Госпожа Мэй на коленях умоляла меня ее спасти. Муж действительно застал ее с любовником, они поссорились, и любовник ударил Мэя, думая только оглушить его и убежать. Увиден же, что он мертв, они обезумели от страха и, не зная, как быть, в конце концов решили представить дело как несчастный случай. Госпожа Мэй уверяла, будто никто никогда не заподозрит, что Мэй вовсе не падал с крутой лестницы, и…
– Кто был ее любовником? – резко перебил судья.
– Этого госпожа Мэй мне не сказала, мой господин. Я… – Он вдруг вскочил и схватился за голову. – О Небо! Какой же я непроходимый тупица! Она, конечно, заявит, что это я! – доктор Лю снова упал на колени. – Не верьте этой женщине, мой господин! Умоляю вас, не верьте ей! Она – развращенное, лживое существо, она…
Судья Ди поднял руку.
– Вы очень умный человек, Лю! – холодно бросил он. – И я никогда в этом не сомневался. Господин начальник судебной канцелярии, велите писцам огласить показания обвиняемого.
Писцы принялись монотонно бубнить записанное, время от времени останавливаясь и делая небольшие поправки, если в записях было различие. Наконец чиновник передал документ Лю, и тот приложил к нему большой палец. Доктор хотел еще раз обратиться к суду, но по знаку судьи Ди два стражника схватили его за руки и потащили вон из зала.
– Грязная крыса! – шепнул Чао Тай Ма Жуну. – Рассчитывает свалить вину на свою любовницу и отделаться тюрьмой!
Судья стукнул во столу молоточком.
– Приведите обвиняемую, госпожу Мэй! – приказал он.
Два стражника исчезли, но тотчас вернулись вместе с пожилой женщиной в черном – надзирательницей женской тюрьмы.
– Я обязана доложить высокому суду, – заговорила она, – что заключенная, госпожа Мэй, больна. Она мечется, стонет, и думаю, у неё лихорадка. Я посоветовала ей потребовать лекаря и составить прошение об отсрочке разбирательства. Но госпожа Мэй и слушать о том не хочет. Она настаивает, чтобы предстать перед судом, как только ее вызовут. Какова будет воля высокочтимого господина?
Судья немного подумал, недовольно подергал бороду и ответил:
– Поскольку сейчас суд удовольствуется кратким допросом, можете привести обвиняемую сюда. Потом попросите судебного лекаря ее осмотреть.
Судья Ди с тревогой смотрел, как госпожа Мэй в длинном белом траурном халате медленно бредет к помосту. Надзирательница хотела ее поддержать, но та решительно отказалась. Когда женщину поставили на колени, судья Ди милостиво проговорил:
– Обвиняемой разрешается стоять. Суд…
– Я убила своего мужа, – странным, прерывающимся голосом перебила госпожа Мэй и, уставившись на судью большими, лихорадочно горящими глазами, добавила: – да, убила, потому что не могла больше терпеть бессильные попытки старика исполнить супружеский долг. Я вышла за него, потому что…
Голос госпожи Мэй сорвался. Она вскинула голову, и камни в ее серьгах полыхнули синим огнем при свете фонарей. Глаза женщины через голову судьи Ди отрешенно смотрели вдаль.
– Я вышла за него, потому что жизнь мне сильно задолжала. Мне было пятнадцать лет, когда меня продали на цветочную лодку в старом городе. Меня били, унижали и всячески издевались, жестоко пороли без всякой вины, а я мечтала о лучшей доле. Я… – Госпожа Мэй закрыла лицо руками.
Когда она собралась с силами и вновь заговорила, голос на мгновение обрел прежний богатый оттенок:
– Потом я встретила человека, который полюбил меня, и некоторое время была счастлива. Но потом поняла, что мне мало одной любви. Мне хотелось большего! Поэтому я вышла замуж за Мэя. Он дал мне все, о чем я мечтала… кроме любви! У меня были любовники, много любовников. По большей части – грубые неотесанные люди, из-за которых я страдала пуще прежнего. Остальные.. я чувствовала себя запятнанной их жадной похотью, униженной бесстыдным вымогательством. Мужу стало известно о моих связях, и его жалость угнетала меня. Да, она терзала меня гораздо больше, чем самые страшные избиения на цветочной лодке. А когда я его убила, мне пришлось молить о помощи этого ничтожного доктора и обещать, что я выполню все его грязные прихоти… Мне всегда хотелось чего-то еще! Но чем большего я добивалась, тем больше теряла! Теперь я это прекрасно понимаю. Увы, слишком поздно…
Все тело госпожи Мэй сотряслось в мучительном приступе кашля.
– Как мне все это надоело, – запинаясь пробормотала она. – Опостылело…
Она зашаталась и, печально взглянув на судью, рухнула.
