Дверь подалась внутрь, и Камми окликнула по имени мужчину, к которому ее привело неизъяснимое чувство, чтобы не испугать его, если он спал.
Он не спал.
Его вздох был таким неожиданно близким, что она ощутила, как теплый ветерок дыхания коснулся лица. В тот же миг на ее запястье сомкнулись сильные пальцы и одним рывком втащили в комнату. Движение было не таким уж резким, но его было достаточно, чтобы Камми закружилась по всей спальне. Ухватившись за столбик кровати, она со всего размаха упала на матрас.
Рид со стуком захлопнул дверь и круто повернулся к ней.
— Ты что, решила проверить мои рефлексы? — в раздавшемся из темноты голосе слышалась ярость.
Окно в комнате Рида тоже было открыто навстречу грозе. Ветер надувал шторы, словно паруса, и позволял видеть черное ночное небо, временами озарявшееся вспышками молний. Их мерцающий голубой свет выхватил из темноты комнаты великолепно сложенное тело обнаженного мужчины и… мучительное страдание на его лице. Он стоял в самом дальнем углу спальни, прислонившись спиной к стене.
— Пришла пожалеть бедного зверя?
— Я бы сказала, что пришла, чтобы дать тебе утешение и получить его от тебя, — произнесла Камми, убедившись, что он не собирается уходить из комнаты.
— И к чертовой матери все правила!
Она тряхнула головой, и волосы упали ей на лицо.
— Зачем ты так говоришь? Если хочешь, считай, что я пришла просто поговорить с тобой по-человечески.
— Для того, чтобы просто поговорить, ты явилась сюда среди ночи? — скептически бросил он.
— Но ты же не спал, иначе ты бы не услышал, как я вошла. Я старалась подходить к тебе спереди и честно предупредила о том, что я здесь, когда окликнула тебя. Двигалась я очень медленно, и назвать мое появление прямой угрозой, по-моему, никак нельзя.
— Смотря как на это взглянуть, — отрывисто отозвался он.
— Может быть, я что-то неправильно поняла, — сказала Камми, встав на ноги и подходя к нему бесшумными кошачьими шагами. — Ответь мне, если я приближаюсь к тебе вот так, как сейчас, если я протягиваю руку, чтобы коснуться тебя, считается ли это нарушением правил?
Рид молчал. Камми остановилась и дотронулась кончиками пальцев до его груди. Очень медленно и осторожно ее пальчики стали один за другим пробираться сквозь путаницу жестких волос.
— Прекрати! — хрипло выдохнул Рид. Это был приказ.
Камми замерла. До этого момента ее энтузиазм поддерживался страстным желанием, напускной храбростью и каким-то странным ощущением своей правоты. Теперь же все эти стимулы стали блекнуть, съеживаться и исчезать.
Камми отдернула руку и крепко обхватила себя за плечи. Срывающимся голосом, в котором звучали мольба и отчаяние, она проговорила:
— Я вовсе не жалею тебя, с этим ты сам справляешься успешно. Но прежде, чем принести в жертву нас обоих, ты должен понять, что другим людям, окружающим тебя, совершенно необходимо человеческое общение, то самое общение, которого ты избегаешь и в котором отказываешь себе. И эти люди тоже чувствительны к боли.
Рид внимательно слушал ее похожие на правду слова, а потом тихо сказал:
— Единственное, что может пострадать от нашего общения, это твоя гордость, на которую затем придется ставить заплатки.
Она прекрасно сознавала это, но сейчас это не имело значения. Ее голос был напряжен, но в нем не было и намека на поражение:
— Скажи мне, что не хочешь меня, и я уйду.
— Но это будет явной ложью.
Конечно, такое утверждение не соответствовало бы истине, свидетельницей тому была молния, в мерцающем свете которой нельзя было не заметить, как взволновалась его плоть.
— Неужели это так сложно? Но почему? — спросила Камми.
— Совсем не сложно, — ответил Рид, принимая ее вызов, — если все, чего ты хочешь, только физическая близость. Но мне почему-то кажется, что ты не мыслишь секса без цветов, лунного света и обещаний на завтрашний день.
— У меня все это уже было, — сказала Камми, — но, как ни печально, обещаний хватило ненадолго.
— Так будет и на этот раз. Пойми, я же обижу тебя, — с усилием произнес он и добавил: — Если не сейчас, то в один из тех моментов, когда тебе как воздух будет нужна доброта, когда ты меньше всего будешь ждать такого удара.
Ее горло судорожно сжалось, и Камми едва слышно прошептала:
— Мне нужна только сегодняшняя ночь…
Слова, которые Рид произнес в ответ, были пронизаны невольным признанием ее победы.
— Мне тоже, — сказал он.
