Он выигрывал и проигрывал, а она следила за его действиями, не особо вникая в них, окутанная этой непонятной атмосферой, точно тайной глубокого сна.
— Хочешь сыграть? — спросил Нейл, поворачиваясь. — Ты новичок, тебе может повезти.
Она бессознательно кивнула, и он, поднявшись, уступил ей место.
— Пожалуйста, фишек для леди! — сказал он крупье и протянул бумажку.
Леди… Нелепость! Неужели это не сон?
Тереза смотрела на расчерченный стол и ничего не соображала. Здесь, перед нею, была раскинута магическая карта, и на ней нужно было отыскать знаки своих созвездий.
Она видела, как делают ставки другие. Нейл пытался подсказывать ей, но девушка ничего не слышала. Какие-то видения проплывали перед нею, точно разгадки вещих снов.
— Тринадцать, красное, — услышала она свой голос.
Колесо фортуны закружилось с насмешливым шуршанием, но девочка в белом наряде цветущей невинности, опьяненная грезами, была выше земных страстей.
— Ваш выигрыш, мэм!
Тереза подняла глаза, а Нейл сзади стиснул ее худенькое плечо сильной рукой.
— Тереза, девочка, вот это удача! Ставь еще!
— Зеро, — сказала она.
— Не надо на зеро…
— Зеро! — упрямо повторила девушка, и глаза ее заблестели.
И действительно выпало зеро, а потом еще два раза черное и красное.
Она выигрывала легко, быть может, потому, что не очень к этому стремилась. Ей важно было находиться рядом с Нейлом в ореоле любви, счастья и сознания своей привлекательности, а остальное мало ее волновало. Человек запросто получает то, о чем не мечтает и чего не ждет, но, когда он хочет достать то, что близко и дорого его сердцу, из-под ногтей, бывает, сочится кровь.
Потом Нейл повез Терезу в театр, затем в ресторан, где она ела форель, шоколадный торт, персики и мороженое и, повинуясь воле спутника, пила вино. Нейл целовал девушке руку, будто она на самом деле была леди, и с непонятной настойчивостью смотрел ей в глаза.
И все же, несмотря на всю эту атмосферу, Тереза не ощущала подлинного триумфа. Очевидно, суть в том, что происходит у тебя внутри… Этот вечер должен был быть полон затаенной печали прощания с невинностью души и тихой радости рождения первого большого чувства, состоянием предрассветной нежной глубокой тишины, а не пылающего дня.
Они вернулись в комнату Нейла, когда совсем стемнело. Тереза собиралась переодеться и ехать домой. Признаться, ей было немного грустно — спектакль сыгран, занавес вот-вот опустится и наступит завтра, которое означает возвращение назад.
— Подожди, — сказал Нейл, — задержись немного. Давай выпьем по последнему бокалу.
Девушка покачала головой. Она не могла говорить из-за странного жалобного чувства, внезапно проникшего в душу.
— Не надо грустить, — негромко произнес Нейл и погладил Терезу по голове. — Вот, возьми. — И вложил ей в руку деньги.
— Что это?
— Твой выигрыш.
Взглянув на деньги, Тереза ощутила неприятное чувство. При чем тут они?
— Так много? Зачем? Оставьте себе. Нейл засмеялся — весело, без издевки.
— На мой взгляд, их никогда не бывает много… Тебе они не нужны, нет? А что тебе нужно?
Тереза промолчала.
— Возьми, Тереза, — сказал он.
— А вы?
— Мой выигрыш у меня никто не отнимет.
С этими словами Нейл прислонил девушку к стене почти у самого входа, где они стояли все это время, и стал целовать. Он не давал свободы ее рукам, и постепенно Тереза перестала сопротивляться. Поцелуи Нейла были настойчивы и опасны, ибо он знал, что произойдет дальше, был уверен в себе и не пытался сдерживать свои желания. Такие, как Тереза, обычно становятся легкой добычей, а уж после такого вечера…
— Ты прелесть, Тереза, — прошептал он, давая ей мгновение передышки, но не настолько долгое, чтобы она успела прийти в себя. — У меня еще не было такой девушки…
Его страстные слова и поцелуи пробудили в ней нечто неведомое, лишили разума… Терезе казалось, будто в тело влили что-то расплавленное, горячее… Она задыхалась и прошептала из последних сил:
— Не надо… Нейл!
— Нет-нет, не бойся!
