Он нащупал за своей спиной ручку двери и быстро нажал на нее. Дверь приоткрылась, и он нырнул в образовавшийся проход. Рефухио тут же подскочил и ухватился за ручку, которую с обратной стороны все еще держал дон Эстебан. Несколько секунд они тянули дверь каждый на себя, потом Рефухио с такой силой рванул ее, что дон Эстебан отлетел назад.
Рефухио устремился к нему, но Висенте схватил его за плечо.
— Оставь его! Он старик, в конце концов. Должны же эти убийства когда-нибудь кончиться.
Рефухио взглянул на брата, неприятно пораженный его словами, и выдернул руку.
— Я не убийца, но дон Эстебан умрет.
— Или ты, — ответил его младший брат.
— Не будь таким неженкой, братец. Тебе самому следовало бы постоять за честь семьи.
— Я священник, — возразил Висенте, но тот, к кому он обращался, уже исчез за дверью. Послышался звук удаляющихся шагов, потом он замер.
Пилар коснулась руки младшего Каррансы:
— Скажи остальным, чтобы они прекратили поиски. Золото вон там, на полу. Позаботься о нем.
— Я? Но чье это золото? Зачем оно им?
— Какая разница? — сказала она, уже направляясь к двери. — Просто держи его при себе, что бы ни случилось.
Ей было жутко, но она должна была идти. Она не выносила звона стали и вида крови, но обязана была быть там, где двое дрались насмерть.
Она быстро пересекла сад, находящийся за домом, пробежала мимо цветочных клумб и грядок с овощами, ровненьких и аккуратных. Оказавшись на открытой местности, осмотрелась. Никаких следов бегущих или дерущихся людей. Как сквозь землю провалились.
И тут она услышала пронзительный вопль. Он доносился из соседнего дома, справа от нее. Пилар помчалась туда.
Дверь черного хода была открыта и болталась на петлях. Пилар быстро вошла, недоумевая, почему не слышно звона оружия. Она прошла через спальню и оказалась в гостиной, очень похожей на гостиную в доме ее отчима. Посреди комнаты стояла женщина, судорожно прижав руки к груди. По объемистой фигуре и богатому платью Пилар признала в ней ту самую жену чиновника, которую видела на Шартрской улице. В широко раскрытых глазах женщины застыл ужас. Она смотрела в сторону крошечной часовенки, пристроенной к дому.
Внутри часовни, спиной к алтарю, стоял дон Эстебан. Пот струйками стекал по его лицу и капал с кончика носа. Он все еще пытался обороняться. Его шейный платок сбился на сторону, камзол был порван. Хриплое дыхание дона Эстебана было отчетливо слышно даже на расстоянии.
Под мышками у Рефухио расплывались темные круги, волосы влажно блестели. Он наносил удары быстро, но уже не так точно, как раньше. Создавалось впечатление, что он начал выдыхаться и его движения замедлялись. Появление Пилар отвлекло его внимание, сосредоточенное на клинке противника.
Дон Эстебан торжествующе усмехнулся и сделал резкий выпад, но немедленно был отброшен назад яростной контратакой Рефухио. Отступив, он уперся спиной в алтарь. В пылу битвы дон Эстебан зацепился за кружевной покров и стащил его с алтаря, задев стоящие там же подсвечники. Пламя свечей заколебалось, растопленный воск ручейком потек по серебряной ножке подсвечника, застывая в причудливой форме. Дон Эстебан пошатнулся и упал на одно колено, но тут же поднялся.
— Тебе нет нужды преклонять колени, — заметил Рефухио с убийственной иронией. — Я не вижу здесь священника, который отпустил бы тебе грехи.
— Ты не посмеешь убить меня здесь, — с усилием произнес дон Эстебан, глотая ртом воздух.
— Да ну? — удивился Рефухио, приближаясь к нему. Клинок в руке Эль-Леона сверкал, будто стальная молния.
Ну конечно же, Рефухио просто притворялся уставшим! Когда Пилар поняла его хитрость, она была немного раздосадована — ведь это заставило ее изрядно поволноваться, но в то же время ее горячей волной захлестнула радость. Сердце стучало так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, и тут же неприятный холодок пополз по коже. Она совсем забыла о женщине в доме, которая продолжала кричать во все горло. Привлеченная ее криками и лязгом оружия, перед домом уже начала собираться толпа. Пилар слышала, как эти люди переговариваются и издают удивленные возгласы. Но Пилар утратила способность думать о чем-то другом, кроме этого поединка. Она неотрывно следила за мельканием шпаг в руках противников.
