незримо присутствующие арабы-спонсоры–обл. администрация–инертная исламская общественность. Инертность исламской общественности временна, она вызвана процессом взаимоадаптации разных по культурному коду групп в рамках исламского надэтнического единства: татары–русские–чуваши–выходцы из Средней Азии (узбеки, таджики)–вайнахи.
В конце 80-х годов в области было лишь 9 мечетей. Теперь их количество – 84 и приблизилось к количеству православных храмов (105). Однако заслуги бывшего все эти годы муфтием А. Дебердеева практически нет. В большинстве прихожане строили мечети самостоятельно (многие мечети становятся очень прибыльными коммерческими предприятиями, что является одной из главных причин такого быстрого роста количества мечетей), без поддержки РДУМ. Сам муфтий в районы выезжал редко, очень мало занимался вопросами религиозного образования имамов и подготовки квалифицированного руководства РДУМ, способного поддержать муфтия в сложных вопросах внутриконфессиональных разногласий. Аюба-хазрата, очевидно, полностью устраивала роль единоличного представителя интересов мусульман Ульяновской области, которая приносила ему немалые дивиденды.
Тесные отношения с Саудовской Аравией удалось установить братьям Тахиру и Мансуру Шангареевым, которые получили значительные суммы на строительство здания татарско-арабского колледжа и его деятельность. Братья несколько раз подолгу жили и обучались в Саудовской Аравии. Сочетание высокого уровня технического развития с исламским фундаментализмом произвело сильное впечатление на Шангареевых (о чем неоднократно с восхищением рассказывал Мансур), и они стали первыми проповедниками идей «чистого ислама» в Ульяновской области.
Главной целью Шангареевых сразу же стал А. Дебердеев, который мешал им распространять свое влияние. Шангареевы создали религиозную мусульманскую организацию «Байт-Аллах», от имени которой стали вести борьбу с Дебердеевым. На первом этапе борьба велась на уровне очень умело развернутой пропаганды. Основным средством стало распространение порочащих А. Дебердеева слухов: о присвоении им средств прихожан («вор не может быть муфтием»), о плохом знании им Корана («муфтием должен быть самый знающий»), о нарушении требований Корана (пьянство вместе с Т. Таджуддином, в том числе во время поста) и др.
Такая пропаганда стала давать свои результаты (особенно в Ульяновске), тем более что в отличие от А. Дебердеева сторонники Шангареевых не боялись работать с «массами». Вторым этапом стали захваты мечетей в г. Ульяновске (своих мечетей «ульяновские фундаменталисты» практически не строили). Опираясь на подготовленную группу сторонников в мечети (чаще всего это пожилые бабаи, привлеченные пропагандой и различными материальными поощрениями), Шангареевы проводили в мечети собрание прихожан и избирали нужного им имама. Таким образом они взяли под контроль пять мечетей в г. Ульяновске, ранее входивших в РДУМ.
Культуры и цивилизации
Хотя «спектроскопия» по государствам и этносам позволяет ввести в геополитику субъектность (поименно назвать «игроков» за «мировой шахматной доской»), она является вторичной по отношению к классификации, задаваемой параметром цивилизация.
Представление о различных цивилизациях (культурно-исторических общностях), сосуществующих на земном шаре, было введено в науку Н. Данилевским. Он же связал формирование цивилизации с особенностями господствующих ландшафтов и показал, что цивилизации не смешиваются между собой и изменяются только в исторических масштабах времен.
Для А. Тойнби цивилизации всегда являлись «ответом на вызов» [Тойнби, 1995]. Тем самым и классифицировались они по типам вызовов (вызов моря, вызов пустыни, вызов тропического леса…). К сожалению, великий английский историк не опубликовал свои представления об иерархии вызовов, поэтому построить эвристическую картину цивилизаций в рамках модели А. Тойнби затруднительно.
Но не эвристичен и популярный ныне С. Хантингтон, который подошел к понятию цивилизации скорее с позиции Н. Данилевского или О. Шпенглера, нежели А. Тойнби. Американский исследователь не определяет само понятие, вернее, определяет – и очень подробно, но чисто описательно, что по сути одно и то же.
