Нельзя сказать, что эти мечты были совсем уж несбыточными, но она все равно как-то отвыкла от них. И вот теперь они снова не дают ей покоя.
Господи, что же отчиму нужно от нее? Она целый день ломала голову над этим вопросом. Обсудить это с остальными пока возможности не представлялось, потому что, после того как Рефухио ошеломил своих спутников, сообщив им о своем неприятном открытии, они гнали лошадей с предельной скоростью, не отвлекаясь ни на что другое, тем более на праздную болтовню. Сам по себе дон Эстебан не был страшен, но, к несчастью, он путешествовал не один, а в компании тех самых торговцев оружием, которых навязывали в попутчики Рефухио. Наверное, дон Эстебан наобещал им золотые горы, если они поехали с ним в Камино-Реаль, вместо того чтобы отправиться на север по проторенным дорожкам. По словам Рефухио, отряд противника насчитывал полдюжины человек, вооруженных до зубов. И перспектива встретиться с ними лицом к лицу казалась не слишком заманчивой.
Привал сделали только тогда, когда начало смеркаться. И Пилар наконец смогла удовлетворить свое любопытство и получить ответ на мучивший ее вопрос. Она подошла сзади к Висенте, вытиравшему взмыленную лошадь пучком сухой травы, и начала без обиняков:
— Скажи, только честно, ты действительно оставил ларец с золотом в доме дона Эстебана?
Рука Висенте замерла на холке лошади.
— Я уже говорил тебе это. С какой стати мне обманывать?
— Корыстные побуждения, — просто сказала она.
— Я всегда был выше этого.
— Брось. Никто не в силах устоять перед блеском золота.
— Выходит, я исключение. Я на самом деле не брал его.
— А никто другой этого не мог сделать? Беспокойство отразилось на лице Висенте. Вот теперь он стал очень похож на Рефухио, но ему не хватало твердости и цельности старшего брата.
— Я допускаю это.
— Энрике? Балтазар? Чарро?
— Любой.
— У тебя есть основания подозревать кого-то из них конкретно? Хоть какие-нибудь?
После минутного раздумья он покачал головой:
— Никаких. Но почему ты думаешь, что на уме у дона Эстебана только золото? Может, ему нужен я.
Пилар знала, что может обидеть Висенте, но все же выпалила:
— Ты только пешка в этой игре.
— Вероятно. Но если дону Эстебану что-то втемяшится в голову, то он не успокоится, пока не добьется своего. И уж если он кого ненавидит, то его ненависть не знает границ. Мне даже кажется, что у него не все дома.
— Это из-за клейма?
Висенте потрогал шрам на щеке — напоминание о пережитых страданиях.
— Это еще что. Вот он грозился оскопить меня и послать… ну… результаты Рефухио, а потом продать меня в Северную Африку в какой-нибудь гарем. Он считал, что я отлично справлюсь с ролью евнуха. А еще он собирался угостить меня медленнодействующим ядом и насладиться созерцанием моей предсмертной агонии.
— Господи Боже мой! — прошептала Пилар. Она была потрясена и полна сострадания к Висенте. Сколько ему, бедняжке, пришлось пережить и как он выдержал все это! Только теперь она поняла одну вещь: Рефухио все время, пока они плыли на «Селестине», догадывался, какое чудовище ее отчим, и знал, на что он способен. Рефухио смертельно боялся за брата, и этот страх покинул его только тогда, когда он нашел Висенте в Новом Орлеане. Это многое объясняло в его поведении.
Наконец она снова заговорила:
— Но ведь в интересах дона Эстебана было сохранить тебя живым и невредимым. Ведь ты был его щитом в войне против Рефухио.
— Я сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь соображал, что творит.
— Ты правда думаешь, что он не в своем уме?
— Я думаю, это вполне правдоподобное объяснение тому, что он преследует нас. Ведь это чистейшее безумие.
Это давало ответы на многие вопросы и рассеивало многие сомнения. И хотя Пилар не до конца приняла версию Висенте, она чувствовала, что на душе стало легче.
Новость о появлении в этих краях дона Эстебана все восприняли по-разному, в зависимости от характера и свойств натуры каждого. Балтазар и Энрике ругались, один — выражая таким образом покорность судьбе, другой — едва сдерживая ярость. Чарро рвался вернуться назад, устроить засаду на дороге и переловить всех преследователей. У Исабель глаза были на мокром месте, а донья Луиза перетрусила настолько, что, когда прозвучала команда «По коням!», она первая вскочила в седло.
