Она оттолкнула его, упершись руками ему в грудь.
– Оставь меня, пусти! Это грех!
Он посмотрел на нее и гневно пробормотал что-то смачное по-английски. Затем сурово спросил по-французски:
– Ты, случайно, не девственница? Мадлен кивнула.
Медленно он отпустил ее и встал, глубоко и прерывисто дыша.
– Каким образом, – сказал он, – такая дерзкая и самоуверенная пышечка, как ты, ухитрилась остаться невинной? Сколько тебе, восемнадцать?
– Семнадцать.
Мадлен опустила юбки и натянула лиф. Он почти раздел ее донага. Она едва осмелилась взглянуть на него. Господи, как он был зол! Словно собирался избить ее за то, что она была непорочной.
– Прости меня, – сказала она и нервно усмехнулась.
Ее тело тоже страдало, будто его лишили чего-то обещанного.
Он вздохнул и покачал головой:
– В недобрый час я повстречал тебя, Дороти. Возвращайся к своим друзьям.
Ей было неприятно оставлять его в гневе.
– Мне только хотелось поцелуя, – с сожалением сказала она.
Его смех прозвучал почти искренне.
– Ну что ж, ты его получила. Уходи, а то я могу пожалеть о своем благородном порыве.
Мадлен направилась прочь, но затем вернулась, несмотря на его запрещающий взгляд.
– Это был очень приятный поцелуй, – тихо сказала она, потянулась, чтобы коснуться его губ, и, собрав остатки здравого смысла, убежала.
Эмери ошеломленно наблюдал за ней. Эта короткая встреча должна была освободить его от влечения к ней. Сможет ли он теперь обрести покой хоть когда-нибудь? Его тело страдало, а мысли беспорядочно метались.
Если она девственница, в ней попусту пропадает природный дар. Он потерял голову, как только коснулся ее. Как приятно было бы показать такой горячей штучке все прелести ее восхитительного тела! Но он не мог рисковать. Тогда он погибнет еще до Иванова дня. Он начал взбираться по склону холма. Двухдневный поход в Банбери – как раз то, что ему нужно.
Мадлен добежала до речки и остановилась перевести дух. Оглянувшись, она не увидела незнакомца. Ей очень повезло, что удалось убежать. Если она не будет девственна, когда выйдет замуж, муж никогда не станет ее уважать. Ее могут отвергнуть, избить, заточить в темницу…
Бедняжка содрогнулась. Это было безумием, но ей казалось, что, останься она с ним, это стоило бы того, что бы потом ни случилось. Мадлен тщательно осмотрела себя. Платье не измялось и выглядело пристойно, но, о Господи, на груди расплывались два влажных круга, там, где к ней прикасался его рот. Ее охватил дурманящий жар, и она прижала руки к ноющим соскам.
– Леди Мадлен!
Девушка увидела, как ее страж шагает к ней, и снова взглянула на свое предательское платье. Смеясь, она свалилась в речку.
– Леди Мадлен! – Стражник, разбрызгивая воду, устремился к ней. – С вами все в порядке? Мне показалось, я что-то слышал.
Мадлен поднялась, промокшая насквозь.
– Просто я оступилась.
– А раньше? Я слышал крик.
– О, это. Мне показалось, я видела змею. – Мадлен позволила ему помочь ей перебраться на другую сторону речушки. – Однако ты не очень-то скор на подъем. Это было давным-давно.
– Ничего подобного, – запротестовал страж. – Всего несколько минут назад. Вам не следует уходить так далеко, миледи…
Когда охранник отвел ее к Дороти, Мадлен бросила мечтательный взгляд назад, в заросли у реки.
Глава 2
После долгого пути Эмери проспал всю ночь глубоким сном. Когда он проснулся, казалось, что встреча с Дороти просто ему пригрезилась. Однако в Баддерсли не следует возвращаться. Девчонка может его узнать.
В десяти милях от Банбери Эмери и Гирт впервые услышали о захвате людей в рабство, в чем обвиняли Роберта д'Уалле. Это был грубый французский наемник, жестокий умелый воин, без каких-либо иных достоинств. Прискорбно, что Вильгельм вынужден был пользоваться услугами таких людей, чтобы завоевать Англию, и теперь считал необходимым вознаградить их землей. Вскоре Эмери и Гирт примкнули к группе крестьян, направлявшихся в Банбери на базар. Они легко заставили их разговориться.
– Забрали племянника моей сестры. Просто так.
– Слышали, священник из Мартуэйта пытался остановить их и ему разбили голову? Так и не пришел еще в себя. Чертовы нормандцы! Ублюдки все до одного!
– Кто его сюзерен? – спросил Эмери на том же грубом наречии, которым пользовались крестьяне.
– Должно быть, граф Уэссекский, но ведь его убили при Гастингсе? Так что теперь не кто иной, как проклятый король, а уж ему-то жаловаться бесполезно.
