей, я выбросил их в форточку! — закричал Александр. — Алька, прости… Ключи там, под окнами, их можно найти!
«Ужас… Что с ней произошло?» — думал Борщ, глядя в «глазок».
Аля поняла, что больше не может держаться на ногах. Подъем по лестнице на десятый этаж мимо неработающего лифта окончательно лишил ее сил. Алиса села прямо на коврик у входной двери и привалилась спиной к черной гладкой поверхности. «И зачем мне была нужна металлическая дверь? Что у меня красть-то?» — подумала она вяло, не чувствуя уже холода и понимая, что засыпает. В этот момент внизу в подъезде хлопнула дверь, и Аля резко проснулась.
«Интересно, кто это у нас в подъезде куда-то ходит в половине пятого», — неожиданно четко и трезво подумала она.
Черная тень, держащая в руке геологический молоток, бесшумно и проворно поднималась по лестнице.
— Алька, ты где, что с тобой? — надрывался Борщ из-за закрытой двери, но Аля его уже не слышала. Она стояла у двери, прижавшись спиной к стене и напряженно всматриваясь в темноту лестницы. Еще можно позвонить соседям и спрятаться, но Аля этого не сделала: ей очень нужно увидеть лицо своего врага…
Стручков вышел в коридор и прислушался. Было совершенно тихо и темно. Ульяны на посту не было, девушка спала в приемном покое на кушетке, подложив руку под щеку и укрывшись пальто. Стручков подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу.
— Вопрос первый: почему ее отравили? И заодно Невскую и Полканавт? Вопрос второй: кто это сделал? И вопрос третий: что это было? Отрава, которая подействовала как нервно-паралитический газ, поразила печень, остановила дыхание и не оставила следов.
Стручков был доктором наук и думать умел. Сейчас он думал изо всех сил. К приемному покою больницы с мигалками подъехала «Скорая», оттуда вынесли тело на носилках. За его спиной открылась дверь, и из ординаторской выпорхнула Наташа. Она увидела замершего у окна Стручкова и ойкнула. Профессор обернулся.
— Куницына, — позвал он тихонько, — давай вместе подумаем.
Это было так непохоже на обычную манеру Игоря Григорьевича говорить, что Наташа подошла и встала рядом. Дверь снова открылась, из ординаторской быстро вышел и побежал в приемный покой Виталий Викторович в белом халате и белых носках.
— Давайте подумаем, Игорь Григорьевич, — согласилась Наташа. Несмотря ни на что, ей было жаль старика, дочь которого лежала в реанимации в коме, и шансов на то, что она выживет, почти не было.
— Я вот что хочу сказать… — проговорил профессор, — тут все вертится вокруг координат. Мой аспирант, Тигринский, анализировал снимки морского дна, сделанные с помощью гидролокатора. Это сложная и кропотливая работа. Я, честно говоря, надеялся, что он что-нибудь найдет, и он действительно нашел, провозившись два года. Он нашел следы затопленного города на глубине 8 метров возрастом около 4 тысяч лет. Это очень, очень ценная находка.
Он замолчал. Наташа не перебивала. Тигринского она знала довольно хорошо, так как тоже была аспиранткой Стручкова.
— Но Станислав решил меня кинуть, — голос профессора зазвенел и стал похож на его обычную манеру говорить, — он написал статью о находке и понес ее в «Вестник географических наук».
— Почему же кинуть, — отозвалась Наташа. — Он правильно сделал. Город должны изучать археологи, а не браконьеры типа вас.
Стручков никак не отреагировал на ее реплику. Похоже, он ее даже не слышал.
— Он отнес статью Невской, а ночью в ее кабинет пошла моя дочь, чтобы статью забрать.
Теперь Наташа смотрела на профессора очень внимательно и боялась пропустить хоть слово. Сквозняк шевелил ее длинные светлые волосы, тускло блестела мокрая жухлая трава под окном, изредка за белым забором проезжали машины.
— Лиля позвонила из кабинета и сказала, что статьи не нашла. Значит, Невская забрала материалы домой.
— Или эту статью забрал кто-то другой. До Лили. Не исключен и третий вариант — ваша дочь нашла статью, но решила забрать ее себе. И попытка убить ее является подтверждением, что правильный — как раз последний вариант.
— Значит, тот, кто сыпал отраву, знал, что Лиля забрала статью, — Стручков смотрел теперь на Наташу во все глаза.
— Да. То есть этому человеку нужно было убрать трех человек: самого Тигринского, определившего координаты города, Алю, которая видела статью и могла их запомнить или записать, и Лилю, которая по вашему поручению забрала статью, но, видимо, решила, что она самая умная, и оставила ее себе. Всего трое. И двое из них, кстати, уже чуть не погибли.
— Ко мне сегодня приходила Зульфия, она хочет поступать ко мне в аспирантуру, и рассказала, что Тигринский бесследно пропал. Не исключено, что убийца добрался и до него. Это вполне возможно, — задумчиво покачал головой Стручков, и Наташа заметила, что профессор почти совсем поседел, сгорбился, опустил плечи и стал как будто меньше ростом. — И все-таки одного я не могу понять: при чем тут Полканавт? Почему ее тоже пытались отравить?
— Подумайте сами, Игорь Григорьевич. Эмма Никитична работает в комнате рядом с кабинетом Невской. Скорее всего, если не наверняка, она видела что-то или кого-то, что может навести нас на след убийцы. Но раз она молчит, то скорее всего сама не понимает, что она что-то знает.
— А как же убийца узнал, что Лиля не отдала мне статью?
— Она вам звонила?
Стручков скрючился, зашипел, схватился за голову, а потом за грудь, как будто у него резко заболело сердце.
— Ах да… Она звонила мне прямо из кабинета! — прошептал он.
— Значит, — твердо закончила свою мысль Наташа, — наш убийца в этот момент подслушивал за дверью.
По коридору с грохотом провезли каталку, на которой лежало накрытое простыней с головой тело.
Борщ, смотревший в «глазок», увидел, как перекосилось Алино лицо и как она повернулась в сторону лестницы, и тогда он сделал то, на что не решился Тигринский. Борщ ринулся в комнату, схватил простыню, привязал к ней пододеяльник и, роняя по пути стулья и наступив на лапу Казбичу, помчался на балкон. Было темно, но двор заливал жидкий свет горевшего невдалеке фонаря. Барщевский привязал простыню к перилам балкона и, перевалившись, стал спускаться с десятого этажа на балкон девятого.
— Только не надо смотреть вниз… Только не смотреть вниз, — бормотал он про себя, чувствуя, как трещит под руками хлопковая ткань. Свежий утренний ветер дул и раскачивал простыню и повисшего на ней Борща, но он упорно двигался вниз.
Аля прижалась спиной к двери. Она ждала. На лестнице что-то шевельнулось.
— Выходи на свет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44