Они сражались прямо напротив алтаря. Сквозь стрельчатые окна в часовню заглядывало солнце, рассыпая повсюду золотые лучи. Пламя свечей отражалось, как в зеркале, в стальных клинках, заставляя их переливаться всеми оттенками оранжевого, желтого и голубого цветов. Затевать дуэль в этом святом месте было кощунством, какая бы цель при этом ни преследовалась, пусть даже самая благая.
Дон Эстебан был совершенно измучен и обессилен, но злобный огонь в его глазах не исчез. Лицо Рефухио сохраняло бесстрастное выражение, на нем не было ни беспокойства, ни нетерпения. Он был похож на льва, замершего перед прыжком. Рефухио оправдывал свое прозвище Эль-Леон, он и в самом деле был могучим хищником, всегда умеющим постоять за себя.
Тогда почему Пил ар так боялась за него? Почему ей казалось, что если Рефухио погибнет, то ее собственная жизнь потеряет всякий смысл. Ответ был один: она любила его.
Вот в этом и заключалась правда. Пилар будто прозрела. В этот самый момент дон Эстебан схватился за край покрова, одним концом еще державшегося на алтаре, и рванул его на себя изо всей силы. Подсвечники опрокинулись, свечи выпали из своих гнезд и покатились по полу. Дон Эстебан вертел кружева перед собой, как матадор свой плащ, потом швырнул их в Рефухио, стараясь накрыть его клинок. Рефухио перехватил этот метательный снаряд и точным движением отправил его обратно. Дон Эстебан зарычал и отбросил пену кружев к подножию алтаря, туда, где лежала груда дымящихся свечей. В ту же секунду он проскочил за тяжелую алтарную створку. Рефухио устремился за ним, но дон Эстебан, выскочив с другой стороны и переворачивая стулья, стоящие вдоль стены, помчался по направлению к выходу, туда, где стояла Пилар.
Рефухио криком предостерег Пилар и побежал вслед за доном Эстебаном, но девушка и так поняла грозившую ей опасность. Она быстро огляделась в поисках подходящего оружия. Под руку ей подвернулся массивный напольный подсвечник, литая чугунная рогатка, в которую были вставлены незажженные свечи. Пилар с усилием приподняла его и выставила перед собой наподобие вил. Дон Эстебан чертыхнулся и обогнул Пилар, не тронув ее. Он подскочил к толстухе чиновнице, схватил ее за руку и развернул к себе спиной. Острие шпаги дона Эстебана ткнулось в ее упитанный бок.
— Стой на месте, Карранса! — завопил Эстебан.
Рефухио замер. Пилар опустила свое оружие и шагнула к нему. Теперь все четверо стояли совершенно неподвижно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Рефухио устремился к нему, но Висенте схватил его за плечо.
— Оставь его! Он старик, в конце концов. Должны же эти убийства когда-нибудь кончиться.
Рефухио взглянул на брата, неприятно пораженный его словами, и выдернул руку.
— Я не убийца, но дон Эстебан умрет.
— Или ты, — ответил его младший брат.
— Не будь таким неженкой, братец. Тебе самому следовало бы постоять за честь семьи.
— Я священник, — возразил Висенте, но тот, к кому он обращался, уже исчез за дверью. Послышался звук удаляющихся шагов, потом он замер.
Пилар коснулась руки младшего Каррансы:
— Скажи остальным, чтобы они прекратили поиски. Золото вон там, на полу. Позаботься о нем.
— Я? Но чье это золото? Зачем оно им?
— Какая разница? — сказала она, уже направляясь к двери. — Просто держи его при себе, что бы ни случилось.
Ей было жутко, но она должна была идти. Она не выносила звона стали и вида крови, но обязана была быть там, где двое дрались насмерть.
Она быстро пересекла сад, находящийся за домом, пробежала мимо цветочных клумб и грядок с овощами, ровненьких и аккуратных. Оказавшись на открытой местности, осмотрелась. Никаких следов бегущих или дерущихся людей. Как сквозь землю провалились.
И тут она услышала пронзительный вопль. Он доносился из соседнего дома, справа от нее. Пилар помчалась туда.
Дверь черного хода была открыта и болталась на петлях. Пилар быстро вошла, недоумевая, почему не слышно звона оружия. Она прошла через спальню и оказалась в гостиной, очень похожей на гостиную в доме ее отчима. Посреди комнаты стояла женщина, судорожно прижав руки к груди. По объемистой фигуре и богатому платью Пилар признала в ней ту самую жену чиновника, которую видела на Шартрской улице. В широко раскрытых глазах женщины застыл ужас. Она смотрела в сторону крошечной часовенки, пристроенной к дому.
Внутри часовни, спиной к алтарю, стоял дон Эстебан. Пот струйками стекал по его лицу и капал с кончика носа. Он все еще пытался обороняться. Его шейный платок сбился на сторону, камзол был порван. Хриплое дыхание дона Эстебана было отчетливо слышно даже на расстоянии.
