Внизу, не видный с того места, где мы стояли, врос в скалу Нос Веллингтона. Находиться там, казалось, было и в самом деле опасно. Вокруг бушевал ветер, и нам приходилось время от времени менять положение.
Я подумал: «Ладно, Элин Гундерссон, ты — из прирожденных лидеров. Настало время решений. Так что же ты сейчас предпримешь?» Она смотрела вниз, на длинный гранитный склон, влажный от утренней росы, на склон, ведущий вниз к Поросенку с его многочисленными трещинами и впадинами. А дальше — только свободное падение на гранитные камни. О том, как свалился с Природного моста, в пабе потом не расскажешь. Упадешь, и волны слизнут тебя со скалы, словно сливочный крем. Я стоял здесь в первый раз в жизни. Не зря это место всегда меня пугало, и теперь на скользких мокрых камнях я вспомнил запись в дневнике Скотта, сделанную на Южном полюсе: «Великий Боже, это — страшное место!»
И тут Элин Гундерссон сказала:
— Мы спустимся вниз по веревкам.
— Мы?
— Ты и я и «Макаров».
Глава 21
Группа, которую Элин Гундерссон привела на берег, была хорошо экипирована: все обуты в ботинки с шипами, перепоясаны веревками, одежда надежно защищала от ветра. На мне же были белые спортивные туфли, и я возразил против категоричного заявления, что должен с ней спускаться вниз. Она неприязненно посмотрела на меня, потом на мою обувь... Тем временем высокий бородатый мужик с дурным запахом изо рта, одетый в бушлат, обвязал меня веревкой. Мне он был противен.
Мы были готовы к спуску. Элин скомандовала:
— Спиной вперед, понимаете? Они будут держать вас. Вы в полной безопасности. Мы пойдем бок о бок.
Она повернулась и без малейших колебаний начала спускаться вниз по мокрому граниту прямо в бездну, пропуская веревку через руки по мере того, как продвигалась. Я лазил по скалам только однажды, много лет назад, недалеко от Олбани. Но тогда я был еще мальчиком, и за мной следил инструктор, специалист из Южных Альп. Теперь все было иначе. Я дрожал от страха. А она казалась спокойной, двигалась легко и уверенно. Я старался следовать ее примеру, потому что так было безопасней.
Сначала мы наклонились вперед и ветер дул нам в спину, но через некоторое время пришлось откинуться назад над бездной, как ни ужасно это было.
— Будьте осторожны. Не рискуйте своей жизнью и жизнью женщины, — напомнила мне Элин.
— Хорошо, — ответил я, задержался на мгновение, затем согнул ноги и наклонился под нужным углом, потом слегка оттолкнулся и прошел по скале вниз на достаточное расстояние. Это требует уверенности, а я в это утро переполненным уверенностью не был. В метре от меня Элин Гундерссон отталкивалась ногами от скалы и возвращалась к ней, продвигаясь за один раз на метр и больше. «Еще одна Джейн», — подумал я. Готов держать пари, Джейн держалась бы как первоклассная альпинистка. Русская женщина, которая была со мной рядом на скале, если беспристрастно судить, может, и красивее, но это не Джейн. Отвага и тренированность — в избытке, но человечности маловато.
* * *
Ее ботинки опять ударились о гранит, и она опустилась ниже меня, крикнув:
— Быстро! Смелей! Они не дадут вам упасть!
Я отталкивался от скалы и постепенно спускался вниз. Это был ужасно длинный путь, а страховка не давала возможности спрятаться в расщелину. Я висел на этой дергающейся веревке, чувствуя, как юго-западный ветер бьет меня в спину, угрожая перевернуть и ударить о гранит.
Мы спускались ниже и ниже, Элин Гундерссон все время находилась впереди меня. Я на минуту задумался, можно ли разоружить ее и как-нибудь скрыться? Нет, никаких шансов не было. Наверху команда. Внизу — бездна, скалы и смерть. И еще Джейн. Они ее могли убить. Элин Гундерссон опасность не грозила, по крайней мере с моей стороны.
Мы добрались до глубокой расселины. Она подождала меня, подхватила и коротко приказала:
— Спускайтесь вниз, потом расскажете, что там увидели.
Я посмотрел на нее:
— С чего вы взяли, что я расскажу вам?
Гибкая и светловолосая, она висела над пропастью, как в своем дворе на качелях, как обезьяна на лиане, и насмешливо пояснила:
— Потому что вы уже мертвы, мой друг, и ваша женщина тоже. А сейчас у вас есть шанс спасти жизнь себе и ей. Полезайте.
Я прополз два или три метра по граниту, пока не удалось заглянуть в расселину.
Она опять приказала:
— Спускайтесь!