Рид обнял Камми с такой силой, будто собирался сломать все кости или заставить пожалеть о своей смелости. Она не шелохнулась, но дрожи, промчавшейся по телу, сдержать не смогла. Обвивая ее руками, словно могучими ветвями деревьев, он поднял Камми и шагнул к кровати.
Она думала, что он бросит ее на матрас, но вместо этого он осторожно опустился на податливое ложе, крепко сжимая ее в объятиях. Его пальцы были трогательно нежны в боязни оставить следы на ее теле. Его губы, отыскавшие ее рот для поцелуя, были удивительно ласковы в своей требовательной жажде.
Рид ослабил руки, и в то же мгновение боль и радость хлынули в ее грудь. Бесконечно уступчивая, невероятно гибкая, Камми прильнула к нему податливым телом, готовая подчиниться каждому его движению.
Это было ее последним сознательным решением. Рот Рида приник к ее губам; его чуткие руки, снимавшие с нее шелковый покров, сломали все барьеры социальных условностей, разделявшие их. С этого момента они уже не были чужими.
Ее соски туго сжались и стали выпуклыми от прикосновения его теплого дыхания. В томительном наслаждении его язык заскользил по сладким бутонам, потом по окружавшим их темно-коралловым ореолам. Рид прижался губами к бледным, нежным бугоркам ее груди, вздрагивавшим при каждом ударе сердца, и, снова вернувшись к их острым вершинам, принялся легонько посасывать их, слегка потирая языком.
Руки Камми легли ему на плечи, чувствительные ладони прижались к упругому телу, а внутри ее росло ликующее удовольствие. Ей хотелось, чтобы эта грозовая ночь никогда не кончалась. Она чувствовала себя так, будто оживает, просыпается после долгого сна, упиваясь тем, с какой радостью отвечает ее тело на его прикосновения. Каждой клеточкой своего существа Камми ощущала мужчину, который держал ее в объятиях, — его сильное тело, свежий горячий мужской запах, эластичность гладкой кожи.
Влажные теплые губы Рида, поцелуй за поцелуем, проделали медленный путь по ложбинке между холмиками грудей, спустились к пупку и двинулись ниже. Нежно касаясь кожи, он покрыл поцелуями весь живот, выводя замысловатые зигзаги кончиком языка, затем его дыхание тронуло бедра. По всему ее телу пронесся вихрь страстного желания, а где-то глубоко, в самом низу живота, пробежала дрожь экстаза.
Его ласки были до такой степени изощренными и продолжительными, что граничили с утонченной пыткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Он не спал.
Его вздох был таким неожиданно близким, что она ощутила, как теплый ветерок дыхания коснулся лица. В тот же миг на ее запястье сомкнулись сильные пальцы и одним рывком втащили в комнату. Движение было не таким уж резким, но его было достаточно, чтобы Камми закружилась по всей спальне. Ухватившись за столбик кровати, она со всего размаха упала на матрас.
Рид со стуком захлопнул дверь и круто повернулся к ней.
— Ты что, решила проверить мои рефлексы? — в раздавшемся из темноты голосе слышалась ярость.
Окно в комнате Рида тоже было открыто навстречу грозе. Ветер надувал шторы, словно паруса, и позволял видеть черное ночное небо, временами озарявшееся вспышками молний. Их мерцающий голубой свет выхватил из темноты комнаты великолепно сложенное тело обнаженного мужчины и… мучительное страдание на его лице. Он стоял в самом дальнем углу спальни, прислонившись спиной к стене.
— Пришла пожалеть бедного зверя?
— Я бы сказала, что пришла, чтобы дать тебе утешение и получить его от тебя, — произнесла Камми, убедившись, что он не собирается уходить из комнаты.
— И к чертовой матери все правила!
Она тряхнула головой, и волосы упали ей на лицо.
— Зачем ты так говоришь? Если хочешь, считай, что я пришла просто поговорить с тобой по-человечески.
— Для того, чтобы просто поговорить, ты явилась сюда среди ночи? — скептически бросил он.
— Но ты же не спал, иначе ты бы не услышал, как я вошла. Я старалась подходить к тебе спереди и честно предупредила о том, что я здесь, когда окликнула тебя. Двигалась я очень медленно, и назвать мое появление прямой угрозой, по-моему, никак нельзя.
— Смотря как на это взглянуть, — отрывисто отозвался он.
— Может быть, я что-то неправильно поняла, — сказала Камми, встав на ноги и подходя к нему бесшумными кошачьими шагами. — Ответь мне, если я приближаюсь к тебе вот так, как сейчас, если я протягиваю руку, чтобы коснуться тебя, считается ли это нарушением правил?
Рид молчал. Камми остановилась и дотронулась кончиками пальцев до его груди. Очень медленно и осторожно ее пальчики стали один за другим пробираться сквозь путаницу жестких волос.
