Ничего. А на твердом темно-коричневом пакете была наклеена пертская почтовая марка, проштемпелеванная вчерашним днем, и на нем почерком, показавшимся до странности знакомым, выведены мое имя и адрес. Буквы слишком квадратные и слишком закругленные, совершенно неестественные, я такие уже где-то видел. И тут до меня дошло: тот, кто писал адрес, пользовался пластмассовым буквенным трафаретом из готовальни.
Я вспомнил замечательную фразу Черчилля о загадке, скрытой в глубине секрета, окутанного еще большей тайной. Некто затеял игру, но человек, позволяющий себе швыряться суммой в пятьдесят тысяч долларов, вряд ли играет по мелочам.
Попробуем порассуждать иначе. Питеркин не мог предугадать, что я приеду на похороны, а свою контору я открыл всего несколько месяцев назад. Значит, лист означает что-то важное, иначе он не изобразил бы его дважды.
Короче говоря, деньги нужны были для какой-то цели, в этом я не сомневался. Питеркин не из тех, кто делает что-либо просто так. Но для какой цели?
* * *
На следующий день мне надлежало явиться в суд. В те времена я был в положении человека, который хватается за любую работу и старается сделать ее хорошо, чтобы получить новую. Вел одно дело, мне подкинули другое. В результате я первое выиграл, а второе проиграл. И когда наконец сел выпить чашечку кофе, меня хлопнул по плечу Остин Стир.
— Вижу, вы потеряли клиента.
— Какого клиента? — спросил я, обернувшись.
— Того парня со смешным именем. Который подделывал золотые самородки. Я был обвинителем на процессе. Как его звали?..
— Питеркин, — ответил я.
— Убийство, потом подделка самородков, — продолжил Стир. — Так что мне пришлось...
— Он был хорошим парнем. Незачем было отправлять его в тюрьму, — перебил я его.
Стир протестующе поднял руку:
— Скажите это судье. Я просто констатирую факты. Но мне было интересно, поехали ли вы?
— Куда?
— На его похороны.
— Почему вы спрашиваете?
— А, все-таки вы забыли! Я чувствовал, что забудете. Помните, об этом говорилось в его заявлении в полицию...
Он вопросительно посмотрел на меня, и тут я вспомнил:
— Да, речь шла о цветах...
— ...на могилах, — закончил Стир. — Это было, когда разбиралось его первое дело об убийстве. Питеркин тогда сказал: «У меня на родине есть поговорка. — Стир умышленно сделал паузу и улыбнулся. — Твой друг тот, кто приносит цветы на твою могилу, и у меня есть такой друг — мой адвокат».
Я тоже улыбнулся и ответил:
— Да, теперь припоминаю.
— Вы положили ему цветы?
— Нет, но принесу обязательно.
— А вы полагаете, это нормально, — задумчиво произнес Стир, — когда твой лучший друг — адвокат?
— Смотря какой он человек, этот адвокат.
* * *
«Вот и еще одно подтверждение того, что покойный не делал ничего просто так», — думал я, уходя из суда. Впервые Питеркин был привлечен к ответственности пять лет назад и уже тогда готовил свой план, незаметно подбрасывая мне соответствующие идеи. Задолго до своей смерти он прекрасно знал, что я поеду на его похороны.
Действительно странно. Почему он, крепкий парень с богатырским здоровьем, мрачно размышлял о погребальных венках и смерти? И почему он выбрал именно меня? Ведь не только потому, что я защищал его бесплатно? Послание со знаком листа, огромная сумма денег — все это забавно. И не просто забавно. Забавно до странности.
* * *
Вернувшись в свою контору, я открыл сейф и снова вытащил банкноты. На этот раз внимательно изучил каждую в отдельности, просматривая их на свет. Ничего нового ни на одной из пятидесяти пяти тысячедолларовых купюр я не нашел. А вот на бланке мне вдруг привиделся еще какой-то знак. Но, повертев бумажку и так и сяк, я не смог ничего толком определить.
И тогда я решил, что одному не справиться. Нужен совет эксперта, благо получить его не трудно.
Я позвонил Бобу Коллису, который попросил меня быть кратким, поскольку он сейчас очень занят: возделывает свой ширазский виноград, а это дело тонкое и деликатное.
— Расскажи мне все о водяных знаках, — попросил я.
— Защитная мера, — ответил он. — Никаких иных целей. Их проставляют во время самого процесса изготовления бумаги. Ими пользуются правительства, банки, страховые компании и другие друзья человечества, а также производители бумаги и канцтоваров. Подделать их очень трудно, но можно, если мне не изменяет память, при помощи специального масла или жира.
— Спасибо, — сказал я.
— Не за что, сынок.
— А ты не хочешь меня спросить?..
