– Вы меня не собьете. Что именно вы имели в виду, говоря о наследстве?
Казалось, он чувствовал себя неловко.
– Да это просто сплетня, слух. Может быть, ничего такого и нет.
– Чего такого? – ее терпение уже висело на волоске. – Рассказывайте. Вы бы не стали тратить деньги на поездку в Англию ради простой сплетни.
Он дожевал пирожок и сосредоточенно разглядывал дно своей чашки.
– Есть такая глупая история о сокровище, зарытом где-то в Дауэр-Хаусе, – пробормотал он.
– Сокро… – Дафна покачала головой. – Ну нет, дядюшка. Это дело становится слишком темным. Сокровище? Семья Селвуд.
Он возмущенно выпрямился.
– Ты сомневаешься в моих словах? Так имей в виду, девочка, что мой отец и отец Софронии, Беатрисы и Элспет были не только кузенами, но и закадычными друзьями. Темное дело, тоже мне. Я знаю, что говорю, – добавил он, подмигнув.
– А вы разве не знаете, что их дедушка лишился всего состояния? Дядя Персивел, там нечего было прятать.
– Это все твой скептицизм, милое дитя. – Он покачал головой. – Так знай, что незадолго перед банкротством старик спрятал несколько ценных картин – заметь, они не были включены в опись – в Дауэр-Хаусе. Он не желал, чтобы они были проданы с аукциона для уплаты его долгов, как все прочее имущество. Вот такой способ обеспечить будущее своей семьи.
Дядя Персивел победоносно посмотрел на нее. Картины… Она вспомнила, что кузина Беатриса говорила что-то о ценных картинах, исчезнувших во время описи имущества. Неужели они действительно были припрятаны, а не украдены? Ценные картины…
Она повернулась к дядюшке, чувствуя, как накатывает на нее волна негодования.
– И вы повадились являться в Дауэр-Хаус под видом привидения? Решили распугать всех, чтобы это место опустело и вы могли спокойно искать картины?
– Нет, – возразил он печально. – Я не могу приписывать себе честь изобретения такого вдохновенного плана. Я просто позаимствовал идею, когда услышал, что другие уже воплощают ее на деле. И должен сказать, – тут в его голосе зазвучала обида, – у вас там слоняется столько духов, что просто удивительно, как это мы не сталкиваемся друг с другом гораздо чаще.
Дафна уронила голову на руки. Стало быть, одним из призраков оказался дядя Персивел; ну что ж, она знала это с того момента, когда минувшей ночью столкнулась с ним у задней двери; ни один из остальных призраков не вызвал в ней такого потрясения, как вновь обретенный дядюшка. Но он непричастен к исходному заговору против школы. Ее дядя Персивел, Монти – друг Луизы… похоже, что кто угодно носится по ночам вокруг школы, закутавшись в старые простыни. Слишком много привидений…
А если их так много, вероятность скандала неизмеримо возрастает, нависая над ней подобно устрашающей грозовой туче.
Она перевела дыхание.
– Что же вы знаете об этих картинах?
Дядя Персивел избегал встречаться с ней взглядом.
– Ну, видишь ли, как сказать… они нужны мне, дорогая.
– Что за бред! – Дафна выпрямилась. – Картины, поскольку они находятся в Дауэр-Хаусе, принадлежат моим кузинам – Софронии, Беатрисе и Элспет, и картины нужны им чтобы спасти школу!
Персивел облизнул губы.
– Этот недостаток родственных чувств, который я обнаруживаю в тебе, заслуживает порицания, моя девочка. Я, твой родной дядя, тоже испытываю настоятельную нужду в этих картинах.
– Вы упускаете из виду то обстоятельство, что мои кузины – и ваши кузины, могу добавить – также приходятся мне весьма близкими родственницами. И к тому же их притязания законны.
– Притязания! – Персивел отмел это понятие как нечто, совершенно не относящееся к делу. – Они прожили в этом доме всю свою жизнь, и что же, они побеспокоились о том, чтобы откопать свое сокровище? Нет! Оно их просто не интересовало!
– Вы же понимаете, что они ничего об этом не знают.
– Вот именно! – подхватил Персивел. – Если сокровище принадлежит им, они должны знать об этом, разве не так? Это доказывает справедливость моих притязаний. Нет! – он поднял руку. – Тебе незачем приносить мне иэвинения. – Он широко раскинул руки. – Я прощаю тебя.
