– Этого хватит всем обитателям замка Раднор на несколько недель!
– И правда! – воскликнула Уинн. – Бабушка Гуинет, потрогай, что Дрюс нам принес. – Уинн поднесла старушкину руку к связке кроликов. – И в придачу прекрасный олень.
– Дрюс, какой ты хороший мальчик, что заботишься о нуждах своих соседей. – Гуинет улыбнулась и слепо кивнула в его сторону. – Не зря я окружаю себя только молодыми. Они помогут Кук и остальным приготовить мясо. Освежевать, разрезать. – Затем она повернулась к Уинн: – Что скажешь? Близнецам уже можно подключиться, или они все еще наказаны?
С лица Уинн тут же исчезло довольное выражение. Рис и Мэдок. Из пяти сирот, что воспитывались в замке, эти двое озорничали больше всех. То оседлают несчастную корову Кловер, как боевого коня. То разгонит и без того одичавших цыплят. Последняя выходка, однако, была самая несносная, и если бы не малышка Бронуин, вовремя забившая тревогу, они были бы уже мертвы. Или, по крайней мере, покалечены. Уинн раздраженно запустила руку в густые волосы, высвободив из-под вязаного чепца заплетенные на ночь косы.
– Я далеко не уверена, что они усвоили этот урок, – пробормотала она. – Хотя, наверное, даже если бы я им велела целую неделю скрести камины и чистить загоны для скота, они все равно не отучились бы от своих проделок.
– Да они просто бойкие ребята, – произнес Дрюс в защиту близнецов. – Любой мало-мальски стоящий мальчишка не раз раскачивался на дикой лозе, обвившей старый дуб, пытаясь перепрыгнуть на другую сторону ущелья Дьявола. Я так делал, да и…
– Тебе было почти десять, – оборвала его Уинн. – Рису и Мэдоку всего только по шесть лет. Да и то лишь недавно исполнилось, – добавила она, еще раз испугавшись за своих непоседливых питомцев.
Дрюс пожал плечами:
– Зря волнуешься. Думаю, на ту сторону они все равно бы не перепрыгнули, но остались бы целы и невредимы.
– Они могли сорваться!
– Они соскользнули бы вниз по лозе и отделались легким испугом.
Он лукаво усмехнулся, и, как всегда, Уинн с трудом заставила себя не поддаваться обаянию его улыбки. Хотя Дрюс был всего лишь на год старше ее, он до сих пор оставался мальчишкой, юным и беззаботным. Любящим повеселиться. Когда-то он был грозой Раднора, а она ничуть не уступала ему по дерзкой смелости. И не отгони он ее от старого дуба много лет назад, она бы полезла наверх за ним и тоже попыталась бы перелететь на другую сторону ущелья Дьявола. В тот раз он впервые повел себя как остальные мальчишки, напомнив ей, что она всего-навсего девчонка. Когда Уинн возмутилась, он пригрозил защекотать ее. Однако угроза не возымела действия, и тогда он решился на крайние меры. Он поклялся поцеловать ее и даже шагнул вперед, чтобы доказать серьезность своего намерения.
Уинн в ужасе спаслась бегством, чего он и добивался. Тогда Дрюс смело спрыгнул с дерева, ухватившись за лозу, и вернулся в деревню героем, важным и гордым. Его отец беспрестанно хвастался своим отпрыском, а мать от беспокойства места себе не находила. Уинн, однако, была обескуражена, потому что после этого случая все переменилось. Дрюс стал участником игр старших ребят и с каждым днем все больше и больше взваливал на себя обязанности взрослых, а Уинн постепенно примкнула к женскому обществу деревни со всеми вытекающими отсюда домашними заботами. Их старая дружба возобновилась только после нападения англичан и ее переезда из деревни в замок Раднор. Но это уже были не прежние отношения.
Конечно, все переменилось с тех пор, как однажды, почти семь лет назад, англичане вошли в Раднорский лес. Ее родители были оба убиты, а позже погибла и сестра Марадедд. И все же в ее смерти тоже были повинны англичане, как если бы они оставили в день битвы ее окровавленный труп. Тот факт, что она прожила еще девять месяцев, ничего не означает.
Со смертью сестры Уинн полностью перевоплотилась из испуганного ребенка в озлобленную женщину. Она вместо сестры переехала в замок к вещунье Раднора, ее двоюродной бабушке Гуинет. В тринадцать она уже начала заправлять замком и вереницей маленьких английских бастардов, потянувшихся к его воротам. Теперь, шесть лет спустя, она сама стала вещуньей Раднора, приняв все заботы и привилегии, пришедшие к ней с этим титулом.
Вздохнув, Уинн глянула в лицо Дрюса, который смотрел на нее выжидательно.
– Ладно, пусть дети помогут. И близнецы тоже. Но я сама их приведу, – добавила она, нахмурившись. – И еще, бабушка Гуинет, я надеюсь, ты поручишь им самую трудную и грязную работу. Этим двоим, не мешает поучиться осторожности.