— Зачем тебе это надо? Нет.
— О'кей!
— В последний раз, когда я с тобой связывался, все обернулось довольно скверно.
— Ты прав.
— Теперь я стал старше и предпочитаю спокойную работу на свежем воздухе.
— Да свидания, Боб.
— Но у меня осталась парочка друзей в полицейской лаборатории на случай, если тебе понадобится экспертиза.
— Спасибо.
— Значит, я звоню, а ты делаешь свое дело, о'кей?
* * *
Молчаливый лысеющий сержант в белом халате побрызгал каким-то веществом на мой долларовый счет, слегка встряхнул его и дунул. Небольшое облачко порошка взлетело в воздух. Но кое-что все же осталось на бумаге.
— Советую снять фотокопию, — сказал сержант.
Я поблагодарил его, он кивнул в ответ и добавил:
— Там за дверью у нас благотворительная касса.
Я уплатил и снял фотокопию, стараясь сделать ее поконтрастнее. Формально я, конечно, совершил преступление, переснимая американскую банкноту.
Знак представлял собой четыре буквы, которые складывались в замысловатый небессмысленный рисунок. Он не был похож на слово, во всяком случае я не знал такого, но несомненно, это буквы для кого-то что-то означали. И в первую очередь для Питеркина, иначе он вряд ли так аккуратно нанес бы их тайнописью на бланк счета.
Почему он был уверен, что я все-таки найду его водяную метку? Или попытаюсь выяснить, что это такое?
Потому что постарался изучить меня. Казалось, он знал меня не хуже, чем я сам, и от этой мысли мне стало несколько неуютно.
Глава 3
— Вы сами видите: надпись довольно четкая, — сказал я девушке за стойкой Государственной справочной библиотеки.
Она одарила меня милой, но равнодушной улыбкой. Девушка была красивая, пышущая здоровьем, загорелая, и с ее прямым носом впору было бы рекламировать защитные кремы и солнечные очки, а не сидеть, уткнувшись в книги.
Она ответила:
— Ну, я не уверена. — И вновь улыбнулась.
— Может быть, у вас есть кто-нибудь, кто разбирается в этом?
— Конечно, не волнуйтесь. Вам не придется долго ждать.
Я смотрел, как она уходила, высокая и грациозная. Город Перт щедр на таких красавиц, их, взращенных на родной ниве, пачками экспортируют за рубеж, в варьете Парижа и Лас-Вегаса, где самые длинноногие танцовщицы — девушки из Западной Австралии. Может быть, у нее нет докторской степени, зато налицо другие достоинства, и в том числе манеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Я вспомнил замечательную фразу Черчилля о загадке, скрытой в глубине секрета, окутанного еще большей тайной. Некто затеял игру, но человек, позволяющий себе швыряться суммой в пятьдесят тысяч долларов, вряд ли играет по мелочам.
Попробуем порассуждать иначе. Питеркин не мог предугадать, что я приеду на похороны, а свою контору я открыл всего несколько месяцев назад. Значит, лист означает что-то важное, иначе он не изобразил бы его дважды.
Короче говоря, деньги нужны были для какой-то цели, в этом я не сомневался. Питеркин не из тех, кто делает что-либо просто так. Но для какой цели?
* * *
На следующий день мне надлежало явиться в суд. В те времена я был в положении человека, который хватается за любую работу и старается сделать ее хорошо, чтобы получить новую. Вел одно дело, мне подкинули другое. В результате я первое выиграл, а второе проиграл. И когда наконец сел выпить чашечку кофе, меня хлопнул по плечу Остин Стир.
— Вижу, вы потеряли клиента.
— Какого клиента? — спросил я, обернувшись.
— Того парня со смешным именем. Который подделывал золотые самородки. Я был обвинителем на процессе. Как его звали?..
— Питеркин, — ответил я.
— Убийство, потом подделка самородков, — продолжил Стир. — Так что мне пришлось...
— Он был хорошим парнем. Незачем было отправлять его в тюрьму, — перебил я его.
Стир протестующе поднял руку:
— Скажите это судье. Я просто констатирую факты. Но мне было интересно, поехали ли вы?
— Куда?
— На его похороны.
— Почему вы спрашиваете?
— А, все-таки вы забыли! Я чувствовал, что забудете. Помните, об этом говорилось в его заявлении в полицию...
Он вопросительно посмотрел на меня, и тут я вспомнил:
— Да, речь шла о цветах...
— ...на могилах, — закончил Стир. — Это было, когда разбиралось его первое дело об убийстве. Питеркин тогда сказал: «У меня на родине есть поговорка. — Стир умышленно сделал паузу и улыбнулся. — Твой друг тот, кто приносит цветы на твою могилу, и у меня есть такой друг — мой адвокат».