Дафна воздержалась от дальнейших пререканий. ЧТО она может поделать со своим непутевым дядюшкой? Она не знала, как быть. Если он задержится в этих местах подольше, вряд ли она сможет рассчитывать на его деликатность – эта черта вообще не была ему присуща. Он попробует начать с простых игр в карты или в кости, но его сомнительные приемы очень скоро навлекут на него – и на школу – новый скандал. Может быть, мистер Карстейрс…
Эта мысль заставила ее похолодеть от ужаса. Мистер Карстейрс, должно быть, никогда ничего и не слыхал о ее обаятельном, но отверженном родиче. Подробности, которые дядя Персивел мог бы – и, несомненно, не побоялся бы – разгласить… Ее кинуло в жар. Язык у дядюшки был длинный, и не существовало никаких способов, чтобы как-то воздействовать на него. Дайте ему бутылку канарского – и он тут же перескажет скандальную историю своей – а заодно и ее – жизни. И через мгновение весь Бат будет знать, что она провела полтора года за игорными столами того злополучного притона картежников в Ковент-Гардене.
При этом воспоминании она вздрогнула. Ей было тогда всего лишь пятнадцать лет, а ее матушку целиком поглощали другие заботы: воспитание малолетнего сына старшей дочери, приближающееся разрешение от бремени второй дочери и ожидаемая помолвка третьей. Миссис Селвуд была только рада, когда ее четвертая дочь получила приглашения «вести дом» у дяди, и с легкостью дала на это свое согласие, не имея ни малейшего представления о том, какое заведение он содержит. Но тогда у Персивела случилась полоса везения, он перебрался в более добропорядочный квартал на Джермин-стрит, и мать Дафны, наконец, почуяла неладное и заинтересовалась истинной природой дома своего деверя. Она тотчас же послала за Дафной, наложила запрет на какие бы то ни было отношения между ними и сделала все от нее зависящее, чтобы создать для своей дочери значительно более респектабельное окружение.
Ну что ж, подумала Дафна, она достигла респектабельности. В качестве учительницы рисования. Но если правда выплывет наружу, это будет катастрофа. Она не сможет остаться в пансионе, чтобы не бросить тень на его репутацию, ни одно почтенное семейство не пожелает взять ее в гувернантки, она лишится возможности как-то достойно устроить собственную жизнь; случись такое, и ни одному джентльмену даже в голову не придет вступать с ней в какие-либо отношения, кроме самых низкопробных.
Но вот мистер Карстейрс…
Она прижала руки к пылающим щекам. Отношения с мистером Карстейрсом. Союз с ним. До сих пор, в дни, когда крепло их дружеское расположение друг к другу, она решительно запрещала себе давать волю мыслям об этом предмете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Казалось, он чувствовал себя неловко.
– Да это просто сплетня, слух. Может быть, ничего такого и нет.
– Чего такого? – ее терпение уже висело на волоске. – Рассказывайте. Вы бы не стали тратить деньги на поездку в Англию ради простой сплетни.
Он дожевал пирожок и сосредоточенно разглядывал дно своей чашки.
– Есть такая глупая история о сокровище, зарытом где-то в Дауэр-Хаусе, – пробормотал он.
– Сокро… – Дафна покачала головой. – Ну нет, дядюшка. Это дело становится слишком темным. Сокровище? Семья Селвуд.
Он возмущенно выпрямился.
– Ты сомневаешься в моих словах? Так имей в виду, девочка, что мой отец и отец Софронии, Беатрисы и Элспет были не только кузенами, но и закадычными друзьями. Темное дело, тоже мне. Я знаю, что говорю, – добавил он, подмигнув.
– А вы разве не знаете, что их дедушка лишился всего состояния? Дядя Персивел, там нечего было прятать.
– Это все твой скептицизм, милое дитя. – Он покачал головой. – Так знай, что незадолго перед банкротством старик спрятал несколько ценных картин – заметь, они не были включены в опись – в Дауэр-Хаусе. Он не желал, чтобы они были проданы с аукциона для уплаты его долгов, как все прочее имущество. Вот такой способ обеспечить будущее своей семьи.
Дядя Персивел победоносно посмотрел на нее. Картины… Она вспомнила, что кузина Беатриса говорила что-то о ценных картинах, исчезнувших во время описи имущества. Неужели они действительно были припрятаны, а не украдены? Ценные картины…
Она повернулась к дядюшке, чувствуя, как накатывает на нее волна негодования.
– И вы повадились являться в Дауэр-Хаус под видом привидения? Решили распугать всех, чтобы это место опустело и вы могли спокойно искать картины?
– Нет, – возразил он печально. – Я не могу приписывать себе честь изобретения такого вдохновенного плана. Я просто позаимствовал идею, когда услышал, что другие уже воплощают ее на деле. И должен сказать, – тут в его голосе зазвучала обида, – у вас там слоняется столько духов, что просто удивительно, как это мы не сталкиваемся друг с другом гораздо чаще.