– Размазывание грязи по двору вряд ли научит их осторожности, – поддел девушку Дрюс, но Уинн нарочно не обратила внимания. Скорее всего, он прав, но что еще оставалось делать? Ей и так очень часто казалось, что она не справляется с воспитанием. И хотя пыталась заменить им мать, большую часть времени ощущала себя скорее старшей сестрой, загнанной в угол заботами.
– Идем, – вздохнула Уинн, беря бабушку за руку. – Нам нужно собрать бочонки и горшки и приготовить рассол. Кук одна с этим не справится.
Они отправились к приземистой кухоньке, пристроенной позади двухэтажного замка, но тут Уинн вспомнила о пришельцах в лесу и повернула назад, оставив бабушку ковылять в одиночестве.
– Дрюс, – позвала она, торопясь перебежать грязный двор, чтобы перехватить юношу. – Дрюс, ты встретил кого-нибудь в лесу? Путешественников? Группу людей? – добавила она спокойнее.
Юноша откинул со лба прядь иссиня-черных волос. На лице не осталось и следа от насмешки, потому что он твердо верил в дар ясновидения, который по наследству переходил по женской линии в семье Уинн.
– По старой Римской дороге тащились на ослах двое босоногих монахов. Ехали на север. Видел я их утром, сразу как вышел из Раднора. Сейчас их уже и след простыл. – Он нахмурился. – А что ты почувствовала?
Уинн покачала головой, по телу ее пробежала дрожь.
– Сама точно не знаю. Человек… вообще-то их несколько… бродят где-то в нашем лесу. Что они хотят и кто они такие – для меня тайна. Но они… – Она замолчала. Сказать, что они пугают ее, было бы не совсем верно. Они выбили ее из колеи. Точнее, он выбил ее из колеи, кто бы он ни был.
– Мы не заметили ничего необычного, – сказал Дрюс. – На том берегу Уоддела рыбачил Тристан аб Кадауг из деревни Пинибонт. А старик Таффи проверял ловушки. – Дрюс замолчал, припоминая события этого дня. – Нет, – наконец произнес он. – Больше никого. А где ты была, когда почуяла их?
– На нижнем лугу. Почти у самого Вороньего болота. Я собирала побеги папоротника и хотела поискать дурман. Мандрагору, – пояснила Уинн.
Он поморщился, услышав, что она упомянула этот страшный корень.
– Ты и сейчас чувствуешь присутствие этих людей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– И правда! – воскликнула Уинн. – Бабушка Гуинет, потрогай, что Дрюс нам принес. – Уинн поднесла старушкину руку к связке кроликов. – И в придачу прекрасный олень.
– Дрюс, какой ты хороший мальчик, что заботишься о нуждах своих соседей. – Гуинет улыбнулась и слепо кивнула в его сторону. – Не зря я окружаю себя только молодыми. Они помогут Кук и остальным приготовить мясо. Освежевать, разрезать. – Затем она повернулась к Уинн: – Что скажешь? Близнецам уже можно подключиться, или они все еще наказаны?
С лица Уинн тут же исчезло довольное выражение. Рис и Мэдок. Из пяти сирот, что воспитывались в замке, эти двое озорничали больше всех. То оседлают несчастную корову Кловер, как боевого коня. То разгонит и без того одичавших цыплят. Последняя выходка, однако, была самая несносная, и если бы не малышка Бронуин, вовремя забившая тревогу, они были бы уже мертвы. Или, по крайней мере, покалечены. Уинн раздраженно запустила руку в густые волосы, высвободив из-под вязаного чепца заплетенные на ночь косы.
– Я далеко не уверена, что они усвоили этот урок, – пробормотала она. – Хотя, наверное, даже если бы я им велела целую неделю скрести камины и чистить загоны для скота, они все равно не отучились бы от своих проделок.
– Да они просто бойкие ребята, – произнес Дрюс в защиту близнецов. – Любой мало-мальски стоящий мальчишка не раз раскачивался на дикой лозе, обвившей старый дуб, пытаясь перепрыгнуть на другую сторону ущелья Дьявола. Я так делал, да и…
– Тебе было почти десять, – оборвала его Уинн. – Рису и Мэдоку всего только по шесть лет. Да и то лишь недавно исполнилось, – добавила она, еще раз испугавшись за своих непоседливых питомцев.
Дрюс пожал плечами:
– Зря волнуешься. Думаю, на ту сторону они все равно бы не перепрыгнули, но остались бы целы и невредимы.
– Они могли сорваться!
– Они соскользнули бы вниз по лозе и отделались легким испугом.