А сам увлек ее туда, где прежде лежал тот чудесный наряд, что теперь был на ней, и Тереза, подчиняясь рукам Нейла, упала поперек кровати. Она чувствовала его настойчивость и понимала, чего он хочет. Она позволила себе некоторое время не сопротивляться и обнаружила, что его прикосновения, о каких порядочной, скромной девушке стыдно и подумать, очень приятны. Сейчас она узнает ту великую тайну любви, разговоры о которой только и слышала все последнее время! Однако что-то в ней противилось тому, чтобы сдаться до конца. Терезе казалось, что она любит Нейла только за его элегантность, красоту, любит просто как сияние своих несбыточных желаний…
Но вот ее одежда уже валяется на полу, и она, сама того не чувствуя, крепко, страстно обнимает Нейла. Это было естественно для той, кем она была весь этот день, а для другой… Настоящая Тереза Хиггинс проснется лишь завтра и будет жалеть о том, что уже случилось, едва ли больше, чем о том, что еще не сбылось.
Тереза смотрела в окно. Было совсем еще рано и потрясающе красиво. Там, за холодными стеклами, пробуждался рассвет, и небо над зеркально-прозрачным заливом имело цвет густых сливок, а еще выше было темно-голубым, и на нем таял белесый, точно сотканный из тумана, слепок луны.
Тереза думала. Почему и как получилось, что она отдалась мужчине, который не был ей мужем и даже не обещал жениться? Почему она оказалась столь слабой и не смогла устоять — не столько перед Нейлом, сколько перед самой собой? Она, девочка из Кленси, городка с другой моралью, с другими взглядами, с точки зрения которых в этом случае тайна любви обернулась разгадкой порока.
В этот момент ее желания оказались сильнее… Этот момент — станет ли он роковым? Если нет, то, пожалуй, не стоило так терзаться!
Нейл проснулся позднее Терезы и удивился, увидев ее стоящей возле окна, тоненькую, напряженную, объятую утренним светом, точно пламенем фитилек свечи.
— Тереза! — позвал он.
Она обернулась. Пряди ее распущенных волос были разбросаны по плечам и спутались, точно стебли вьющихся растений, а взгляд казался сумрачным, будто вход в неведомый храм.
Нейл улыбнулся. Все вышло так, как он задумал, а кульминация вечера получилась даже более захватывающей и приятной, чем можно было ожидать. Что ж, общение с этой девочкой, в теле которой течет, подобно бурной реке, кровь жителей южных стран, способно подарить немало любовных восторгов. Невинность и страстность — что может быть притягательней этого сплава!
— Почему ты там стоишь? Иди ко мне!
Девушка напряженно молчала.
— Тебя что-то тревожит?
Она пронзила его, человека, которому совсем недавно бескорыстно вручила ключ своих тайных и явных страстей, твердым взглядом.
— Если мы немедленно обвенчаемся, все будет в порядке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Хочешь сыграть? — спросил Нейл, поворачиваясь. — Ты новичок, тебе может повезти.
Она бессознательно кивнула, и он, поднявшись, уступил ей место.
— Пожалуйста, фишек для леди! — сказал он крупье и протянул бумажку.
Леди… Нелепость! Неужели это не сон?
Тереза смотрела на расчерченный стол и ничего не соображала. Здесь, перед нею, была раскинута магическая карта, и на ней нужно было отыскать знаки своих созвездий.
Она видела, как делают ставки другие. Нейл пытался подсказывать ей, но девушка ничего не слышала. Какие-то видения проплывали перед нею, точно разгадки вещих снов.
— Тринадцать, красное, — услышала она свой голос.
Колесо фортуны закружилось с насмешливым шуршанием, но девочка в белом наряде цветущей невинности, опьяненная грезами, была выше земных страстей.
— Ваш выигрыш, мэм!
Тереза подняла глаза, а Нейл сзади стиснул ее худенькое плечо сильной рукой.
— Тереза, девочка, вот это удача! Ставь еще!
— Зеро, — сказала она.
— Не надо на зеро…
— Зеро! — упрямо повторила девушка, и глаза ее заблестели.
И действительно выпало зеро, а потом еще два раза черное и красное.
Она выигрывала легко, быть может, потому, что не очень к этому стремилась. Ей важно было находиться рядом с Нейлом в ореоле любви, счастья и сознания своей привлекательности, а остальное мало ее волновало. Человек запросто получает то, о чем не мечтает и чего не ждет, но, когда он хочет достать то, что близко и дорого его сердцу, из-под ногтей, бывает, сочится кровь.
Потом Нейл повез Терезу в театр, затем в ресторан, где она ела форель, шоколадный торт, персики и мороженое и, повинуясь воле спутника, пила вино. Нейл целовал девушке руку, будто она на самом деле была леди, и с непонятной настойчивостью смотрел ей в глаза.
И все же, несмотря на всю эту атмосферу, Тереза не ощущала подлинного триумфа. Очевидно, суть в том, что происходит у тебя внутри… Этот вечер должен был быть полон затаенной печали прощания с невинностью души и тихой радости рождения первого большого чувства, состоянием предрассветной нежной глубокой тишины, а не пылающего дня.
