Прежде Пилар страшилась, что ей не понравится море, что она будет тосковать по Испании, она боялась, что заболеет, а громадное водное пространство заставит ее ощутить себя маленькой и ничтожной, плывущей в пустоте. Теперь она видела, что ошибалась. Бескрайняя ширь вокруг и открытое небо нравились ей. Они успокаивали и утешали ее, хотя мало что в сложившейся ситуации могло служить утешением.
Ветер донес откуда-то звуки музыки. Она огляделась по сторонам, ожидая увидеть какого-нибудь играющего матроса, и вблизи заметила развевающийся плащ. Человек, стоящий за мачтой, показался ей знакомым. Обхватив себя руками и пытаясь согреться, Пилар двинулась к нему.
Это был Рефухио, в руках он держал гитару. Он посмотрел на подошедшую Пилар, но не прекратил играть; звучавшая мелодия была медленной и приятной. Она слышала ее раньше, но не могла вспомнить, где именно.
— Теперь я понимаю, почему вы столь известны своими серенадами, — смело произнесла Пилар.
Рефухио взглянул на нее, слегка прищурясь. Ветер трепал его волосы и шарф.
— Кто это говорит?
— Ну, во-первых, вдовушка. Во-вторых, Исабель.
— Приятно, когда тебя восхваляют. Пусть даже незаслуженно.
— Вы отрицаете это? — Она знала, что совершает ошибку, продолжая этот разговор, но понимала, что отступать поздно. Более того, ей очень хотелось получить такой ответ, который мог бы ее успокоить.
Он продолжал наигрывать мелодию.
— Однажды я убаюкивал Исабель песней. Пилар криво усмехнулась:
— После того, как спасли ее в очередной раз?
Он смотрел на свои пальцы, перебиравшие струны.
— Вы подозреваете меня в том, что я намеренно являюсь предметом ее фантазий? Или только в том, что я ими воспользовался?
— Вы хотите сказать, что все, о чем она рассказывает, — неправда? Вы никогда не спасали ее ни от того негодяя, что продавал ее на улице, ни от мавров из Алжира?
Откуда-то сзади первый помощник прокричал приказ. Матросы побежали по палубе, с обезьяньей ловкостью стали карабкаться на ванты, раскачиваясь, вязать снасти. Рефухио следил за карабкающимися людьми оценивающим взглядом.
— Я нашел ее на улице. Была ночь. Шел дождь. Она была вся в синяках и дрожала от холода. Она никогда не говорила, как очутилась там. Я не уверен, что она знает это.
— Но почему…
Он резко оборвал мелодию.
— Почему бы и нет? Почему бы ей не изменить свое прошлое, как ей хочется? Разве все ваши воспоминания так приятны, что вы не пожелаете подыскать некоторым из них более приятную замену? Если да, то почему вас так тревожит Исабель?
Пилар оставила вопрос без ответа, ибо Эль-Леону он был слишком хорошо известен.
— Но выдумки Исабель затрагивают ваше имя. Вас это не тревожит? — поинтересовалась она.
— Мое прошлое не столь уж безупречно чисто. Пара лишних пятен ничего не изменит.
— Вы могли бы попытаться убедить ее, что вовсе не являетесь ее героем-спасителем, Сидом, победившим демонов, терзавших ее.
— О, я пытался. Я заменил ее другой спасенной мной девицей.
Глаза Пилар расширились, когда до нее дошел смысл произнесенных им слов. В ту же минуту она вспомнила, как страдала Исабель, когда Рефухио привез ее, Пилар, в тот домик в горах. О, он никогда ничего не делал просто так, у него всегда были веские причины поступить именно так, а не иначе!
Она глядела на его темные волосы, спутанные ветром, на чеканные черты лица, на широкие плечи, скрытые под развевающимся плащом, чувствовала запах его тела. В его присутствии Пилар захлестывало незнакомое тепло, и она не могла противостоять этому наплыву. В этом человеке было нечто более привлекательное, нежели красивая внешность, — его острый ум, мстительность, сумасшедшая сила воли. Он был устрашающим противником, вооруженный яростью, силой и проницательностью. Следовательно, возникал вопрос: если все его действия имели причину, то для чего ему понадобилось рассказать, зачем он взял ее в свой приют в горах? Возможный ответ мог оказаться таким, что спрашивать было рискованно.
— Я вижу, — сдавленно промолвила Пилар.
— Да, — мрачно согласился он, — так я и думал. Скажите мне, это было жестоко или нет? -
— По отношению к кому?
— К Исабель, разумеется. Не похоже, чтобы я фигурировал в роли вашего спасителя, героического или какого-нибудь еще.
— Нет. — Она взглянула на море, становившееся все более неласковым, и продолжала: — Думаю, вы хотели ей добра. — Помедлив, она спросила Рефухио: — А как насчет этой вдовы? Она уверена, что вы — вернувшийся возлюбленный ее юности.
— Вы считаете, что она тоже грезит? Не обращайте внимания, я позабочусь о ней. Мечты доньи Луизы не имеют к вам отношения.
Она посмотрела ему в глаза. В его взгляде ничего нельзя было прочесть.
Пилар болезненно понимала, что многим рискует, но решила добиться своего.
— Вы должны знать, что она знакома с доном Эстебаном.
— С ним знакомы многие.
— Вы не находите это странным?
— Нет. — В его голосе послышалось раздражение. — Я нахожу это неприятным, скучным и чертовски неподходящим, но ведь Луиза вращалась в придворных кругах, как и ваш отчим, так что странным я их знакомство не нахожу. В чем дело? Вы невзлюбили ее?
Она знала, что совершает ошибку, но тем не менее она предпочла не отвечать на вопрос прямо. Пилар улыбнулась, постаравшись как можно более искренне смотреть ему в глаза.
— О, эта дама столь дружелюбна и столь умудрена житейским опытом. Она любит поболтать и обожает конфеты. Кроме того, она была знакома с вами, когда вы были молоды. Как я могу ее невзлюбить?
Он долго смотрел на нее, выжидая. В его глазах смешались подозрительность и удивление. Наконец он произнес:
— И у нее хорошие духи, не так ли?
— Разве? — Пилар сохраняла ледяное спокойствие. Он тихо засмеялся и, склонив голову, вновь принялся перебирать струны гитары.
Пилар, сочтя возможным уйти, не уронив своего достоинства, повернулась и зашагала прочь. Мелодия, провожавшая ее, была та же, что он наигрывал перед этим, — привязчивый мотив, стонущий и страстный. В памяти неожиданно возник образ сада, погруженного в темноту, и мужчины рядом с нею.
Она остановилась. Замерла. Это была она, та самая серенада, которую она слышала в ночь их первой встречи, серенада, что доносилась с улицы, когда она ждала Эль-Леона. Теперь она знала, каким образом он мог привлечь к себе внимание. В то же время, вспоминая звучный мягкий голос, наполнявший ночь чувством и страстью, она была смущена тем, что, казалось, звучало в нем сейчас.
Она медленно двинулась дальше.
За последние дни она видела и слышала многое, чего не могла понять. Пилар была настолько поглощена своими собственными проблемами, что думать об остальных у нее было мало времени. К тому же она считала, что скоро они расстанутся, чтобы больше никогда не встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98