Не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Она сообщила что-то по рации, а я устроился на вершине скалы, спустил ноги в расселину и заглянул в ее глубину.
В этом месте громадный, неправильной треугольной формы кусок скалы за последний миллион лет отошел и отвалился. Но сполз вниз всего примерно на метр и занял новое положение, в котором остался навечно. В месте отрыва образовалось пространство, вот в эту-то проклятую дыру я и заглянул.
На дне этой шестиметровой расселины я увидел дневной свет и бьющиеся пенистые волны. Глубоко вздохнув, начал протискиваться вниз, стараясь двигаться равномерно, потому что внезапные рывки в этих условиях опасны.
— Одну минуту!
Я задержался, а Элин сказала:
— Вы будете единственным, кто знает все. Помните об этом.
— Хорошо, — ответил я, осмысливая сказанное ею. Если верить тому, что мне известно о Питеркине, ключи от Кремля лежали где-то в расселине скалы у моих ног. Этот человек всю свою жизнь провел в бегах, охранял свою тайну и был настолько безрассуден, что не открыл секрета даже своей дочери. Но лучше всего не обладать этими проклятыми сведениями. Если кто-то удостоверится, что вы владеете ими, тогда действительно вам грозит смертельная опасность.
— Идите, — опять приказала Элин Гундерссон, и я начал послушно спускаться в расселину, чтобы посмотреть, нет ли там какого-либо тайника. Без сомнения, Питеркин рассчитал правильно: никому не придет в голову без нужды спускаться сюда, и на его тайну никто случайно не наткнется... Скала была гладкой. Лишь один этот кусок откололся от основной гранитной массы и слегка сполз, вот и все. И на ее совершенно голой поверхности было очень мало трещин, куда можно спрятать что-нибудь. Медленно спускаясь, я сообразил, что нахожусь в природной воронке, широкой вверху, сужающейся книзу и с открытым дном. Я посмотрел на веревку, на которой висел, с внезапным страхом, — а вдруг она перетрется о гранитные края? Ведь, если она лопнет, я полечу прямо через дно воронки в пучину. «Но веревка прочная, она выдержит», — убеждал я себя, оглядываясь вокруг в поисках пакета Питеркина. Он должен быть где-то совсем рядом. И найду я его или нет, я буду единственным, кто знает все.
Я продвинулся вниз. Немного света пробивалось сверху, а вокруг — мрачные серьге тени. Если бы я был Питеркином, то... Белое. Что-то было засунуто в трещину. Что-то будто светилось во мраке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Я подумал: «Ладно, Элин Гундерссон, ты — из прирожденных лидеров. Настало время решений. Так что же ты сейчас предпримешь?» Она смотрела вниз, на длинный гранитный склон, влажный от утренней росы, на склон, ведущий вниз к Поросенку с его многочисленными трещинами и впадинами. А дальше — только свободное падение на гранитные камни. О том, как свалился с Природного моста, в пабе потом не расскажешь. Упадешь, и волны слизнут тебя со скалы, словно сливочный крем. Я стоял здесь в первый раз в жизни. Не зря это место всегда меня пугало, и теперь на скользких мокрых камнях я вспомнил запись в дневнике Скотта, сделанную на Южном полюсе: «Великий Боже, это — страшное место!»
И тут Элин Гундерссон сказала:
— Мы спустимся вниз по веревкам.
— Мы?
— Ты и я и «Макаров».
Глава 21
Группа, которую Элин Гундерссон привела на берег, была хорошо экипирована: все обуты в ботинки с шипами, перепоясаны веревками, одежда надежно защищала от ветра. На мне же были белые спортивные туфли, и я возразил против категоричного заявления, что должен с ней спускаться вниз. Она неприязненно посмотрела на меня, потом на мою обувь... Тем временем высокий бородатый мужик с дурным запахом изо рта, одетый в бушлат, обвязал меня веревкой. Мне он был противен.
Мы были готовы к спуску. Элин скомандовала:
— Спиной вперед, понимаете? Они будут держать вас. Вы в полной безопасности. Мы пойдем бок о бок.
Она повернулась и без малейших колебаний начала спускаться вниз по мокрому граниту прямо в бездну, пропуская веревку через руки по мере того, как продвигалась. Я лазил по скалам только однажды, много лет назад, недалеко от Олбани. Но тогда я был еще мальчиком, и за мной следил инструктор, специалист из Южных Альп. Теперь все было иначе. Я дрожал от страха. А она казалась спокойной, двигалась легко и уверенно. Я старался следовать ее примеру, потому что так было безопасней.
Сначала мы наклонились вперед и ветер дул нам в спину, но через некоторое время пришлось откинуться назад над бездной, как ни ужасно это было.
— Будьте осторожны. Не рискуйте своей жизнью и жизнью женщины, — напомнила мне Элин.
