— Там она принимает тех своих поклонников, к кому относится благосклонно. Это очень уютные, прекрасно обставленные покои.
Ма Жун проворчал в ответ нечто невразумительное. Не без труда преодолев плотные заросли живой изгороди, он добрался до места, где кустарник рос не так густо, — оно находилось как раз напротив террасы. Отсюда помощник судьи Ди слышал, как его господин расхаживает но Красной комнате. Повернувшись к слуге, который шел следом, Ма Жун приложил палец к губам и начал быстро шарить в кустах. При этом Ма действовал почти бесшумно, что выдавало в нем человека, хорошо знакомого с жизнью в лесу и владеющего искусством маскировки.
Помощник судьи убедился, что в кустарнике никто не прячется, прошел немного дальше и остановился, лишь подойдя к широкой дорожке.
— Это главная дорога сада, — подсказал прислужник. — Если мы будем держаться правой стороны, то скоро опять выйдем на улицу по другую сторону постоялого двора.
Ма Жун кивнул. Теперь он знал, что незаметно подойти к Красной беседке и проникнуть внутрь мог кто угодно. В какой-то момент он решил было провести ночь у террасы, устроившись под деревом. Однако Ма понимал, что у судьи наверняка есть собственный план действий. Недаром ведь господин приказал помощнику искать ночлег где-нибудь в другом месте. Видимо, на то были веские основания. Что ж, подумал Ма Жун, во всяком случае, он проверил, что поблизости нет злоумышленников, готовых в первый же удобный момент напасть на судью Ди.
Ма Жун вернулся к парадному входу и попросил своего юного провожатого объяснить, как добраться до «Голубой башни». Оказалось она в южной части острова, где-то за Журавлиной беседкой. Выяснив это, Ма Жун сдвинул шапочку на затылок и двинулся в путь.
Полночь уже миновала, но все игорные заведения, лавки и харчевни были ярко освещены, а шумная толпа на улицах ничуть не поредела. Пройдя мимо Журавлиной беседки, Ма Жун свернул налево и внезапно очутился на очень тихой темной улочке. Вдоль нее выстроились окутанные темнотой двухэтажные дома. Вокруг — ни души. По кратким, но выразительным надписям на дверях Ма Жун понял, что здесь живут танцовщицы и певички, среди которых существует строгая иерархия. Гости сюда не допускались. Девушки тут только ели, спали и получали уроки танцев и пения.
— «Голубая башня» должна быть где-то поблизости, — пробормотал Ма Жун себе поднос. — Расположение удобное, что и говорить!
Он остановился и прислушался: откуда-то сзади из-за плотных ширм на окнах донесся стон. Ма Жун приник ухом к деревянной стене. Какое-то время стояла тишина, потом звук повторился. Вероятно, кто-то из обитательниц дома глубоко страдал и к тому же — в полном одиночестве. Ма Жун невольно подумал, что подруги несчастной вряд ли вернутся домой до утра. Быстро осмотрев входную дверь, он прочитал надпись: «Вторая категория, номер четыре». Дверь из толстых досок была заперта. Ма Жун поднял голову — вдоль фасада тянулась узкая терраса. Он, заткнув полы халата за пояс, подпрыгнул и ухватился за край выступа, затем легко подтянулся и перелез через перила. Пинком распахнув первую попавшуюся решетчатую дверь, помощник судьи оказался в маленькой комнатке, пропитанной запахом притираний. Ма нашарил на столике свечу и трутницу, высек огонь и, держа свечу в высоко поднятой руке, поспешно спустился по лесенке в темный зал.
Из-под двери слева пробивалась полоска света. Стоны доносились именно оттуда. Поставив свечу на пол, Ма Жун вошел в комнату, оказавшуюся весьма просторной, тем более что мебели там не было никакой. Свет исходил от небольшого масляного светильника. Низкий потолок поддерживали шесть толстых колонн. Пол устилали тростниковые циновки. На противоположной от Ма Жуна стене висели лютни, бамбуковые флейты и другие музыкальные инструменты. Очевидно, в этой комнате здешние обитательницы учились танцевать. Стоны слышались от самой дальней колонны возле окна. Ма Жун торопливо зашагал туда и увидел привязанную за поднятые руки обнаженную девушку. Прильнув к колонне лицом, она скорее висела, нежели стояла. Тонкие запястья туго стягивал ее же шелковый пояс. На спине и бедрах виднелись красные полосы от ударов плетью или кнутом. У ног девушки лежали широкие шаровары и шнур, которым они стягивались на талии. Уловив звук шагов, незнакомка, не поворачивая головы, взмолилась:
— Нет! Пожалуйста, не надо…
— Замолчи! — буркнул Ма Жун. — Я пришел тебе помочь.
