Но тут она все поняла и с облегчением рассмеялась. – Люк, так я и хочу тебе понравиться! – Она обняла его сзади и крепко прижалась к нему всем телом. Ее левая рука скользнула вниз и нежно обхватила наполненное силой свидетельство его симпатии. – Я так рада, что нравлюсь тебе, – шепнула она.
– Ах ты лисенок!
Люк повернулся, заключил девушку в объятия и начал страстно целовать ее губы, плечи, глаза, шею… Лейлани взяла его руку и направила себе между бедер. Там было горячо и липко.
– Видишь, ты мне тоже очень нравишься. С самого начала я хотела лечь с тобой.
Она взяла Люка за руку и вывела на берег. Там они опустились на ковер серебристых вьюнков и лесного мха.
– Ты не девственница? – пробормотал Люк, ложась между ее призывно раскрытых бедер.
– Я стала женщиной в десять лет, – с подкупающей простотой ответила Лейлани.
– В десять лет? – рассмеялся Люк. – В этом возрасте я даже понятия не имел об отношениях между мужчиной и женщиной.
– А когда же ты первый раз лег с девушкой? – хихикнула Лейлани.
– Когда мне стукнуло двадцать, – признался он.
– В двадцать лет? – У нее от изумления даже глаза округлились. – Как же ты вытерпел столько лет, ни разу не предавшись любви с женщиной?
– Как говорят: «Своя рука – владыка».
– Чем же владела твоя рука? Я не поняла.
– Не важно. Давай вспомним, зачем мы здесь.
Она быстро уловила ритм его движений, и вскоре тела их слились в одном чувственном танце, который закончился долгим всплеском острого наслаждения. Мужская сила не покинула Люка, и вскоре они во второй раз побывали в стране любовного блаженства.
Утомленные, они лежали рядом, его рука лениво ласкала тугую грудь девушки, а ее пальцы легко порхали по его насытившейся любовью плоти. Из блаженного забытья их вывел далекий крик:
– Люк! Лейлани! Где вы?
– Вроде голос Киано? – сказал Люк. – Нам пора возвращаться.
Они искупались в ручье и вернулись к пруду. Увидев их, все четверо игриво заулыбались.
– Куда это вы оба запропастились? – спросил Киано с понимающей ухмылкой. – Впрочем, догадаться нетрудно.
– Лейлани показывала мне флору и фауну Гавайев, – с каменным лицом ответил Люк.
Киано понимающе окинул взглядом гибкое девичье тело.
– Да, такая флора и такая фауна, несомненно, достойны самого пристального изучения. Однако уже начинает темнеть, а короля, моего дядю, не следует заставлять ждать. Время для веселья и забав кончилось. Так что, друзья, натягивайте штаны и продолжим наш путь…
Резиденция короля Оаху оказалась белым каменным особняком григорианского стиля с четырьмя колоннами и портиком. Участок вокруг особняка до мельчайших деталей повторял типичный участок английского дома – дубы, вязы, все вокруг увито плющом, живая изгородь из шиповника и бирючины.
В комнатах были высокие потолки и паркетные полы, покрытые темным лаком. Обстановка тщательно и со знанием дела подобрана в соответствии с английским вкусом.
– Британцы – самая цивилизованная нация в мире, – заметил Камехамеха, когда он, Киано, Люк и Джон отдыхали в саду, удобно откинувшись на спинки легких кресел и потягивая напиток, приготовленный из ананасного сока, кокосового молока и уже знакомой аува.
Король был одет вполне по-европейски: темные брюки, отлично сшитый приталенный темно-бордовый пиджак, широкий галстук с заколкой и легкие кожаные туфли. Он настоял на том, чтобы Люк и Джон подобрали себе одежду из его обширного гардероба, а личный королевский портной подогнал ее по фигуре. Молодые люди вышли к вечернему чаю в твидовых пиджаках, жилетках, белых рубашках, галстуках-шнурках и коричневых кожаных коротких сапогах.
– Британцы весьма поддерживают нашу позицию, – продолжал между тем король. – Мы должны восстановить на Гавайях политическую и экономическую власть королевской семьи. Американские миссионеры владычествовали здесь уже более чем достаточно. Они достигли личного процветания, и мы не собираемся отбирать у них плоды их праведных трудов. Ведь мы действительно очень многим обязаны европейской технике и деловой смекалке. Наше набирающее силу производство сахара, ананасов, кофе и мяса говорит само за себя. Белый человек научил нас, как занять свое место в цивилизованном мире.
А вот рост нашей экономики уже приводит к нехватке рабочих рук. Местные жители идут работать неохотно, и поэтому мы вынуждены поощрять эмиграцию, главным образом из Китая и Японии.