– Все же лучше попытаться, – посоветовал Эмери.
На него посмотрели как на полоумного.
– Скажи-ка, – язвительно сказал один из крестьян, – почему бы тебе не остаться поблизости? А когда ублюдок король будет проезжать мимо, все ему рассказать? И схлопотать ногой по морде?
Эмери постарался придать своему голосу больше убедительности.
– Я знаю, о чем говорю. Хоть я и человек вне закона, но мне известно, что Вильгельм Нормандский не одобряет рабства. Если бы вы обратились к нему, он положил бы этому конец.
– И поддержал бы англичан против нормандцев? – усмехнулся один из крестьян.
– Он поддержал бы закон.
– А как насчет наших женщин? – воскликнул молодой крестьянин. – Эти стражники берут, что хотят, и никто их не остановит. Моя сестра…
Он отвернулся, его лицо исказилось.
– Изнасилование тоже противозаконно, – твердо сказал Эмери.
Топот копыт прервал беседу. Крестьяне бросились к лесу, но из-за поворота вылетел отряд всадников и обрушился на них. В мгновение ока все были окружены, никому не удалось ускользнуть.
Это были люди д'Уалле, охотившиеся за новыми рабами. Эмери проклинал свою судьбу. Было всего пятеро всадников, и они выглядели не особенно умелыми, так что ему с Гиртом вполне было по силам одолеть их, даже при незначительной помощи крестьян. Но насилие повлекло бы за собой жестокое возмездие простому люду. Он постарался не привлекать внимания. Это было не так-то просто. Эмери был на полголовы выше самого высокого из крестьян и гораздо более крепкого сложения. Сгорбившись, он толкнул локтем Гирта. Гирт принял сигнал, и Эмери надеялся, что остальные подхватят игру.
Один из воинов отцепил с седла пастуший кнут.
– Ну-ну, – сказал он по-французски, – тут нам подалась подходящая компания. – Он перешел на ломаный английский: – Лорду д'Уалле нужны работники. Ты, ты, ты и ты.
Он указал на самых молодых и сильных, включая Эмери, но не Гирта. Гирт немедленно заговорил по-английски:
– Сэр, мой кузен, он не совсем здоров… – Он многозначительно постучал по голове. – Вам от него не будет никакой пользы.
– Зато он силен. Пойдешь вместе с ним.
В одно мгновение отобранные люди были отделены от группы. Один крестьянин воспротивился.
– Вы не имеете права! Я свободный человек…
Кнут обрушился на его голову, и он замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– Оставь меня, пусти! Это грех!
Он посмотрел на нее и гневно пробормотал что-то смачное по-английски. Затем сурово спросил по-французски:
– Ты, случайно, не девственница? Мадлен кивнула.
Медленно он отпустил ее и встал, глубоко и прерывисто дыша.
– Каким образом, – сказал он, – такая дерзкая и самоуверенная пышечка, как ты, ухитрилась остаться невинной? Сколько тебе, восемнадцать?
– Семнадцать.
Мадлен опустила юбки и натянула лиф. Он почти раздел ее донага. Она едва осмелилась взглянуть на него. Господи, как он был зол! Словно собирался избить ее за то, что она была непорочной.
– Прости меня, – сказала она и нервно усмехнулась.
Ее тело тоже страдало, будто его лишили чего-то обещанного.
Он вздохнул и покачал головой:
– В недобрый час я повстречал тебя, Дороти. Возвращайся к своим друзьям.
Ей было неприятно оставлять его в гневе.
– Мне только хотелось поцелуя, – с сожалением сказала она.
Его смех прозвучал почти искренне.
– Ну что ж, ты его получила. Уходи, а то я могу пожалеть о своем благородном порыве.
Мадлен направилась прочь, но затем вернулась, несмотря на его запрещающий взгляд.
– Это был очень приятный поцелуй, – тихо сказала она, потянулась, чтобы коснуться его губ, и, собрав остатки здравого смысла, убежала.
Эмери ошеломленно наблюдал за ней. Эта короткая встреча должна была освободить его от влечения к ней. Сможет ли он теперь обрести покой хоть когда-нибудь? Его тело страдало, а мысли беспорядочно метались.
Если она девственница, в ней попусту пропадает природный дар. Он потерял голову, как только коснулся ее. Как приятно было бы показать такой горячей штучке все прелести ее восхитительного тела! Но он не мог рисковать. Тогда он погибнет еще до Иванова дня. Он начал взбираться по склону холма. Двухдневный поход в Банбери – как раз то, что ему нужно.
Мадлен добежала до речки и остановилась перевести дух. Оглянувшись, она не увидела незнакомца. Ей очень повезло, что удалось убежать. Если она не будет девственна, когда выйдет замуж, муж никогда не станет ее уважать. Ее могут отвергнуть, избить, заточить в темницу…
Бедняжка содрогнулась. Это было безумием, но ей казалось, что, останься она с ним, это стоило бы того, что бы потом ни случилось. Мадлен тщательно осмотрела себя. Платье не измялось и выглядело пристойно, но, о Господи, на груди расплывались два влажных круга, там, где к ней прикасался его рот. Ее охватил дурманящий жар, и она прижала руки к ноющим соскам.