Я тоже улыбнулся и ответил:
— Да, теперь припоминаю.
— Вы положили ему цветы?
— Нет, но принесу обязательно.
— А вы полагаете, это нормально, — задумчиво произнес Стир, — когда твой лучший друг — адвокат?
— Смотря какой он человек, этот адвокат.
* * *
«Вот и еще одно подтверждение того, что покойный не делал ничего просто так», — думал я, уходя из суда. Впервые Питеркин был привлечен к ответственности пять лет назад и уже тогда готовил свой план, незаметно подбрасывая мне соответствующие идеи. Задолго до своей смерти он прекрасно знал, что я поеду на его похороны.
Действительно странно. Почему он, крепкий парень с богатырским здоровьем, мрачно размышлял о погребальных венках и смерти? И почему он выбрал именно меня? Ведь не только потому, что я защищал его бесплатно? Послание со знаком листа, огромная сумма денег — все это забавно. И не просто забавно. Забавно до странности.
* * *
Вернувшись в свою контору, я открыл сейф и снова вытащил банкноты. На этот раз внимательно изучил каждую в отдельности, просматривая их на свет. Ничего нового ни на одной из пятидесяти пяти тысячедолларовых купюр я не нашел. А вот на бланке мне вдруг привиделся еще какой-то знак. Но, повертев бумажку и так и сяк, я не смог ничего толком определить.
И тогда я решил, что одному не справиться. Нужен совет эксперта, благо получить его не трудно.
Я позвонил Бобу Коллису, который попросил меня быть кратким, поскольку он сейчас очень занят: возделывает свой ширазский виноград, а это дело тонкое и деликатное.
— Расскажи мне все о водяных знаках, — попросил я.
— Защитная мера, — ответил он. — Никаких иных целей. Их проставляют во время самого процесса изготовления бумаги. Ими пользуются правительства, банки, страховые компании и другие друзья человечества, а также производители бумаги и канцтоваров. Подделать их очень трудно, но можно, если мне не изменяет память, при помощи специального масла или жира.
— Спасибо, — сказал я.
— Не за что, сынок.
— А ты не хочешь меня спросить?..
— Зачем тебе это надо? Нет.
— О'кей!
— В последний раз, когда я с тобой связывался, все обернулось довольно скверно.
— Ты прав.
— Теперь я стал старше и предпочитаю спокойную работу на свежем воздухе.
— Да свидания, Боб.
— Но у меня осталась парочка друзей в полицейской лаборатории на случай, если тебе понадобится экспертиза.
— Спасибо.
— Значит, я звоню, а ты делаешь свое дело, о'кей?
* * *
Молчаливый лысеющий сержант в белом халате побрызгал каким-то веществом на мой долларовый счет, слегка встряхнул его и дунул. Небольшое облачко порошка взлетело в воздух. Но кое-что все же осталось на бумаге.
— Советую снять фотокопию, — сказал сержант.
Я поблагодарил его, он кивнул в ответ и добавил:
— Там за дверью у нас благотворительная касса.
Я уплатил и снял фотокопию, стараясь сделать ее поконтрастнее. Формально я, конечно, совершил преступление, переснимая американскую банкноту.
Знак представлял собой четыре буквы, которые складывались в замысловатый небессмысленный рисунок. Он не был похож на слово, во всяком случае я не знал такого, но несомненно, это буквы для кого-то что-то означали. И в первую очередь для Питеркина, иначе он вряд ли так аккуратно нанес бы их тайнописью на бланк счета.
Почему он был уверен, что я все-таки найду его водяную метку? Или попытаюсь выяснить, что это такое?
Потому что постарался изучить меня. Казалось, он знал меня не хуже, чем я сам, и от этой мысли мне стало несколько неуютно.
Глава 3
— Вы сами видите: надпись довольно четкая, — сказал я девушке за стойкой Государственной справочной библиотеки.
Она одарила меня милой, но равнодушной улыбкой. Девушка была красивая, пышущая здоровьем, загорелая, и с ее прямым носом впору было бы рекламировать защитные кремы и солнечные очки, а не сидеть, уткнувшись в книги.
Она ответила:
— Ну, я не уверена. — И вновь улыбнулась.
— Может быть, у вас есть кто-нибудь, кто разбирается в этом?
— Конечно, не волнуйтесь. Вам не придется долго ждать.
Я смотрел, как она уходила, высокая и грациозная. Город Перт щедр на таких красавиц, их, взращенных на родной ниве, пачками экспортируют за рубеж, в варьете Парижа и Лас-Вегаса, где самые длинноногие танцовщицы — девушки из Западной Австралии. Может быть, у нее нет докторской степени, зато налицо другие достоинства, и в том числе манеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59