— Прекрати! — хрипло выдохнул Рид. Это был приказ.
Камми замерла. До этого момента ее энтузиазм поддерживался страстным желанием, напускной храбростью и каким-то странным ощущением своей правоты. Теперь же все эти стимулы стали блекнуть, съеживаться и исчезать.
Камми отдернула руку и крепко обхватила себя за плечи. Срывающимся голосом, в котором звучали мольба и отчаяние, она проговорила:
— Я вовсе не жалею тебя, с этим ты сам справляешься успешно. Но прежде, чем принести в жертву нас обоих, ты должен понять, что другим людям, окружающим тебя, совершенно необходимо человеческое общение, то самое общение, которого ты избегаешь и в котором отказываешь себе. И эти люди тоже чувствительны к боли.
Рид внимательно слушал ее похожие на правду слова, а потом тихо сказал:
— Единственное, что может пострадать от нашего общения, это твоя гордость, на которую затем придется ставить заплатки.
Она прекрасно сознавала это, но сейчас это не имело значения. Ее голос был напряжен, но в нем не было и намека на поражение:
— Скажи мне, что не хочешь меня, и я уйду.
— Но это будет явной ложью.
Конечно, такое утверждение не соответствовало бы истине, свидетельницей тому была молния, в мерцающем свете которой нельзя было не заметить, как взволновалась его плоть.
— Неужели это так сложно? Но почему? — спросила Камми.
— Совсем не сложно, — ответил Рид, принимая ее вызов, — если все, чего ты хочешь, только физическая близость. Но мне почему-то кажется, что ты не мыслишь секса без цветов, лунного света и обещаний на завтрашний день.
— У меня все это уже было, — сказала Камми, — но, как ни печально, обещаний хватило ненадолго.
— Так будет и на этот раз. Пойми, я же обижу тебя, — с усилием произнес он и добавил: — Если не сейчас, то в один из тех моментов, когда тебе как воздух будет нужна доброта, когда ты меньше всего будешь ждать такого удара.
Ее горло судорожно сжалось, и Камми едва слышно прошептала:
— Мне нужна только сегодняшняя ночь…
Слова, которые Рид произнес в ответ, были пронизаны невольным признанием ее победы.
— Мне тоже, — сказал он.
Рид обнял Камми с такой силой, будто собирался сломать все кости или заставить пожалеть о своей смелости. Она не шелохнулась, но дрожи, промчавшейся по телу, сдержать не смогла. Обвивая ее руками, словно могучими ветвями деревьев, он поднял Камми и шагнул к кровати.
Она думала, что он бросит ее на матрас, но вместо этого он осторожно опустился на податливое ложе, крепко сжимая ее в объятиях. Его пальцы были трогательно нежны в боязни оставить следы на ее теле. Его губы, отыскавшие ее рот для поцелуя, были удивительно ласковы в своей требовательной жажде.
Рид ослабил руки, и в то же мгновение боль и радость хлынули в ее грудь. Бесконечно уступчивая, невероятно гибкая, Камми прильнула к нему податливым телом, готовая подчиниться каждому его движению.
Это было ее последним сознательным решением. Рот Рида приник к ее губам; его чуткие руки, снимавшие с нее шелковый покров, сломали все барьеры социальных условностей, разделявшие их. С этого момента они уже не были чужими.
Ее соски туго сжались и стали выпуклыми от прикосновения его теплого дыхания. В томительном наслаждении его язык заскользил по сладким бутонам, потом по окружавшим их темно-коралловым ореолам. Рид прижался губами к бледным, нежным бугоркам ее груди, вздрагивавшим при каждом ударе сердца, и, снова вернувшись к их острым вершинам, принялся легонько посасывать их, слегка потирая языком.
Руки Камми легли ему на плечи, чувствительные ладони прижались к упругому телу, а внутри ее росло ликующее удовольствие. Ей хотелось, чтобы эта грозовая ночь никогда не кончалась. Она чувствовала себя так, будто оживает, просыпается после долгого сна, упиваясь тем, с какой радостью отвечает ее тело на его прикосновения. Каждой клеточкой своего существа Камми ощущала мужчину, который держал ее в объятиях, — его сильное тело, свежий горячий мужской запах, эластичность гладкой кожи.
Влажные теплые губы Рида, поцелуй за поцелуем, проделали медленный путь по ложбинке между холмиками грудей, спустились к пупку и двинулись ниже. Нежно касаясь кожи, он покрыл поцелуями весь живот, выводя замысловатые зигзаги кончиком языка, затем его дыхание тронуло бедра. По всему ее телу пронесся вихрь страстного желания, а где-то глубоко, в самом низу живота, пробежала дрожь экстаза.
Его ласки были до такой степени изощренными и продолжительными, что граничили с утонченной пыткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91