Твоя грудь сводит меня с ума. Меня заводит твоя привычка оставаться в трусиках до тех пор, пока не будет снята последняя одежда. Еще — твоя манера непринужденно стягивать их безо всякого смущения, не обращая внимания на то, что я наблюдаю за тобой, а может быть, и не догадываясь об этом.
— Но это неправда, — запротестовала Камми дрогнувшим голосом, глядя широко открытыми глазами.
Казалось, Рид не слышал ее.
— Я возбуждаюсь от твоих тихих вздохов, когда мои руки касаются тебя, а у тебя от наслаждения перехватывает дыхание. Я просто теряю рассудок, когда твое нежное тело прижимается ко мне. — Он замолчал и взволнованно добавил шепотом: — Ты возбуждаешь меня. Ты.
Его чистые глаза горели ровным светом. Камми выдержала этот ясный взгляд, ощущая, как волна радостного удовлетворения охватывает ее. Она получила больше, чем ожидала, но меньше, чем требовалось.
Тихий вздох коснулся плеча Рида.
— Меня тоже, — сказала она, — я имела в виду, что ты…
— Я знаю, — перебил ее Рид с оттенком удовлетворенного самодовольства.
Камми обвила руками его шею и притянула к себе его голову. Почти касаясь губами его рта, она прошептала:
— Ты уже?
— Только начинаю, — ответил Рид и, взяв ее руку в свою, позволил убедиться в этом.
Несколькими минутами позже они уже лежали рядом, а голова Камми покоилась на груди Рида. Его влажная кожа приятно холодила щеку. Камми казалось, что Рид уснул. Она же не могла сомкнуть глаз. Ее невидящий взгляд бродил по комнате, залитой вечерним солнцем, пробивавшимся сквозь неплотно зашторенное окно. Проблемы, о которых удалось на время забыть, снова тревожили ее. Ладонь, лежавшая на груди Рида, непроизвольно сжалась.
— Не надо ни о чем думать, — ласково попросил он Камми и, поймав ее пальцы, еще крепче прижал их к своей груди.
— Как? — вздохнула Камми.
— Давай я отвлеку тебя от этих мыслей.
Этого было вполне достаточно.
Чарлз Майер жил в районе Куинз на улице, по которой тянулся длинный ряд одинаковых домов из красного кирпича с одинаковыми крылечками и железными оградами. Входная дверь его особнячка, по центру которой висел старинный, вероятно, викторианской эпохи медный молоточек, была выкрашена в темно-зеленый цвет и казалась почти черной. На крыльце стоял черный мраморный горшок с цветущими ослепительно-красными тюльпанами и белым алиссумом.
Друг Рида выглядел под стать своему дому: приветливый, аккуратный, с претензией на элегантность. Чарлза можно было принять за парижанина, живущего на одной из улиц Левого Берега среди художников, которые обычно не носят пиджаков и обожают береты. У него было длинное худое лицо, заросшее густой бородой с серебристой проседью, худощавая фигура и уверенные руки профессионала. Он даже говорил с французским акцентом, в отличие от Мишель, его жены.
Их четырехлетний сынишка Андрэ был вылитый отец. От матери ему достались огромные карие с поволокой глаза и руки скрипача. Семимесячная сестричка Андрэ, которая сейчас походила на ангелочка, обещала стать копией брата.
Поначалу Камми чувствовала себя несколько скованно, боясь что-нибудь не так сказать или сделать. Камми было далеко за двадцать, когда она вдруг поняла, что евреи — совершенно особый народ, и стала с любопытством приглядываться к этим людям. И все же у нее были смутные представления о еврейских обрядах, обычаях и нормах поведения. Религия в жизни Камми занимала не самое главное место. Ее семья принадлежала к методистской церкви, однако вера в Гринли никогда не возводилась в культ. Это считалось делом сугубо личным. В их городе жили две еврейские семьи, но они не являлись православными христианами.
Однако она волновалась напрасно. Чарлз и Мишель Майер приняли гостью доброжелательно. Их живая манера общения, смех и шутки, остроумные вопросы и искрометные замечания помогли Камми преодолеть стеснение и неловкость.
Как выяснилось, Мишель работала на Уолл-стрит в управлении одной из благотворительных ассоциаций. Ее деловое чутье и смекалка, позволявшие беспроигрышно вкладывать деньги, давали Чарлзу возможность работать вдалеке от дома, не боясь, что его семья сидит на мели. На первый взгляд, его работа была связана с созданием программного обеспечения ЭВМ, разработкой новейших программ и поисками для них рынка сбыта. Но, по словам Рида, основным его занятием являлось сотрудничество с правительственными организациями.