Он лукаво усмехнулся, и, как всегда, Уинн с трудом заставила себя не поддаваться обаянию его улыбки. Хотя Дрюс был всего лишь на год старше ее, он до сих пор оставался мальчишкой, юным и беззаботным. Любящим повеселиться. Когда-то он был грозой Раднора, а она ничуть не уступала ему по дерзкой смелости. И не отгони он ее от старого дуба много лет назад, она бы полезла наверх за ним и тоже попыталась бы перелететь на другую сторону ущелья Дьявола. В тот раз он впервые повел себя как остальные мальчишки, напомнив ей, что она всего-навсего девчонка. Когда Уинн возмутилась, он пригрозил защекотать ее. Однако угроза не возымела действия, и тогда он решился на крайние меры. Он поклялся поцеловать ее и даже шагнул вперед, чтобы доказать серьезность своего намерения.
Уинн в ужасе спаслась бегством, чего он и добивался. Тогда Дрюс смело спрыгнул с дерева, ухватившись за лозу, и вернулся в деревню героем, важным и гордым. Его отец беспрестанно хвастался своим отпрыском, а мать от беспокойства места себе не находила. Уинн, однако, была обескуражена, потому что после этого случая все переменилось. Дрюс стал участником игр старших ребят и с каждым днем все больше и больше взваливал на себя обязанности взрослых, а Уинн постепенно примкнула к женскому обществу деревни со всеми вытекающими отсюда домашними заботами. Их старая дружба возобновилась только после нападения англичан и ее переезда из деревни в замок Раднор. Но это уже были не прежние отношения.
Конечно, все переменилось с тех пор, как однажды, почти семь лет назад, англичане вошли в Раднорский лес. Ее родители были оба убиты, а позже погибла и сестра Марадедд. И все же в ее смерти тоже были повинны англичане, как если бы они оставили в день битвы ее окровавленный труп. Тот факт, что она прожила еще девять месяцев, ничего не означает.
Со смертью сестры Уинн полностью перевоплотилась из испуганного ребенка в озлобленную женщину. Она вместо сестры переехала в замок к вещунье Раднора, ее двоюродной бабушке Гуинет. В тринадцать она уже начала заправлять замком и вереницей маленьких английских бастардов, потянувшихся к его воротам. Теперь, шесть лет спустя, она сама стала вещуньей Раднора, приняв все заботы и привилегии, пришедшие к ней с этим титулом.
Вздохнув, Уинн глянула в лицо Дрюса, который смотрел на нее выжидательно.
– Ладно, пусть дети помогут. И близнецы тоже. Но я сама их приведу, – добавила она, нахмурившись. – И еще, бабушка Гуинет, я надеюсь, ты поручишь им самую трудную и грязную работу. Этим двоим, не мешает поучиться осторожности.
– Размазывание грязи по двору вряд ли научит их осторожности, – поддел девушку Дрюс, но Уинн нарочно не обратила внимания. Скорее всего, он прав, но что еще оставалось делать? Ей и так очень часто казалось, что она не справляется с воспитанием. И хотя пыталась заменить им мать, большую часть времени ощущала себя скорее старшей сестрой, загнанной в угол заботами.
– Идем, – вздохнула Уинн, беря бабушку за руку. – Нам нужно собрать бочонки и горшки и приготовить рассол. Кук одна с этим не справится.
Они отправились к приземистой кухоньке, пристроенной позади двухэтажного замка, но тут Уинн вспомнила о пришельцах в лесу и повернула назад, оставив бабушку ковылять в одиночестве.
– Дрюс, – позвала она, торопясь перебежать грязный двор, чтобы перехватить юношу. – Дрюс, ты встретил кого-нибудь в лесу? Путешественников? Группу людей? – добавила она спокойнее.
Юноша откинул со лба прядь иссиня-черных волос. На лице не осталось и следа от насмешки, потому что он твердо верил в дар ясновидения, который по наследству переходил по женской линии в семье Уинн.
– По старой Римской дороге тащились на ослах двое босоногих монахов. Ехали на север. Видел я их утром, сразу как вышел из Раднора. Сейчас их уже и след простыл. – Он нахмурился. – А что ты почувствовала?
Уинн покачала головой, по телу ее пробежала дрожь.
– Сама точно не знаю. Человек… вообще-то их несколько… бродят где-то в нашем лесу. Что они хотят и кто они такие – для меня тайна. Но они… – Она замолчала. Сказать, что они пугают ее, было бы не совсем верно. Они выбили ее из колеи. Точнее, он выбил ее из колеи, кто бы он ни был.
– Мы не заметили ничего необычного, – сказал Дрюс. – На том берегу Уоддела рыбачил Тристан аб Кадауг из деревни Пинибонт. А старик Таффи проверял ловушки. – Дрюс замолчал, припоминая события этого дня. – Нет, – наконец произнес он. – Больше никого. А где ты была, когда почуяла их?
– На нижнем лугу. Почти у самого Вороньего болота. Я собирала побеги папоротника и хотела поискать дурман. Мандрагору, – пояснила Уинн.
Он поморщился, услышав, что она упомянула этот страшный корень.
– Ты и сейчас чувствуешь присутствие этих людей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88