– Леди Мадлен!
Девушка увидела, как ее страж шагает к ней, и снова взглянула на свое предательское платье. Смеясь, она свалилась в речку.
– Леди Мадлен! – Стражник, разбрызгивая воду, устремился к ней. – С вами все в порядке? Мне показалось, я что-то слышал.
Мадлен поднялась, промокшая насквозь.
– Просто я оступилась.
– А раньше? Я слышал крик.
– О, это. Мне показалось, я видела змею. – Мадлен позволила ему помочь ей перебраться на другую сторону речушки. – Однако ты не очень-то скор на подъем. Это было давным-давно.
– Ничего подобного, – запротестовал страж. – Всего несколько минут назад. Вам не следует уходить так далеко, миледи…
Когда охранник отвел ее к Дороти, Мадлен бросила мечтательный взгляд назад, в заросли у реки.
Глава 2
После долгого пути Эмери проспал всю ночь глубоким сном. Когда он проснулся, казалось, что встреча с Дороти просто ему пригрезилась. Однако в Баддерсли не следует возвращаться. Девчонка может его узнать.
В десяти милях от Банбери Эмери и Гирт впервые услышали о захвате людей в рабство, в чем обвиняли Роберта д'Уалле. Это был грубый французский наемник, жестокий умелый воин, без каких-либо иных достоинств. Прискорбно, что Вильгельм вынужден был пользоваться услугами таких людей, чтобы завоевать Англию, и теперь считал необходимым вознаградить их землей. Вскоре Эмери и Гирт примкнули к группе крестьян, направлявшихся в Банбери на базар. Они легко заставили их разговориться.
– Забрали племянника моей сестры. Просто так.
– Слышали, священник из Мартуэйта пытался остановить их и ему разбили голову? Так и не пришел еще в себя. Чертовы нормандцы! Ублюдки все до одного!
– Кто его сюзерен? – спросил Эмери на том же грубом наречии, которым пользовались крестьяне.
– Должно быть, граф Уэссекский, но ведь его убили при Гастингсе? Так что теперь не кто иной, как проклятый король, а уж ему-то жаловаться бесполезно.
– Все же лучше попытаться, – посоветовал Эмери.
На него посмотрели как на полоумного.
– Скажи-ка, – язвительно сказал один из крестьян, – почему бы тебе не остаться поблизости? А когда ублюдок король будет проезжать мимо, все ему рассказать? И схлопотать ногой по морде?
Эмери постарался придать своему голосу больше убедительности.
– Я знаю, о чем говорю. Хоть я и человек вне закона, но мне известно, что Вильгельм Нормандский не одобряет рабства. Если бы вы обратились к нему, он положил бы этому конец.
– И поддержал бы англичан против нормандцев? – усмехнулся один из крестьян.
– Он поддержал бы закон.
– А как насчет наших женщин? – воскликнул молодой крестьянин. – Эти стражники берут, что хотят, и никто их не остановит. Моя сестра…
Он отвернулся, его лицо исказилось.
– Изнасилование тоже противозаконно, – твердо сказал Эмери.
Топот копыт прервал беседу. Крестьяне бросились к лесу, но из-за поворота вылетел отряд всадников и обрушился на них. В мгновение ока все были окружены, никому не удалось ускользнуть.
Это были люди д'Уалле, охотившиеся за новыми рабами. Эмери проклинал свою судьбу. Было всего пятеро всадников, и они выглядели не особенно умелыми, так что ему с Гиртом вполне было по силам одолеть их, даже при незначительной помощи крестьян. Но насилие повлекло бы за собой жестокое возмездие простому люду. Он постарался не привлекать внимания. Это было не так-то просто. Эмери был на полголовы выше самого высокого из крестьян и гораздо более крепкого сложения. Сгорбившись, он толкнул локтем Гирта. Гирт принял сигнал, и Эмери надеялся, что остальные подхватят игру.
Один из воинов отцепил с седла пастуший кнут.
– Ну-ну, – сказал он по-французски, – тут нам подалась подходящая компания. – Он перешел на ломаный английский: – Лорду д'Уалле нужны работники. Ты, ты, ты и ты.
Он указал на самых молодых и сильных, включая Эмери, но не Гирта. Гирт немедленно заговорил по-английски:
– Сэр, мой кузен, он не совсем здоров… – Он многозначительно постучал по голове. – Вам от него не будет никакой пользы.
– Зато он силен. Пойдешь вместе с ним.
В одно мгновение отобранные люди были отделены от группы. Один крестьянин воспротивился.
– Вы не имеете права! Я свободный человек…
Кнут обрушился на его голову, и он замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93