Распространение компьютерной сети по всему миру для этого человека, не мыслившего себе жизни без риска, было своего рода игрой. И больше всего в этой игре Чарлзу нравилось проверять систему защиты правительственных ЭВМ. Ему доставляло несказанное удовольствие, граничащее с настоящей одержимостью, быть на шаг впереди всех программистов и других заинтересованных лиц, которые могли попытаться проникнуть в компьютерную информационную базу данных, содержащую секретную информацию, опережать всех тех, кто завербован различными федеральными агентствами.
Само собой разумеется, что в области обеспечения защиты компьютерных сетей для Чарлза не было тайн. Сам же он, при желании, мог проникнуть почти в любую систему. Узнав, какая причина привела к нему Рида, он с готовностью согласился воспользоваться своими знаниями и опытом в интересах Камми. Об этом ведь просил Рид.
Ужин прошел в самой непринужденной обстановке. Когда с трапезой было покончено, Рид и Чарлз помогли женщинам убрать на кухне, а потом уединились в крошечном кабинете, отделенном от гостиной сводчатым проходом, где стоял компьютер. Видимо, они принялись проверять какую-то защитную систему и говорили о чем-то своем, понятном только им двоим.
Камми и Мишель сидели в гостиной. Камми никак не могла сосредоточиться на рассказе собеседницы, постоянно прислушиваясь, о чем говорят мужчины. Мишель, проследив за ее взглядом, оборвала свои сетования на запруженность улиц в час «пик». Ее большой рот изогнулся в улыбке.
— Они оба немного помешанные. Наверное, повлияла служба в разведке. Сейчас они проверяют самоотключающуюся систему. Рид говорил вам о ней?
Камми вопросительно подняла брови и покачала головой.
— На самом деле все очень просто: их компьютеры работают дома круглые сутки и имеют прямой доступ друг к другу посредством кода, состоящего из двух слов. Если что-то случится с одним из них, другой тут же посылает сигнал тревоги в штаб морской пехоты или, в крайнем случае, — в полицию.
— И в каком радиусе они работают?
— Таких понятий, как радиус или расстояние, не существует, если имеешь дело с компьютерными сигналами.
— Вы шутите?
Мишель усмехнулась:
— Я говорю совершенно серьезно. И это очень важно в наше время, когда людей убивают и грабят. Я уже молчу о том, что за голову Чарлза дорого бы заплатили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Но это неправда, — запротестовала Камми дрогнувшим голосом, глядя широко открытыми глазами.
Казалось, Рид не слышал ее.
— Я возбуждаюсь от твоих тихих вздохов, когда мои руки касаются тебя, а у тебя от наслаждения перехватывает дыхание. Я просто теряю рассудок, когда твое нежное тело прижимается ко мне. — Он замолчал и взволнованно добавил шепотом: — Ты возбуждаешь меня. Ты.
Его чистые глаза горели ровным светом. Камми выдержала этот ясный взгляд, ощущая, как волна радостного удовлетворения охватывает ее. Она получила больше, чем ожидала, но меньше, чем требовалось.
Тихий вздох коснулся плеча Рида.
— Меня тоже, — сказала она, — я имела в виду, что ты…
— Я знаю, — перебил ее Рид с оттенком удовлетворенного самодовольства.
Камми обвила руками его шею и притянула к себе его голову. Почти касаясь губами его рта, она прошептала:
— Ты уже?
— Только начинаю, — ответил Рид и, взяв ее руку в свою, позволил убедиться в этом.
Несколькими минутами позже они уже лежали рядом, а голова Камми покоилась на груди Рида. Его влажная кожа приятно холодила щеку. Камми казалось, что Рид уснул. Она же не могла сомкнуть глаз. Ее невидящий взгляд бродил по комнате, залитой вечерним солнцем, пробивавшимся сквозь неплотно зашторенное окно. Проблемы, о которых удалось на время забыть, снова тревожили ее. Ладонь, лежавшая на груди Рида, непроизвольно сжалась.
— Не надо ни о чем думать, — ласково попросил он Камми и, поймав ее пальцы, еще крепче прижал их к своей груди.
— Как? — вздохнула Камми.
— Давай я отвлеку тебя от этих мыслей.
Этого было вполне достаточно.
Чарлз Майер жил в районе Куинз на улице, по которой тянулся длинный ряд одинаковых домов из красного кирпича с одинаковыми крылечками и железными оградами. Входная дверь его особнячка, по центру которой висел старинный, вероятно, викторианской эпохи медный молоточек, была выкрашена в темно-зеленый цвет и казалась почти черной. На крыльце стоял черный мраморный горшок с цветущими ослепительно-красными тюльпанами и белым алиссумом.