Надзирательница присела рядом на каменный пол и ловко распахнула белый халат, но тут же отшатнулась, вскочила и, закрыв рот ладонью, в ужасе указала на предательские пятна, покрывающие шею и грудь госпожи Мэй. Начальник стражи отпрянул от корчащейся женщины. Ее руки и ноги судорожно задергались. Потом все затихло.
Судья Ди встал с кресла и, перегнувшись через стол, взглянул на искаженное мукой лицо умершей, затем снова сел и подал знак начальнику стражи. Тот передал приказ стражникам у входа, и они торопливо покинули зал.
Мертвую тишину внезапно нарушил низкий рокот где-то вдали, но никто не обратил на него внимания.
Стражники вернулись с циновкой и, закутав лица шейными платками, накрыли тело. Начальник стражи подошел к судье:
– Я распорядился позвать уборщиков, мой господин.
Судья Ди кивнул.
– Приведите обвиняемого Ху Пэня, – устало проговорил он.
Глава 19
Из сводчатого дверного проема в сопровождении двух стражей выступила приземистая фигура Ху. Он был в длинном коричневом халате для верховой езды, перетянутом кожаным поясом, и в охотничьей шапочке. Очевидно, перед арестом Ху собирался на охоту, а поскольку ему еще не предъявили ни одного обвинения, не получил тюремной одежды.
Некоторое время Ху мрачно разглядывал зал. Но стражник чуть заметно шевельнул рукой, и он раскачивающейся, неуклюжей походкой двинулся дальше, мимо укрытого циновкой тела, к столу судьи.
– Встаньте на колени вот здесь! – поспешно распорядился начальник стражи, указав мечом на край помоста подальше от трупа.
Судья Ди стукнул молоточком.
– Ху Пэнь, – сурово начал он, – вы обвиняетесь в убийстве господина Мэй Ляна посредством удара по голове тяжелой пластиной для растирания туши, нанесенного в комнате для гостей его собственного дома.
Ма Жун и Чао Тай удивленно переглянулись. Tao Гань, окаменев от удивления, таращился на судью.
Ху поднял голову.
– Значит, она меня выдала! – угрюмо буркнул он.
Судья Ди привстал.
– Нет, – спокойно возразил он, – она вас не выдавала. Это сделали вы сами вчера вечером, когда я был у вас в гостях.
Ху изумленно открыл рот, собираясь что-то сказать, но Судья Ди поспешно продолжал:
– Рассказывая мне и моему помощнику подлинную историю известного рисунка, вы явно пребывали в чрезмерном возбуждении и говорили так, словно это случилось с вами, а не с вашим прадедом сто лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Кто был ее любовником? – резко перебил судья.
– Этого госпожа Мэй мне не сказала, мой господин. Я… – Он вдруг вскочил и схватился за голову. – О Небо! Какой же я непроходимый тупица! Она, конечно, заявит, что это я! – доктор Лю снова упал на колени. – Не верьте этой женщине, мой господин! Умоляю вас, не верьте ей! Она – развращенное, лживое существо, она…
Судья Ди поднял руку.
– Вы очень умный человек, Лю! – холодно бросил он. – И я никогда в этом не сомневался. Господин начальник судебной канцелярии, велите писцам огласить показания обвиняемого.
Писцы принялись монотонно бубнить записанное, время от времени останавливаясь и делая небольшие поправки, если в записях было различие. Наконец чиновник передал документ Лю, и тот приложил к нему большой палец. Доктор хотел еще раз обратиться к суду, но по знаку судьи Ди два стражника схватили его за руки и потащили вон из зала.
– Грязная крыса! – шепнул Чао Тай Ма Жуну. – Рассчитывает свалить вину на свою любовницу и отделаться тюрьмой!
Судья стукнул во столу молоточком.
– Приведите обвиняемую, госпожу Мэй! – приказал он.
Два стражника исчезли, но тотчас вернулись вместе с пожилой женщиной в черном – надзирательницей женской тюрьмы.
– Я обязана доложить высокому суду, – заговорила она, – что заключенная, госпожа Мэй, больна. Она мечется, стонет, и думаю, у неё лихорадка. Я посоветовала ей потребовать лекаря и составить прошение об отсрочке разбирательства. Но госпожа Мэй и слушать о том не хочет. Она настаивает, чтобы предстать перед судом, как только ее вызовут. Какова будет воля высокочтимого господина?
Судья немного подумал, недовольно подергал бороду и ответил:
– Поскольку сейчас суд удовольствуется кратким допросом, можете привести обвиняемую сюда. Потом попросите судебного лекаря ее осмотреть.