Под мышками у Рефухио расплывались темные круги, волосы влажно блестели. Он наносил удары быстро, но уже не так точно, как раньше. Создавалось впечатление, что он начал выдыхаться и его движения замедлялись. Появление Пилар отвлекло его внимание, сосредоточенное на клинке противника.
Дон Эстебан торжествующе усмехнулся и сделал резкий выпад, но немедленно был отброшен назад яростной контратакой Рефухио. Отступив, он уперся спиной в алтарь. В пылу битвы дон Эстебан зацепился за кружевной покров и стащил его с алтаря, задев стоящие там же подсвечники. Пламя свечей заколебалось, растопленный воск ручейком потек по серебряной ножке подсвечника, застывая в причудливой форме. Дон Эстебан пошатнулся и упал на одно колено, но тут же поднялся.
— Тебе нет нужды преклонять колени, — заметил Рефухио с убийственной иронией. — Я не вижу здесь священника, который отпустил бы тебе грехи.
— Ты не посмеешь убить меня здесь, — с усилием произнес дон Эстебан, глотая ртом воздух.
— Да ну? — удивился Рефухио, приближаясь к нему. Клинок в руке Эль-Леона сверкал, будто стальная молния.
Ну конечно же, Рефухио просто притворялся уставшим! Когда Пилар поняла его хитрость, она была немного раздосадована — ведь это заставило ее изрядно поволноваться, но в то же время ее горячей волной захлестнула радость. Сердце стучало так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, и тут же неприятный холодок пополз по коже. Она совсем забыла о женщине в доме, которая продолжала кричать во все горло. Привлеченная ее криками и лязгом оружия, перед домом уже начала собираться толпа. Пилар слышала, как эти люди переговариваются и издают удивленные возгласы. Но Пилар утратила способность думать о чем-то другом, кроме этого поединка. Она неотрывно следила за мельканием шпаг в руках противников.
Они сражались прямо напротив алтаря. Сквозь стрельчатые окна в часовню заглядывало солнце, рассыпая повсюду золотые лучи. Пламя свечей отражалось, как в зеркале, в стальных клинках, заставляя их переливаться всеми оттенками оранжевого, желтого и голубого цветов. Затевать дуэль в этом святом месте было кощунством, какая бы цель при этом ни преследовалась, пусть даже самая благая.
Дон Эстебан был совершенно измучен и обессилен, но злобный огонь в его глазах не исчез. Лицо Рефухио сохраняло бесстрастное выражение, на нем не было ни беспокойства, ни нетерпения. Он был похож на льва, замершего перед прыжком. Рефухио оправдывал свое прозвище Эль-Леон, он и в самом деле был могучим хищником, всегда умеющим постоять за себя.
Тогда почему Пил ар так боялась за него? Почему ей казалось, что если Рефухио погибнет, то ее собственная жизнь потеряет всякий смысл. Ответ был один: она любила его.
Вот в этом и заключалась правда. Пилар будто прозрела. В этот самый момент дон Эстебан схватился за край покрова, одним концом еще державшегося на алтаре, и рванул его на себя изо всей силы. Подсвечники опрокинулись, свечи выпали из своих гнезд и покатились по полу. Дон Эстебан вертел кружева перед собой, как матадор свой плащ, потом швырнул их в Рефухио, стараясь накрыть его клинок. Рефухио перехватил этот метательный снаряд и точным движением отправил его обратно. Дон Эстебан зарычал и отбросил пену кружев к подножию алтаря, туда, где лежала груда дымящихся свечей. В ту же секунду он проскочил за тяжелую алтарную створку. Рефухио устремился за ним, но дон Эстебан, выскочив с другой стороны и переворачивая стулья, стоящие вдоль стены, помчался по направлению к выходу, туда, где стояла Пилар.
Рефухио криком предостерег Пилар и побежал вслед за доном Эстебаном, но девушка и так поняла грозившую ей опасность. Она быстро огляделась в поисках подходящего оружия. Под руку ей подвернулся массивный напольный подсвечник, литая чугунная рогатка, в которую были вставлены незажженные свечи. Пилар с усилием приподняла его и выставила перед собой наподобие вил. Дон Эстебан чертыхнулся и обогнул Пилар, не тронув ее. Он подскочил к толстухе чиновнице, схватил ее за руку и развернул к себе спиной. Острие шпаги дона Эстебана ткнулось в ее упитанный бок.
— Стой на месте, Карранса! — завопил Эстебан.
Рефухио замер. Пилар опустила свое оружие и шагнула к нему. Теперь все четверо стояли совершенно неподвижно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98