Он выхватил из-за пояса нож и рассек пояс. Девушка попыталась ухватиться за колонну, но руки соскользнули, и она бессильно рухнула на пол. Выругав себя за неловкость, Ма Жун присел рядом на корточки. Глаза певички были закрыты — по всей видимости, она лишилась чувств.
— Очень хорошенькая девица! — пробормотал Ма Жун, окинув незнакомку оценивающим взглядом. — Интересно, кто это с ней так обошелся и куда подевалась ее одежда?
Помощник судьи повернул голову — женская одежда лежала на полу у окна. Он подобрал белое исподнее и прикрыл обнаженное тело девушки, потом уселся на пол и стал растирать посиневшие запястья. Через некоторое время ресницы незнакомки затрепетали, рот слегка приоткрылся, но Ма Жун не дал девушке закричать.
— Все в порядке, — сказал он. — Я служитель Закона. А ты кто такая?
Девушка попыталась сесть, но, вскрикнув от боли, вновь распласталась на полу.
— Я певичка второй категории, — дрожащим голосом выдавила она. — Живу тут наверху.
— А кто тебя избил?
— О, не обращайте внимания! Я сама во всем виновата. Это дело сугубо личного свойства.
— Мы еще посмотрим, так ли это. Отвечай ка на вопрос!
Девушка испуганно посмотрела на Ма Жуна.
— Правда, ничего страшного не произошло, — тихонько заговорила она. — Сегодня вечером меня вместе с Осенней Луной пригласили на торжественную трапезу. Осенняя Луна — это наша Владычица Цветов. Из-за своей неуклюжести я пролила вино на платье одного из гостей. Владычица Цветов меня отругала и отправила в комнату, где мы переодеваемся. Потом она зашла за мной и привела сюда. Осенняя Луна стала бить меня по лицу. Я пыталась отвести ее руки и случайно поцарапала. А Владычица Цветов очень вспыльчивая, понимаете? В общем, она пришла в ярость и велела мне раздеться, потом привязала к колонне и отхлестала шнуром от моих же шаровар. Осенняя Луна сказала, что пока оставит меня так, чтобы я хорошенько подумала о своих недостатках, а позже придет и развяжет меня. — Губы девушки дрогнули, и она несколько раз судорожно сглотнула. — Но… но Осенняя Луна не пришла. Через какое-то время я почувствовала, что не могу больше стоять, а руки совсем онемели. Я подумала, что Владычица Цветов обо мне забыла. Мне стало очень страшно, и…
По щекам певички покатились слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Ма Жун проворчал в ответ нечто невразумительное. Не без труда преодолев плотные заросли живой изгороди, он добрался до места, где кустарник рос не так густо, — оно находилось как раз напротив террасы. Отсюда помощник судьи Ди слышал, как его господин расхаживает но Красной комнате. Повернувшись к слуге, который шел следом, Ма Жун приложил палец к губам и начал быстро шарить в кустах. При этом Ма действовал почти бесшумно, что выдавало в нем человека, хорошо знакомого с жизнью в лесу и владеющего искусством маскировки.
Помощник судьи убедился, что в кустарнике никто не прячется, прошел немного дальше и остановился, лишь подойдя к широкой дорожке.
— Это главная дорога сада, — подсказал прислужник. — Если мы будем держаться правой стороны, то скоро опять выйдем на улицу по другую сторону постоялого двора.
Ма Жун кивнул. Теперь он знал, что незаметно подойти к Красной беседке и проникнуть внутрь мог кто угодно. В какой-то момент он решил было провести ночь у террасы, устроившись под деревом. Однако Ма понимал, что у судьи наверняка есть собственный план действий. Недаром ведь господин приказал помощнику искать ночлег где-нибудь в другом месте. Видимо, на то были веские основания. Что ж, подумал Ма Жун, во всяком случае, он проверил, что поблизости нет злоумышленников, готовых в первый же удобный момент напасть на судью Ди.
Ма Жун вернулся к парадному входу и попросил своего юного провожатого объяснить, как добраться до «Голубой башни». Оказалось она в южной части острова, где-то за Журавлиной беседкой. Выяснив это, Ма Жун сдвинул шапочку на затылок и двинулся в путь.
Полночь уже миновала, но все игорные заведения, лавки и харчевни были ярко освещены, а шумная толпа на улицах ничуть не поредела. Пройдя мимо Журавлиной беседки, Ма Жун свернул налево и внезапно очутился на очень тихой темной улочке. Вдоль нее выстроились окутанные темнотой двухэтажные дома. Вокруг — ни души. По кратким, но выразительным надписям на дверях Ма Жун понял, что здесь живут танцовщицы и певички, среди которых существует строгая иерархия. Гости сюда не допускались. Девушки тут только ели, спали и получали уроки танцев и пения.