С. Хантингтон понимает под признаками цивилизации «культурную общность»: язык, историю, религию, обычаи [Хантингтон, 2003]. В рамках такого подхода решительно невозможно объяснить, почему между Испанией и Ирландией есть «культурная общность», а между Россией и Польшей ее нет. Чтобы защититься от подобных возражений, автор выкладывает на стол следующую карту: каждый сам знает, к какой цивилизации он принадлежит. Иными словами, спектроскопия цивилизаций вытекает из рассмотренной выше рамки идентичности.
Выдвигая этот тезис, С. Хантингтон оказывается перед необходимостью, во-первых, ответить на вопрос, какие идентичности образуют, а какие не образуют цивилизаций (ибо последних в рамках модели С. Хантингтона насчитывается только восемь), и, во-вторых, доказать, что никакие идентичности никогда не смешиваются. Ни того ни другого автор не делает.
С. Хантингтон считает первичным признаком, порождающим расслоение Человечества на цивилизации, этноконфессиональную идентичность. Во всяком случае, он говорит:
«Можно быть наполовину арабом и наполовину французом, сложнее быть наполовину католиком и мусульманином».
Но почему? В эпохи Халифата или Реконкисты такая самоидентификация была устоявшейся и довольно распространенной практикой. Да и позднее конфессиональные различия отступали перед опасностью или выгодой. Отец Мушкетона из бессмертного романа А. Дюма «избрал для себя смешанную протестантско-ка-толическую веру». В это же время на островах Карибского моря произошло столкновение идентичностей и ответом на фразу: «мы повесили их не как французов, а как еретиков» было: «вас повесят не как испанцев и католиков, а как бандитов и убийц». В сущности, автор делает очень далеко идущие выводы из такого случайного и преходящего явления, как развернувшийся на рубеже тысячелетий «парад конфессиональных идентичностей». И даже одной, а именно мусульманской, конфессиональной идентичности. Можно согласиться с автором, когда он настаивает на судьбоносности «мусульманского возрождения» для Запада (во всяком случае, с необходимостью учитывать современный политический ислам как стратегический фактор спорить не приходится), но вот имеет ли это социальное явление теоретическое значение? В конце концов, никто не доказал, что распространение политического ислама представляет собой естественный, а не сконструированный социальный процесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
В конце 80-х годов в области было лишь 9 мечетей. Теперь их количество – 84 и приблизилось к количеству православных храмов (105). Однако заслуги бывшего все эти годы муфтием А. Дебердеева практически нет. В большинстве прихожане строили мечети самостоятельно (многие мечети становятся очень прибыльными коммерческими предприятиями, что является одной из главных причин такого быстрого роста количества мечетей), без поддержки РДУМ. Сам муфтий в районы выезжал редко, очень мало занимался вопросами религиозного образования имамов и подготовки квалифицированного руководства РДУМ, способного поддержать муфтия в сложных вопросах внутриконфессиональных разногласий. Аюба-хазрата, очевидно, полностью устраивала роль единоличного представителя интересов мусульман Ульяновской области, которая приносила ему немалые дивиденды.
Тесные отношения с Саудовской Аравией удалось установить братьям Тахиру и Мансуру Шангареевым, которые получили значительные суммы на строительство здания татарско-арабского колледжа и его деятельность. Братья несколько раз подолгу жили и обучались в Саудовской Аравии. Сочетание высокого уровня технического развития с исламским фундаментализмом произвело сильное впечатление на Шангареевых (о чем неоднократно с восхищением рассказывал Мансур), и они стали первыми проповедниками идей «чистого ислама» в Ульяновской области.
Главной целью Шангареевых сразу же стал А. Дебердеев, который мешал им распространять свое влияние. Шангареевы создали религиозную мусульманскую организацию «Байт-Аллах», от имени которой стали вести борьбу с Дебердеевым. На первом этапе борьба велась на уровне очень умело развернутой пропаганды. Основным средством стало распространение порочащих А. Дебердеева слухов: о присвоении им средств прихожан («вор не может быть муфтием»), о плохом знании им Корана («муфтием должен быть самый знающий»), о нарушении требований Корана (пьянство вместе с Т. Таджуддином, в том числе во время поста) и др.
