нет здесь теперь никакой труппы, и что ей делать тогда? Остается только одно: уехать в большой город - Екатеринослав или Харьков, где театры даже и теперь должны быть непременно.
Но потом пошли большие белые здания консервных заводов; проехали мимо очень памятной Наталье Львовне обширной городской больницы, а затем вспомнила она и все людные улицы города, в котором было не менее пятидесяти тысяч жителей, и опять появилась уверенность, что должна играть тут труппа, - как же иначе? - и что ей удастся поступить в нее, если задобрить директора театра.
Шел всего только пятый час, и то в начале, и было еще совершенно светло, когда Силантий подвез всех своих пассажиров к гостинице, - не к той, где прожила Наталья Львовна несколько дней с Федором, а к другой, гораздо проще на вид, но знакомой грекам, и чета Гелиади и Черекчи тут же вошли в нее нанять номер, а она медлила.
Она слышала, как греки говорили Силантию, что пробудут тут два, а то и все три дня, и как Силантий говорил, что ему их ждать "безрасчетно".
Поэтому и она сказала Силантию, что может задержаться тут по делам дня на три, чтоб он и ее тоже не ждал.
- Дело хозяйское, - отозвался на это Силантий. - Буду других шукать... А на всяк случай завтрашний день сюда утречком, часов в десять зайду, може, надумаете домой возворочаться... Пока я на постоялый.
Дотронулся до своей ушанки и повернул лошадей. И только теперь почувствовала себя Наталья Львовна совсем и навсегда отрезанной и от дома Федора, и от маленького городка, в котором пришлось ей прожить более трех лет.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Оставшись одна, Наталья Львовна пошла к гостинице, очень внимательно, как человек, сбросивший с себя тягостное прошлое, всматриваясь во все встречные, совершенно новые для нее лица.
В то же время она искала глазами круглый широкий столб, на который наклеивались афиши, и такой столб скоро попался; на нем розовела последняя афиша: в здешнем театре в этот день должна была идти "Свадьба Кречинского". С радостным лицом прочитала она всю афишу с начала до конца и твердо решила этот вечер провести непременно в театре, чтобы посмотреть, что тут за актрисы. Так, неся на лице радость, разрумянившую ей щеки, шла она дальше к намеченной гостинице и вдруг почувствовала, что побледнела. И это произошло от другой радости, несравненно более сильной и охватившей всю ее до самозабвения: навстречу ей шел очень широкоплечий, в широкополой серой шляпе и в черном плаще с металлической круглой застежкой вверху Ваня Сыромолотов.
Он шел упругим твердым строевым шагом, отчего развевался, как от ветра, хотя было совершенно тихо, его накинутый на плечи безрукавный плащ с пелериной. Наталья Львовна подумала, что он спешил куда-то, но не сошла в сторону; она остановилась прямо против него, чувствуя, что не только очень бледна, но и ослабела вдруг и что у нее широкие и неподвижно устремленные только на его лицо глаза. Ваня сделал было широкий шаг в сторону, но она протянула к нему руку, как бы за помощью, и он остановился и спросил:
- Что? Вам дурно?
- Да... Мне дурно... - совсем почти обессилев, отозвалась она, и Ваня тут же взял ее за руку и подвел к стене дома, чтобы ей было обо что опереться и чтобы ему самому не мешать движению прохожих.
- Вы меня никогда не видели? - спросила она, почувствовав опору и овладевая собою.
- Нет, не приходилось, - тут же ответил Ваня и добавил: - Я сюда совсем недавно приехал.
- А я только что... И весь багаж мой со мною... Но вы видели меня, как и я вас, здесь, в больнице, когда вы сидели около Ильи, раненного здесь на вокзале...
- Илья? Он где теперь? - оживился Ваня.
- Не знаю. Когда я вошла в палату, где он лежал...
- Вспоминаю! - перебил ее Ваня и посмотрел на нее очень внимательно, несколько даже наклонившись к ее лицу. - Вы и еще с вами кто-то похожий на унтер-офицера запаса.
- Он и был тогда унтер-офицер запаса... а в самом начале войны был взят в армию.
- Как и я... Я только недавно получил так называемый "бессрочный отпуск", отставку...
- Это мне говорил ваш отец.
- Вот как? - очень удивился Ваня. - Где? Когда?
- Алексей Фомич сказал мне, что вы были тяжело ранены, но он не сказал мне, куда, и вы представьте себе, что я подумала? Я представила, что вы ранены были в обе ноги! И как же я рада теперь! Вы остались такой же, каким и были... И даже еще могучее!
Это было сказано так неподдельно горячо, что Ваня улыбнулся и прогудел:
- Благодарю вас... Весьма благодарен!
Но тут же дотронулся до своей правой руки левой и постучал пальцами по протезу:
- Вот здесь у меня мышцы, называемой бицепсом, уже нет. Так что эта рука у меня теперь инвалид... Кстати сказать: вы вспомнили про Илью, а я вспомнил фамилию психически больного этого, который в Илью стрелял, - ведь он в моем доме жил потом с месяц, - Дивеев...
- Да, Дивеев Алексей Иваныч!.. Вы знаете, ведь он добровольно поступил в армию! Вот чем окончилась его болезнь, - с большою как бы даже радостью за Дивеева сказала Наталья Львовна; но Ваня отозвался на это опечаленно:
- Ну, значит, это и был он самый, а не какой-то его однофамилец!
- А что? Что такое с ним, скажите? - встревожилась она.
- Когда я прочитал в списке убитых офицеров "Прапорщик А.И.Дивеев", то вспомнил, конечно, что нашего с вами Дивеева звали Алексей Иваныч, - меня зовут Иван Алексеич, а его - наоборот - запомнить было легко.
- Значит, он убит? И Алексей Иваныч тоже убит! - Тут глаза Натальи Львовны наполнились слезами, она взялась за правую руку Вани, и тот почувствовал на своей руке ее слезы.
И, почувствовав эти ее слезы, Ваня положил другую руку на ее плечо и проговорил взволнованно:
- Позвольте, я теперь вспомнил, что ведь вы же приезжали в мой дом к этому самому Дивееву... Вот теперь только я это отчетливо вспомнил! Приезжали вместе с вашим мужем, - помню! И тогда как раз был у меня на верхнем этаже Илья, когда вышел из больницы... Алексей же Иваныч и другие... несколько человек их было, - в нижнем этаже... А теперь вы куда же шли?
- Никуда, - ответила Наталья Львовна.
- Ни-ку-да?.. Как же так "никуда"? - пробасил Ваня удивленно и даже обеспокоенно: ведь только что вспоминал он пансион доктора Худолея, открытый в его доме года три назад для психически неуравновешенных.
- Никуда, - повторила она. - В гостиницу - это все равно, что никуда.
- Ну и где, - позвольте, - где же вы постоянно живете? - совершенно недоуменно спросил Ваня.
- Нигде! - с большою ясностью в голосе и в глазах ответила она, все еще держась за руку Вани.
Она ничего не добавила больше, она только смотрела в лицо Вани, и этот многоречивый взгляд ее Ваня понял.
- Знаете ли что? - сказал он тоном человека, принявшего твердое и единственно нужное решение. - Вам необходимо отдохнуть, а в гостинице кто же там около вас будет? Только чужие люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31