Дафна уронила голову на руки. Стало быть, одним из призраков оказался дядя Персивел; ну что ж, она знала это с того момента, когда минувшей ночью столкнулась с ним у задней двери; ни один из остальных призраков не вызвал в ней такого потрясения, как вновь обретенный дядюшка. Но он непричастен к исходному заговору против школы. Ее дядя Персивел, Монти – друг Луизы… похоже, что кто угодно носится по ночам вокруг школы, закутавшись в старые простыни. Слишком много привидений…
А если их так много, вероятность скандала неизмеримо возрастает, нависая над ней подобно устрашающей грозовой туче.
Она перевела дыхание.
– Что же вы знаете об этих картинах?
Дядя Персивел избегал встречаться с ней взглядом.
– Ну, видишь ли, как сказать… они нужны мне, дорогая.
– Что за бред! – Дафна выпрямилась. – Картины, поскольку они находятся в Дауэр-Хаусе, принадлежат моим кузинам – Софронии, Беатрисе и Элспет, и картины нужны им чтобы спасти школу!
Персивел облизнул губы.
– Этот недостаток родственных чувств, который я обнаруживаю в тебе, заслуживает порицания, моя девочка. Я, твой родной дядя, тоже испытываю настоятельную нужду в этих картинах.
– Вы упускаете из виду то обстоятельство, что мои кузины – и ваши кузины, могу добавить – также приходятся мне весьма близкими родственницами. И к тому же их притязания законны.
– Притязания! – Персивел отмел это понятие как нечто, совершенно не относящееся к делу. – Они прожили в этом доме всю свою жизнь, и что же, они побеспокоились о том, чтобы откопать свое сокровище? Нет! Оно их просто не интересовало!
– Вы же понимаете, что они ничего об этом не знают.
– Вот именно! – подхватил Персивел. – Если сокровище принадлежит им, они должны знать об этом, разве не так? Это доказывает справедливость моих притязаний. Нет! – он поднял руку. – Тебе незачем приносить мне иэвинения. – Он широко раскинул руки. – Я прощаю тебя.
Дафна воздержалась от дальнейших пререканий. ЧТО она может поделать со своим непутевым дядюшкой? Она не знала, как быть. Если он задержится в этих местах подольше, вряд ли она сможет рассчитывать на его деликатность – эта черта вообще не была ему присуща. Он попробует начать с простых игр в карты или в кости, но его сомнительные приемы очень скоро навлекут на него – и на школу – новый скандал. Может быть, мистер Карстейрс…
Эта мысль заставила ее похолодеть от ужаса. Мистер Карстейрс, должно быть, никогда ничего и не слыхал о ее обаятельном, но отверженном родиче. Подробности, которые дядя Персивел мог бы – и, несомненно, не побоялся бы – разгласить… Ее кинуло в жар. Язык у дядюшки был длинный, и не существовало никаких способов, чтобы как-то воздействовать на него. Дайте ему бутылку канарского – и он тут же перескажет скандальную историю своей – а заодно и ее – жизни. И через мгновение весь Бат будет знать, что она провела полтора года за игорными столами того злополучного притона картежников в Ковент-Гардене.
При этом воспоминании она вздрогнула. Ей было тогда всего лишь пятнадцать лет, а ее матушку целиком поглощали другие заботы: воспитание малолетнего сына старшей дочери, приближающееся разрешение от бремени второй дочери и ожидаемая помолвка третьей. Миссис Селвуд была только рада, когда ее четвертая дочь получила приглашения «вести дом» у дяди, и с легкостью дала на это свое согласие, не имея ни малейшего представления о том, какое заведение он содержит. Но тогда у Персивела случилась полоса везения, он перебрался в более добропорядочный квартал на Джермин-стрит, и мать Дафны, наконец, почуяла неладное и заинтересовалась истинной природой дома своего деверя. Она тотчас же послала за Дафной, наложила запрет на какие бы то ни было отношения между ними и сделала все от нее зависящее, чтобы создать для своей дочери значительно более респектабельное окружение.
Ну что ж, подумала Дафна, она достигла респектабельности. В качестве учительницы рисования. Но если правда выплывет наружу, это будет катастрофа. Она не сможет остаться в пансионе, чтобы не бросить тень на его репутацию, ни одно почтенное семейство не пожелает взять ее в гувернантки, она лишится возможности как-то достойно устроить собственную жизнь; случись такое, и ни одному джентльмену даже в голову не придет вступать с ней в какие-либо отношения, кроме самых низкопробных.
Но вот мистер Карстейрс…
Она прижала руки к пылающим щекам. Отношения с мистером Карстейрсом. Союз с ним. До сих пор, в дни, когда крепло их дружеское расположение друг к другу, она решительно запрещала себе давать волю мыслям об этом предмете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91