— «Голубая башня» должна быть где-то поблизости, — пробормотал Ма Жун себе поднос. — Расположение удобное, что и говорить!
Он остановился и прислушался: откуда-то сзади из-за плотных ширм на окнах донесся стон. Ма Жун приник ухом к деревянной стене. Какое-то время стояла тишина, потом звук повторился. Вероятно, кто-то из обитательниц дома глубоко страдал и к тому же — в полном одиночестве. Ма Жун невольно подумал, что подруги несчастной вряд ли вернутся домой до утра. Быстро осмотрев входную дверь, он прочитал надпись: «Вторая категория, номер четыре». Дверь из толстых досок была заперта. Ма Жун поднял голову — вдоль фасада тянулась узкая терраса. Он, заткнув полы халата за пояс, подпрыгнул и ухватился за край выступа, затем легко подтянулся и перелез через перила. Пинком распахнув первую попавшуюся решетчатую дверь, помощник судьи оказался в маленькой комнатке, пропитанной запахом притираний. Ма нашарил на столике свечу и трутницу, высек огонь и, держа свечу в высоко поднятой руке, поспешно спустился по лесенке в темный зал.
Из-под двери слева пробивалась полоска света. Стоны доносились именно оттуда. Поставив свечу на пол, Ма Жун вошел в комнату, оказавшуюся весьма просторной, тем более что мебели там не было никакой. Свет исходил от небольшого масляного светильника. Низкий потолок поддерживали шесть толстых колонн. Пол устилали тростниковые циновки. На противоположной от Ма Жуна стене висели лютни, бамбуковые флейты и другие музыкальные инструменты. Очевидно, в этой комнате здешние обитательницы учились танцевать. Стоны слышались от самой дальней колонны возле окна. Ма Жун торопливо зашагал туда и увидел привязанную за поднятые руки обнаженную девушку. Прильнув к колонне лицом, она скорее висела, нежели стояла. Тонкие запястья туго стягивал ее же шелковый пояс. На спине и бедрах виднелись красные полосы от ударов плетью или кнутом. У ног девушки лежали широкие шаровары и шнур, которым они стягивались на талии. Уловив звук шагов, незнакомка, не поворачивая головы, взмолилась:
— Нет! Пожалуйста, не надо…
— Замолчи! — буркнул Ма Жун. — Я пришел тебе помочь.
Он выхватил из-за пояса нож и рассек пояс. Девушка попыталась ухватиться за колонну, но руки соскользнули, и она бессильно рухнула на пол. Выругав себя за неловкость, Ма Жун присел рядом на корточки. Глаза певички были закрыты — по всей видимости, она лишилась чувств.
— Очень хорошенькая девица! — пробормотал Ма Жун, окинув незнакомку оценивающим взглядом. — Интересно, кто это с ней так обошелся и куда подевалась ее одежда?
Помощник судьи повернул голову — женская одежда лежала на полу у окна. Он подобрал белое исподнее и прикрыл обнаженное тело девушки, потом уселся на пол и стал растирать посиневшие запястья. Через некоторое время ресницы незнакомки затрепетали, рот слегка приоткрылся, но Ма Жун не дал девушке закричать.
— Все в порядке, — сказал он. — Я служитель Закона. А ты кто такая?
Девушка попыталась сесть, но, вскрикнув от боли, вновь распласталась на полу.
— Я певичка второй категории, — дрожащим голосом выдавила она. — Живу тут наверху.
— А кто тебя избил?
— О, не обращайте внимания! Я сама во всем виновата. Это дело сугубо личного свойства.
— Мы еще посмотрим, так ли это. Отвечай ка на вопрос!
Девушка испуганно посмотрела на Ма Жуна.
— Правда, ничего страшного не произошло, — тихонько заговорила она. — Сегодня вечером меня вместе с Осенней Луной пригласили на торжественную трапезу. Осенняя Луна — это наша Владычица Цветов. Из-за своей неуклюжести я пролила вино на платье одного из гостей. Владычица Цветов меня отругала и отправила в комнату, где мы переодеваемся. Потом она зашла за мной и привела сюда. Осенняя Луна стала бить меня по лицу. Я пыталась отвести ее руки и случайно поцарапала. А Владычица Цветов очень вспыльчивая, понимаете? В общем, она пришла в ярость и велела мне раздеться, потом привязала к колонне и отхлестала шнуром от моих же шаровар. Осенняя Луна сказала, что пока оставит меня так, чтобы я хорошенько подумала о своих недостатках, а позже придет и развяжет меня. — Губы девушки дрогнули, и она несколько раз судорожно сглотнула. — Но… но Осенняя Луна не пришла. Через какое-то время я почувствовала, что не могу больше стоять, а руки совсем онемели. Я подумала, что Владычица Цветов обо мне забыла. Мне стало очень страшно, и…
По щекам певички покатились слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46