Такая пропаганда стала давать свои результаты (особенно в Ульяновске), тем более что в отличие от А. Дебердеева сторонники Шангареевых не боялись работать с «массами». Вторым этапом стали захваты мечетей в г. Ульяновске (своих мечетей «ульяновские фундаменталисты» практически не строили). Опираясь на подготовленную группу сторонников в мечети (чаще всего это пожилые бабаи, привлеченные пропагандой и различными материальными поощрениями), Шангареевы проводили в мечети собрание прихожан и избирали нужного им имама. Таким образом они взяли под контроль пять мечетей в г. Ульяновске, ранее входивших в РДУМ.
Культуры и цивилизации
Хотя «спектроскопия» по государствам и этносам позволяет ввести в геополитику субъектность (поименно назвать «игроков» за «мировой шахматной доской»), она является вторичной по отношению к классификации, задаваемой параметром цивилизация.
Представление о различных цивилизациях (культурно-исторических общностях), сосуществующих на земном шаре, было введено в науку Н. Данилевским. Он же связал формирование цивилизации с особенностями господствующих ландшафтов и показал, что цивилизации не смешиваются между собой и изменяются только в исторических масштабах времен.
Для А. Тойнби цивилизации всегда являлись «ответом на вызов» [Тойнби, 1995]. Тем самым и классифицировались они по типам вызовов (вызов моря, вызов пустыни, вызов тропического леса…). К сожалению, великий английский историк не опубликовал свои представления об иерархии вызовов, поэтому построить эвристическую картину цивилизаций в рамках модели А. Тойнби затруднительно.
Но не эвристичен и популярный ныне С. Хантингтон, который подошел к понятию цивилизации скорее с позиции Н. Данилевского или О. Шпенглера, нежели А. Тойнби. Американский исследователь не определяет само понятие, вернее, определяет – и очень подробно, но чисто описательно, что по сути одно и то же.
С. Хантингтон понимает под признаками цивилизации «культурную общность»: язык, историю, религию, обычаи [Хантингтон, 2003]. В рамках такого подхода решительно невозможно объяснить, почему между Испанией и Ирландией есть «культурная общность», а между Россией и Польшей ее нет. Чтобы защититься от подобных возражений, автор выкладывает на стол следующую карту: каждый сам знает, к какой цивилизации он принадлежит. Иными словами, спектроскопия цивилизаций вытекает из рассмотренной выше рамки идентичности.
Выдвигая этот тезис, С. Хантингтон оказывается перед необходимостью, во-первых, ответить на вопрос, какие идентичности образуют, а какие не образуют цивилизаций (ибо последних в рамках модели С. Хантингтона насчитывается только восемь), и, во-вторых, доказать, что никакие идентичности никогда не смешиваются. Ни того ни другого автор не делает.
С. Хантингтон считает первичным признаком, порождающим расслоение Человечества на цивилизации, этноконфессиональную идентичность. Во всяком случае, он говорит:
«Можно быть наполовину арабом и наполовину французом, сложнее быть наполовину католиком и мусульманином».
Но почему? В эпохи Халифата или Реконкисты такая самоидентификация была устоявшейся и довольно распространенной практикой. Да и позднее конфессиональные различия отступали перед опасностью или выгодой. Отец Мушкетона из бессмертного романа А. Дюма «избрал для себя смешанную протестантско-ка-толическую веру». В это же время на островах Карибского моря произошло столкновение идентичностей и ответом на фразу: «мы повесили их не как французов, а как еретиков» было: «вас повесят не как испанцев и католиков, а как бандитов и убийц». В сущности, автор делает очень далеко идущие выводы из такого случайного и преходящего явления, как развернувшийся на рубеже тысячелетий «парад конфессиональных идентичностей». И даже одной, а именно мусульманской, конфессиональной идентичности. Можно согласиться с автором, когда он настаивает на судьбоносности «мусульманского возрождения» для Запада (во всяком случае, с необходимостью учитывать современный политический ислам как стратегический фактор спорить не приходится), но вот имеет ли это социальное явление теоретическое значение? В конце концов, никто не доказал, что распространение политического ислама представляет собой естественный, а не сконструированный социальный процесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154