Они вернулись в комнату Нейла, когда совсем стемнело. Тереза собиралась переодеться и ехать домой. Признаться, ей было немного грустно — спектакль сыгран, занавес вот-вот опустится и наступит завтра, которое означает возвращение назад.
— Подожди, — сказал Нейл, — задержись немного. Давай выпьем по последнему бокалу.
Девушка покачала головой. Она не могла говорить из-за странного жалобного чувства, внезапно проникшего в душу.
— Не надо грустить, — негромко произнес Нейл и погладил Терезу по голове. — Вот, возьми. — И вложил ей в руку деньги.
— Что это?
— Твой выигрыш.
Взглянув на деньги, Тереза ощутила неприятное чувство. При чем тут они?
— Так много? Зачем? Оставьте себе. Нейл засмеялся — весело, без издевки.
— На мой взгляд, их никогда не бывает много… Тебе они не нужны, нет? А что тебе нужно?
Тереза промолчала.
— Возьми, Тереза, — сказал он.
— А вы?
— Мой выигрыш у меня никто не отнимет.
С этими словами Нейл прислонил девушку к стене почти у самого входа, где они стояли все это время, и стал целовать. Он не давал свободы ее рукам, и постепенно Тереза перестала сопротивляться. Поцелуи Нейла были настойчивы и опасны, ибо он знал, что произойдет дальше, был уверен в себе и не пытался сдерживать свои желания. Такие, как Тереза, обычно становятся легкой добычей, а уж после такого вечера…
— Ты прелесть, Тереза, — прошептал он, давая ей мгновение передышки, но не настолько долгое, чтобы она успела прийти в себя. — У меня еще не было такой девушки…
Его страстные слова и поцелуи пробудили в ней нечто неведомое, лишили разума… Терезе казалось, будто в тело влили что-то расплавленное, горячее… Она задыхалась и прошептала из последних сил:
— Не надо… Нейл!
— Нет-нет, не бойся!
А сам увлек ее туда, где прежде лежал тот чудесный наряд, что теперь был на ней, и Тереза, подчиняясь рукам Нейла, упала поперек кровати. Она чувствовала его настойчивость и понимала, чего он хочет. Она позволила себе некоторое время не сопротивляться и обнаружила, что его прикосновения, о каких порядочной, скромной девушке стыдно и подумать, очень приятны. Сейчас она узнает ту великую тайну любви, разговоры о которой только и слышала все последнее время! Однако что-то в ней противилось тому, чтобы сдаться до конца. Терезе казалось, что она любит Нейла только за его элегантность, красоту, любит просто как сияние своих несбыточных желаний…
Но вот ее одежда уже валяется на полу, и она, сама того не чувствуя, крепко, страстно обнимает Нейла. Это было естественно для той, кем она была весь этот день, а для другой… Настоящая Тереза Хиггинс проснется лишь завтра и будет жалеть о том, что уже случилось, едва ли больше, чем о том, что еще не сбылось.
Тереза смотрела в окно. Было совсем еще рано и потрясающе красиво. Там, за холодными стеклами, пробуждался рассвет, и небо над зеркально-прозрачным заливом имело цвет густых сливок, а еще выше было темно-голубым, и на нем таял белесый, точно сотканный из тумана, слепок луны.
Тереза думала. Почему и как получилось, что она отдалась мужчине, который не был ей мужем и даже не обещал жениться? Почему она оказалась столь слабой и не смогла устоять — не столько перед Нейлом, сколько перед самой собой? Она, девочка из Кленси, городка с другой моралью, с другими взглядами, с точки зрения которых в этом случае тайна любви обернулась разгадкой порока.
В этот момент ее желания оказались сильнее… Этот момент — станет ли он роковым? Если нет, то, пожалуй, не стоило так терзаться!
Нейл проснулся позднее Терезы и удивился, увидев ее стоящей возле окна, тоненькую, напряженную, объятую утренним светом, точно пламенем фитилек свечи.
— Тереза! — позвал он.
Она обернулась. Пряди ее распущенных волос были разбросаны по плечам и спутались, точно стебли вьющихся растений, а взгляд казался сумрачным, будто вход в неведомый храм.
Нейл улыбнулся. Все вышло так, как он задумал, а кульминация вечера получилась даже более захватывающей и приятной, чем можно было ожидать. Что ж, общение с этой девочкой, в теле которой течет, подобно бурной реке, кровь жителей южных стран, способно подарить немало любовных восторгов. Невинность и страстность — что может быть притягательней этого сплава!
— Почему ты там стоишь? Иди ко мне!
Девушка напряженно молчала.
— Тебя что-то тревожит?
Она пронзила его, человека, которому совсем недавно бескорыстно вручила ключ своих тайных и явных страстей, твердым взглядом.
— Если мы немедленно обвенчаемся, все будет в порядке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155