Судья Ди с тревогой смотрел, как госпожа Мэй в длинном белом траурном халате медленно бредет к помосту. Надзирательница хотела ее поддержать, но та решительно отказалась. Когда женщину поставили на колени, судья Ди милостиво проговорил:
– Обвиняемой разрешается стоять. Суд…
– Я убила своего мужа, – странным, прерывающимся голосом перебила госпожа Мэй и, уставившись на судью большими, лихорадочно горящими глазами, добавила: – да, убила, потому что не могла больше терпеть бессильные попытки старика исполнить супружеский долг. Я вышла за него, потому что…
Голос госпожи Мэй сорвался. Она вскинула голову, и камни в ее серьгах полыхнули синим огнем при свете фонарей. Глаза женщины через голову судьи Ди отрешенно смотрели вдаль.
– Я вышла за него, потому что жизнь мне сильно задолжала. Мне было пятнадцать лет, когда меня продали на цветочную лодку в старом городе. Меня били, унижали и всячески издевались, жестоко пороли без всякой вины, а я мечтала о лучшей доле. Я… – Госпожа Мэй закрыла лицо руками.
Когда она собралась с силами и вновь заговорила, голос на мгновение обрел прежний богатый оттенок:
– Потом я встретила человека, который полюбил меня, и некоторое время была счастлива. Но потом поняла, что мне мало одной любви. Мне хотелось большего! Поэтому я вышла замуж за Мэя. Он дал мне все, о чем я мечтала… кроме любви! У меня были любовники, много любовников. По большей части – грубые неотесанные люди, из-за которых я страдала пуще прежнего. Остальные.. я чувствовала себя запятнанной их жадной похотью, униженной бесстыдным вымогательством. Мужу стало известно о моих связях, и его жалость угнетала меня. Да, она терзала меня гораздо больше, чем самые страшные избиения на цветочной лодке. А когда я его убила, мне пришлось молить о помощи этого ничтожного доктора и обещать, что я выполню все его грязные прихоти… Мне всегда хотелось чего-то еще! Но чем большего я добивалась, тем больше теряла! Теперь я это прекрасно понимаю. Увы, слишком поздно…
Все тело госпожи Мэй сотряслось в мучительном приступе кашля.
– Как мне все это надоело, – запинаясь пробормотала она. – Опостылело…
Она зашаталась и, печально взглянув на судью, рухнула.
Надзирательница присела рядом на каменный пол и ловко распахнула белый халат, но тут же отшатнулась, вскочила и, закрыв рот ладонью, в ужасе указала на предательские пятна, покрывающие шею и грудь госпожи Мэй. Начальник стражи отпрянул от корчащейся женщины. Ее руки и ноги судорожно задергались. Потом все затихло.
Судья Ди встал с кресла и, перегнувшись через стол, взглянул на искаженное мукой лицо умершей, затем снова сел и подал знак начальнику стражи. Тот передал приказ стражникам у входа, и они торопливо покинули зал.
Мертвую тишину внезапно нарушил низкий рокот где-то вдали, но никто не обратил на него внимания.
Стражники вернулись с циновкой и, закутав лица шейными платками, накрыли тело. Начальник стражи подошел к судье:
– Я распорядился позвать уборщиков, мой господин.
Судья Ди кивнул.
– Приведите обвиняемого Ху Пэня, – устало проговорил он.
Глава 19
Из сводчатого дверного проема в сопровождении двух стражей выступила приземистая фигура Ху. Он был в длинном коричневом халате для верховой езды, перетянутом кожаным поясом, и в охотничьей шапочке. Очевидно, перед арестом Ху собирался на охоту, а поскольку ему еще не предъявили ни одного обвинения, не получил тюремной одежды.
Некоторое время Ху мрачно разглядывал зал. Но стражник чуть заметно шевельнул рукой, и он раскачивающейся, неуклюжей походкой двинулся дальше, мимо укрытого циновкой тела, к столу судьи.
– Встаньте на колени вот здесь! – поспешно распорядился начальник стражи, указав мечом на край помоста подальше от трупа.
Судья Ди стукнул молоточком.
– Ху Пэнь, – сурово начал он, – вы обвиняетесь в убийстве господина Мэй Ляна посредством удара по голове тяжелой пластиной для растирания туши, нанесенного в комнате для гостей его собственного дома.
Ма Жун и Чао Тай удивленно переглянулись. Tao Гань, окаменев от удивления, таращился на судью.
Ху поднял голову.
– Значит, она меня выдала! – угрюмо буркнул он.
Судья Ди привстал.
– Нет, – спокойно возразил он, – она вас не выдавала. Это сделали вы сами вчера вечером, когда я был у вас в гостях.
Ху изумленно открыл рот, собираясь что-то сказать, но Судья Ди поспешно продолжал:
– Рассказывая мне и моему помощнику подлинную историю известного рисунка, вы явно пребывали в чрезмерном возбуждении и говорили так, словно это случилось с вами, а не с вашим прадедом сто лет назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39