Все так же светило солнце и дул ветер, а отряд продвигался дальше по этой бесплодной равнине, преодолевая милю за милей. Никто не знал, сколько еще таких миль было у них впереди. Их упорству и безграничному терпению можно было позавидовать. Дон Эстебан следовал за ними по пятам. Пока им удалось оторваться от преследователей, но что это давало? Те неминуемо настигнут их на подходе к Сан-Антонио-де-Бексар. Но, по крайней мере, уменьшалась вероятность того, что придется принять бой на открытой местности.
Как-то раз они ехали друг за другом по узкой тропке, протоптанной через заросли колючего кустарника, который Чарро называл мескитом. Техасец умчался вперед, скрывшись в чаще, чтобы проверить, не преграждает ли им дорогу какое-нибудь очередное стадо. Дробный стук копыт возвестил о его возвращении. Когда Чарро появился в поле зрения, все увидели, что он где-то потерял шляпу и что его лицо, разгоряченное бешеной скачкой, и руки покрыты длинными глубокими царапинами, из которых сочилась кровь. Его конь летел как птица, поднимая тучи пыли. И было в его облике что-то такое, что заставило всех приготовиться к самому худшему.
— Только не вздумай сказать, — протянул Энрике, — что ты повстречал другого быка, по сравнению с которым твой старый знакомый просто жалкая козявка.
— Да какие быки! — Чарро едва переводил дух. — Апачи!
— Сколько? — деловито спросил только что подъехавший Рефухио.
— Не могу сказать точно. Я видел только следы. Но никаких признаков женщин или детей. Это боевой отряд. Около двадцати воинов, а то и больше.
— Думаешь, они знают, что мы едем за ними? — уточнил Балтазар, нахмурившись.
— Не «за», а рядом с ними. Их маршрут пролегает параллельно нашему. Это их тропа.
Все хранили гробовое молчание, которое в конце концов нарушила донья Луиза:
— Ты хочешь сказать, что они следят за нами?
— Точно. — Голубые глаза Чарро затуманились, голос звучал глухо.
— Нас всех перережут! — всхлипнула вдова.
Энрике похлопал Луизу по руке, которой она обнимала его за талию, будто желая утешить. Она на миг прижалась к нему, а затем воровато огляделась — не заметил ли кто.
Но все взгляды были устремлены на Рефухио. Положение отряда было плачевным. Дон Эстебан мог в любую минуту нанести им удар в спину, а бок о бок с ними бесшумными тенями скользили индейцы. И в этой необъятной пустыне некому прийти им на помощь, они со всех сторон окружены только врагами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Господи, что же отчиму нужно от нее? Она целый день ломала голову над этим вопросом. Обсудить это с остальными пока возможности не представлялось, потому что, после того как Рефухио ошеломил своих спутников, сообщив им о своем неприятном открытии, они гнали лошадей с предельной скоростью, не отвлекаясь ни на что другое, тем более на праздную болтовню. Сам по себе дон Эстебан не был страшен, но, к несчастью, он путешествовал не один, а в компании тех самых торговцев оружием, которых навязывали в попутчики Рефухио. Наверное, дон Эстебан наобещал им золотые горы, если они поехали с ним в Камино-Реаль, вместо того чтобы отправиться на север по проторенным дорожкам. По словам Рефухио, отряд противника насчитывал полдюжины человек, вооруженных до зубов. И перспектива встретиться с ними лицом к лицу казалась не слишком заманчивой.
Привал сделали только тогда, когда начало смеркаться. И Пилар наконец смогла удовлетворить свое любопытство и получить ответ на мучивший ее вопрос. Она подошла сзади к Висенте, вытиравшему взмыленную лошадь пучком сухой травы, и начала без обиняков:
— Скажи, только честно, ты действительно оставил ларец с золотом в доме дона Эстебана?
Рука Висенте замерла на холке лошади.
— Я уже говорил тебе это. С какой стати мне обманывать?
— Корыстные побуждения, — просто сказала она.
— Я всегда был выше этого.
— Брось. Никто не в силах устоять перед блеском золота.
— Выходит, я исключение. Я на самом деле не брал его.
— А никто другой этого не мог сделать? Беспокойство отразилось на лице Висенте. Вот теперь он стал очень похож на Рефухио, но ему не хватало твердости и цельности старшего брата.
— Я допускаю это.
— Энрике? Балтазар? Чарро?
— Любой.
— У тебя есть основания подозревать кого-то из них конкретно? Хоть какие-нибудь?
После минутного раздумья он покачал головой:
— Никаких. Но почему ты думаешь, что на уме у дона Эстебана только золото? Может, ему нужен я.
Пилар знала, что может обидеть Висенте, но все же выпалила:
— Ты только пешка в этой игре.