– Дешевый труд кули, – с едва заметным сарказмом заметил Джон.
– А я и не отрицаю этого, уважаемый мистер Йе. А вы сами-то, сэр, как смотрите на то, чтобы обрести на Гавайях новую родину? Нашему правительству крайне нужны люди вашего ума, обладающие многосторонностью взглядов. Например, вам вполне по силам деятельность по развитию местного рынка рабочей силы. Китайский – ваш родной язык, а английским вы владеете просто блестяще.
– Я в высшей степени польщен, ваше высочество, – с признательностью ответил Джон. – Но меня и моего друга ждут на материке неотложные дела.
– Люк гонится за одной молодой особой и все никак ее не догонит, – шутливо объяснил Киано.
– Хотелось бы взглянуть на эту молодую особу, – усмехнулся король. – Она, должно быть, блистает красотой. Вы не встречались с нашими местными девушками? Им вполне по силам отвлечь вас от погони.
– Боюсь, они не сумеют этого сделать, ваше величество. Вашим вахини нет равных в мире, однако есть еще кое-что, кроме красоты, заставляющее меня разыскивать Андрию. Мы глубоко любим друг друга.
В темных глазах Камехамехи блеснули веселые огоньки.
– В ближайшие три недели в Сан-Франциско не идет ни один корабль. Возможно, к тому времени вы передумаете. Что до вас, мистер Йе, мое предложение остается в силе. Вы окажете мне огромную услугу, если примете должность моего советника по труду. Я даже мог бы подумать об учреждении поста министра для вас. И объясните мне наконец, вам-то зачем искать эту таинственную девушку, которой так отчаянно добивается мистер Каллаган?
– В Китае Джон спас мне жизнь, – объяснил Люк и добавил с улыбкой: – Он утверждает, что древние традиции обязывают его опекать меня до конца моих дней. Этакий старший братец.
– Весьма благородное чувство, мистер Йе. Помнить о старинных традициях всегда уместно. Мои предшественники позволили миссионерам навязать нам свою религию и жизненную философию. Англичане назвали бы их старомодными и пуританскими. Нам привили и нетерпимость в вопросах нравственности. А в результате таких «благодеяний» мы уподобились белому человеку – стали подавлять свои чувства и лицемерно следить за соблюдением внешних приличий! Я намерен исправить последствия того вреда, который они нам причинили.
Презрение и насмешка короля к этим сторонам западной культуры были более чем очевидны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Ах ты лисенок!
Люк повернулся, заключил девушку в объятия и начал страстно целовать ее губы, плечи, глаза, шею… Лейлани взяла его руку и направила себе между бедер. Там было горячо и липко.
– Видишь, ты мне тоже очень нравишься. С самого начала я хотела лечь с тобой.
Она взяла Люка за руку и вывела на берег. Там они опустились на ковер серебристых вьюнков и лесного мха.
– Ты не девственница? – пробормотал Люк, ложась между ее призывно раскрытых бедер.
– Я стала женщиной в десять лет, – с подкупающей простотой ответила Лейлани.
– В десять лет? – рассмеялся Люк. – В этом возрасте я даже понятия не имел об отношениях между мужчиной и женщиной.
– А когда же ты первый раз лег с девушкой? – хихикнула Лейлани.
– Когда мне стукнуло двадцать, – признался он.
– В двадцать лет? – У нее от изумления даже глаза округлились. – Как же ты вытерпел столько лет, ни разу не предавшись любви с женщиной?
– Как говорят: «Своя рука – владыка».
– Чем же владела твоя рука? Я не поняла.
– Не важно. Давай вспомним, зачем мы здесь.
Она быстро уловила ритм его движений, и вскоре тела их слились в одном чувственном танце, который закончился долгим всплеском острого наслаждения. Мужская сила не покинула Люка, и вскоре они во второй раз побывали в стране любовного блаженства.
Утомленные, они лежали рядом, его рука лениво ласкала тугую грудь девушки, а ее пальцы легко порхали по его насытившейся любовью плоти. Из блаженного забытья их вывел далекий крик:
– Люк! Лейлани! Где вы?
– Вроде голос Киано? – сказал Люк. – Нам пора возвращаться.
Они искупались в ручье и вернулись к пруду. Увидев их, все четверо игриво заулыбались.
– Куда это вы оба запропастились? – спросил Киано с понимающей ухмылкой. – Впрочем, догадаться нетрудно.
– Лейлани показывала мне флору и фауну Гавайев, – с каменным лицом ответил Люк.
Киано понимающе окинул взглядом гибкое девичье тело.