— Хорошо, — ответил я, задержался на мгновение, затем согнул ноги и наклонился под нужным углом, потом слегка оттолкнулся и прошел по скале вниз на достаточное расстояние. Это требует уверенности, а я в это утро переполненным уверенностью не был. В метре от меня Элин Гундерссон отталкивалась ногами от скалы и возвращалась к ней, продвигаясь за один раз на метр и больше. «Еще одна Джейн», — подумал я. Готов держать пари, Джейн держалась бы как первоклассная альпинистка. Русская женщина, которая была со мной рядом на скале, если беспристрастно судить, может, и красивее, но это не Джейн. Отвага и тренированность — в избытке, но человечности маловато.
* * *
Ее ботинки опять ударились о гранит, и она опустилась ниже меня, крикнув:
— Быстро! Смелей! Они не дадут вам упасть!
Я отталкивался от скалы и постепенно спускался вниз. Это был ужасно длинный путь, а страховка не давала возможности спрятаться в расщелину. Я висел на этой дергающейся веревке, чувствуя, как юго-западный ветер бьет меня в спину, угрожая перевернуть и ударить о гранит.
Мы спускались ниже и ниже, Элин Гундерссон все время находилась впереди меня. Я на минуту задумался, можно ли разоружить ее и как-нибудь скрыться? Нет, никаких шансов не было. Наверху команда. Внизу — бездна, скалы и смерть. И еще Джейн. Они ее могли убить. Элин Гундерссон опасность не грозила, по крайней мере с моей стороны.
Мы добрались до глубокой расселины. Она подождала меня, подхватила и коротко приказала:
— Спускайтесь вниз, потом расскажете, что там увидели.
Я посмотрел на нее:
— С чего вы взяли, что я расскажу вам?
Гибкая и светловолосая, она висела над пропастью, как в своем дворе на качелях, как обезьяна на лиане, и насмешливо пояснила:
— Потому что вы уже мертвы, мой друг, и ваша женщина тоже. А сейчас у вас есть шанс спасти жизнь себе и ей. Полезайте.
Я прополз два или три метра по граниту, пока не удалось заглянуть в расселину.
Она опять приказала:
— Спускайтесь!
Не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Она сообщила что-то по рации, а я устроился на вершине скалы, спустил ноги в расселину и заглянул в ее глубину.
В этом месте громадный, неправильной треугольной формы кусок скалы за последний миллион лет отошел и отвалился. Но сполз вниз всего примерно на метр и занял новое положение, в котором остался навечно. В месте отрыва образовалось пространство, вот в эту-то проклятую дыру я и заглянул.
На дне этой шестиметровой расселины я увидел дневной свет и бьющиеся пенистые волны. Глубоко вздохнув, начал протискиваться вниз, стараясь двигаться равномерно, потому что внезапные рывки в этих условиях опасны.
— Одну минуту!
Я задержался, а Элин сказала:
— Вы будете единственным, кто знает все. Помните об этом.
— Хорошо, — ответил я, осмысливая сказанное ею. Если верить тому, что мне известно о Питеркине, ключи от Кремля лежали где-то в расселине скалы у моих ног. Этот человек всю свою жизнь провел в бегах, охранял свою тайну и был настолько безрассуден, что не открыл секрета даже своей дочери. Но лучше всего не обладать этими проклятыми сведениями. Если кто-то удостоверится, что вы владеете ими, тогда действительно вам грозит смертельная опасность.
— Идите, — опять приказала Элин Гундерссон, и я начал послушно спускаться в расселину, чтобы посмотреть, нет ли там какого-либо тайника. Без сомнения, Питеркин рассчитал правильно: никому не придет в голову без нужды спускаться сюда, и на его тайну никто случайно не наткнется... Скала была гладкой. Лишь один этот кусок откололся от основной гранитной массы и слегка сполз, вот и все. И на ее совершенно голой поверхности было очень мало трещин, куда можно спрятать что-нибудь. Медленно спускаясь, я сообразил, что нахожусь в природной воронке, широкой вверху, сужающейся книзу и с открытым дном. Я посмотрел на веревку, на которой висел, с внезапным страхом, — а вдруг она перетрется о гранитные края? Ведь, если она лопнет, я полечу прямо через дно воронки в пучину. «Но веревка прочная, она выдержит», — убеждал я себя, оглядываясь вокруг в поисках пакета Питеркина. Он должен быть где-то совсем рядом. И найду я его или нет, я буду единственным, кто знает все.
Я продвинулся вниз. Немного света пробивалось сверху, а вокруг — мрачные серьге тени. Если бы я был Питеркином, то... Белое. Что-то было засунуто в трещину. Что-то будто светилось во мраке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59