Друг Рида выглядел под стать своему дому: приветливый, аккуратный, с претензией на элегантность. Чарлза можно было принять за парижанина, живущего на одной из улиц Левого Берега среди художников, которые обычно не носят пиджаков и обожают береты. У него было длинное худое лицо, заросшее густой бородой с серебристой проседью, худощавая фигура и уверенные руки профессионала. Он даже говорил с французским акцентом, в отличие от Мишель, его жены.
Их четырехлетний сынишка Андрэ был вылитый отец. От матери ему достались огромные карие с поволокой глаза и руки скрипача. Семимесячная сестричка Андрэ, которая сейчас походила на ангелочка, обещала стать копией брата.
Поначалу Камми чувствовала себя несколько скованно, боясь что-нибудь не так сказать или сделать. Камми было далеко за двадцать, когда она вдруг поняла, что евреи — совершенно особый народ, и стала с любопытством приглядываться к этим людям. И все же у нее были смутные представления о еврейских обрядах, обычаях и нормах поведения. Религия в жизни Камми занимала не самое главное место. Ее семья принадлежала к методистской церкви, однако вера в Гринли никогда не возводилась в культ. Это считалось делом сугубо личным. В их городе жили две еврейские семьи, но они не являлись православными христианами.
Однако она волновалась напрасно. Чарлз и Мишель Майер приняли гостью доброжелательно. Их живая манера общения, смех и шутки, остроумные вопросы и искрометные замечания помогли Камми преодолеть стеснение и неловкость.
Как выяснилось, Мишель работала на Уолл-стрит в управлении одной из благотворительных ассоциаций. Ее деловое чутье и смекалка, позволявшие беспроигрышно вкладывать деньги, давали Чарлзу возможность работать вдалеке от дома, не боясь, что его семья сидит на мели. На первый взгляд, его работа была связана с созданием программного обеспечения ЭВМ, разработкой новейших программ и поисками для них рынка сбыта. Но, по словам Рида, основным его занятием являлось сотрудничество с правительственными организациями.
Распространение компьютерной сети по всему миру для этого человека, не мыслившего себе жизни без риска, было своего рода игрой. И больше всего в этой игре Чарлзу нравилось проверять систему защиты правительственных ЭВМ. Ему доставляло несказанное удовольствие, граничащее с настоящей одержимостью, быть на шаг впереди всех программистов и других заинтересованных лиц, которые могли попытаться проникнуть в компьютерную информационную базу данных, содержащую секретную информацию, опережать всех тех, кто завербован различными федеральными агентствами.
Само собой разумеется, что в области обеспечения защиты компьютерных сетей для Чарлза не было тайн. Сам же он, при желании, мог проникнуть почти в любую систему. Узнав, какая причина привела к нему Рида, он с готовностью согласился воспользоваться своими знаниями и опытом в интересах Камми. Об этом ведь просил Рид.
Ужин прошел в самой непринужденной обстановке. Когда с трапезой было покончено, Рид и Чарлз помогли женщинам убрать на кухне, а потом уединились в крошечном кабинете, отделенном от гостиной сводчатым проходом, где стоял компьютер. Видимо, они принялись проверять какую-то защитную систему и говорили о чем-то своем, понятном только им двоим.
Камми и Мишель сидели в гостиной. Камми никак не могла сосредоточиться на рассказе собеседницы, постоянно прислушиваясь, о чем говорят мужчины. Мишель, проследив за ее взглядом, оборвала свои сетования на запруженность улиц в час «пик». Ее большой рот изогнулся в улыбке.
— Они оба немного помешанные. Наверное, повлияла служба в разведке. Сейчас они проверяют самоотключающуюся систему. Рид говорил вам о ней?
Камми вопросительно подняла брови и покачала головой.
— На самом деле все очень просто: их компьютеры работают дома круглые сутки и имеют прямой доступ друг к другу посредством кода, состоящего из двух слов. Если что-то случится с одним из них, другой тут же посылает сигнал тревоги в штаб морской пехоты или, в крайнем случае, — в полицию.
— И в каком радиусе они работают?
— Таких понятий, как радиус или расстояние, не существует, если имеешь дело с компьютерными сигналами.
— Вы шутите?
Мишель усмехнулась:
— Я говорю совершенно серьезно. И это очень важно в наше время, когда людей убивают и грабят. Я уже молчу о том, что за голову Чарлза дорого бы заплатили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91