– Да, такая флора и такая фауна, несомненно, достойны самого пристального изучения. Однако уже начинает темнеть, а короля, моего дядю, не следует заставлять ждать. Время для веселья и забав кончилось. Так что, друзья, натягивайте штаны и продолжим наш путь…
Резиденция короля Оаху оказалась белым каменным особняком григорианского стиля с четырьмя колоннами и портиком. Участок вокруг особняка до мельчайших деталей повторял типичный участок английского дома – дубы, вязы, все вокруг увито плющом, живая изгородь из шиповника и бирючины.
В комнатах были высокие потолки и паркетные полы, покрытые темным лаком. Обстановка тщательно и со знанием дела подобрана в соответствии с английским вкусом.
– Британцы – самая цивилизованная нация в мире, – заметил Камехамеха, когда он, Киано, Люк и Джон отдыхали в саду, удобно откинувшись на спинки легких кресел и потягивая напиток, приготовленный из ананасного сока, кокосового молока и уже знакомой аува.
Король был одет вполне по-европейски: темные брюки, отлично сшитый приталенный темно-бордовый пиджак, широкий галстук с заколкой и легкие кожаные туфли. Он настоял на том, чтобы Люк и Джон подобрали себе одежду из его обширного гардероба, а личный королевский портной подогнал ее по фигуре. Молодые люди вышли к вечернему чаю в твидовых пиджаках, жилетках, белых рубашках, галстуках-шнурках и коричневых кожаных коротких сапогах.
– Британцы весьма поддерживают нашу позицию, – продолжал между тем король. – Мы должны восстановить на Гавайях политическую и экономическую власть королевской семьи. Американские миссионеры владычествовали здесь уже более чем достаточно. Они достигли личного процветания, и мы не собираемся отбирать у них плоды их праведных трудов. Ведь мы действительно очень многим обязаны европейской технике и деловой смекалке. Наше набирающее силу производство сахара, ананасов, кофе и мяса говорит само за себя. Белый человек научил нас, как занять свое место в цивилизованном мире.
А вот рост нашей экономики уже приводит к нехватке рабочих рук. Местные жители идут работать неохотно, и поэтому мы вынуждены поощрять эмиграцию, главным образом из Китая и Японии.
– Дешевый труд кули, – с едва заметным сарказмом заметил Джон.
– А я и не отрицаю этого, уважаемый мистер Йе. А вы сами-то, сэр, как смотрите на то, чтобы обрести на Гавайях новую родину? Нашему правительству крайне нужны люди вашего ума, обладающие многосторонностью взглядов. Например, вам вполне по силам деятельность по развитию местного рынка рабочей силы. Китайский – ваш родной язык, а английским вы владеете просто блестяще.
– Я в высшей степени польщен, ваше высочество, – с признательностью ответил Джон. – Но меня и моего друга ждут на материке неотложные дела.
– Люк гонится за одной молодой особой и все никак ее не догонит, – шутливо объяснил Киано.
– Хотелось бы взглянуть на эту молодую особу, – усмехнулся король. – Она, должно быть, блистает красотой. Вы не встречались с нашими местными девушками? Им вполне по силам отвлечь вас от погони.
– Боюсь, они не сумеют этого сделать, ваше величество. Вашим вахини нет равных в мире, однако есть еще кое-что, кроме красоты, заставляющее меня разыскивать Андрию. Мы глубоко любим друг друга.
В темных глазах Камехамехи блеснули веселые огоньки.
– В ближайшие три недели в Сан-Франциско не идет ни один корабль. Возможно, к тому времени вы передумаете. Что до вас, мистер Йе, мое предложение остается в силе. Вы окажете мне огромную услугу, если примете должность моего советника по труду. Я даже мог бы подумать об учреждении поста министра для вас. И объясните мне наконец, вам-то зачем искать эту таинственную девушку, которой так отчаянно добивается мистер Каллаган?
– В Китае Джон спас мне жизнь, – объяснил Люк и добавил с улыбкой: – Он утверждает, что древние традиции обязывают его опекать меня до конца моих дней. Этакий старший братец.
– Весьма благородное чувство, мистер Йе. Помнить о старинных традициях всегда уместно. Мои предшественники позволили миссионерам навязать нам свою религию и жизненную философию. Англичане назвали бы их старомодными и пуританскими. Нам привили и нетерпимость в вопросах нравственности. А в результате таких «благодеяний» мы уподобились белому человеку – стали подавлять свои чувства и лицемерно следить за соблюдением внешних приличий! Я намерен исправить последствия того вреда, который они нам причинили.
Презрение и насмешка короля к этим сторонам западной культуры были более чем очевидны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84