— Вероятно. Но если дону Эстебану что-то втемяшится в голову, то он не успокоится, пока не добьется своего. И уж если он кого ненавидит, то его ненависть не знает границ. Мне даже кажется, что у него не все дома.
— Это из-за клейма?
Висенте потрогал шрам на щеке — напоминание о пережитых страданиях.
— Это еще что. Вот он грозился оскопить меня и послать… ну… результаты Рефухио, а потом продать меня в Северную Африку в какой-нибудь гарем. Он считал, что я отлично справлюсь с ролью евнуха. А еще он собирался угостить меня медленнодействующим ядом и насладиться созерцанием моей предсмертной агонии.
— Господи Боже мой! — прошептала Пилар. Она была потрясена и полна сострадания к Висенте. Сколько ему, бедняжке, пришлось пережить и как он выдержал все это! Только теперь она поняла одну вещь: Рефухио все время, пока они плыли на «Селестине», догадывался, какое чудовище ее отчим, и знал, на что он способен. Рефухио смертельно боялся за брата, и этот страх покинул его только тогда, когда он нашел Висенте в Новом Орлеане. Это многое объясняло в его поведении.
Наконец она снова заговорила:
— Но ведь в интересах дона Эстебана было сохранить тебя живым и невредимым. Ведь ты был его щитом в войне против Рефухио.
— Я сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь соображал, что творит.
— Ты правда думаешь, что он не в своем уме?
— Я думаю, это вполне правдоподобное объяснение тому, что он преследует нас. Ведь это чистейшее безумие.
Это давало ответы на многие вопросы и рассеивало многие сомнения. И хотя Пилар не до конца приняла версию Висенте, она чувствовала, что на душе стало легче.
Новость о появлении в этих краях дона Эстебана все восприняли по-разному, в зависимости от характера и свойств натуры каждого. Балтазар и Энрике ругались, один — выражая таким образом покорность судьбе, другой — едва сдерживая ярость. Чарро рвался вернуться назад, устроить засаду на дороге и переловить всех преследователей. У Исабель глаза были на мокром месте, а донья Луиза перетрусила настолько, что, когда прозвучала команда «По коням!», она первая вскочила в седло.
Все так же светило солнце и дул ветер, а отряд продвигался дальше по этой бесплодной равнине, преодолевая милю за милей. Никто не знал, сколько еще таких миль было у них впереди. Их упорству и безграничному терпению можно было позавидовать. Дон Эстебан следовал за ними по пятам. Пока им удалось оторваться от преследователей, но что это давало? Те неминуемо настигнут их на подходе к Сан-Антонио-де-Бексар. Но, по крайней мере, уменьшалась вероятность того, что придется принять бой на открытой местности.
Как-то раз они ехали друг за другом по узкой тропке, протоптанной через заросли колючего кустарника, который Чарро называл мескитом. Техасец умчался вперед, скрывшись в чаще, чтобы проверить, не преграждает ли им дорогу какое-нибудь очередное стадо. Дробный стук копыт возвестил о его возвращении. Когда Чарро появился в поле зрения, все увидели, что он где-то потерял шляпу и что его лицо, разгоряченное бешеной скачкой, и руки покрыты длинными глубокими царапинами, из которых сочилась кровь. Его конь летел как птица, поднимая тучи пыли. И было в его облике что-то такое, что заставило всех приготовиться к самому худшему.
— Только не вздумай сказать, — протянул Энрике, — что ты повстречал другого быка, по сравнению с которым твой старый знакомый просто жалкая козявка.
— Да какие быки! — Чарро едва переводил дух. — Апачи!
— Сколько? — деловито спросил только что подъехавший Рефухио.
— Не могу сказать точно. Я видел только следы. Но никаких признаков женщин или детей. Это боевой отряд. Около двадцати воинов, а то и больше.
— Думаешь, они знают, что мы едем за ними? — уточнил Балтазар, нахмурившись.
— Не «за», а рядом с ними. Их маршрут пролегает параллельно нашему. Это их тропа.
Все хранили гробовое молчание, которое в конце концов нарушила донья Луиза:
— Ты хочешь сказать, что они следят за нами?
— Точно. — Голубые глаза Чарро затуманились, голос звучал глухо.
— Нас всех перережут! — всхлипнула вдова.
Энрике похлопал Луизу по руке, которой она обнимала его за талию, будто желая утешить. Она на миг прижалась к нему, а затем воровато огляделась — не заметил ли кто.
Но все взгляды были устремлены на Рефухио. Положение отряда было плачевным. Дон Эстебан мог в любую минуту нанести им удар в спину, а бок о бок с ними бесшумными тенями скользили индейцы. И в этой необъятной пустыне некому прийти им на помощь, они со всех сторон окружены только врагами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98