Но вот миновал первый момент, и Грейс показалась ему чужой. Почему она смотрит на него так сурово? Сердится, что он долго не приезжал?
— Грейс, я просто не мог вырваться раньше. — (Она мотнула головой, ему показалось — осуждающе.) — Ах, ты не понимаешь, ma chere, сэр Джеймс добился того, чего я так хотел избежать. Теперь мне придется навсегда остаться графом де Русселем, хотя очень не хотелось.
С напряженной улыбкой на устах он сделал несколько шагов. Грейс как будто подалась назад, и он остановился.
— Грейс, что с тобой? Ты меня не ждала? Ты мне не рада?
Это произвело мгновенную перемену в ее лице.
— Конечно, рада! Как ты мог такое подумать! — Ее лицо снова застыло.
Анри в смятении подошел к столу и оперся на него руками, словно желая удостовериться, что он действительно там, где, как он думал, его дом. Звук шагов и жизнерадостный голос за спиной возвестили о появлении Джемаймы.
— Я тут принесла вина, мистер Генри. Рубен оставил, когда был здесь. А кстати, он просил передать, что готов служить вам, когда захотите. Только скажите.
Анри как будто стало легче. Джемайма рада ему, значит, все дело в Грейс, которая снова вспомнила про воображаемые барьеры, которые их разделяют. Ничего, они преодолимы. Анри улыбнулся служанке.
— Ты это очень хорошо придумала, Джемайма. — Он посмотрел на Грейс. — Ma chere, ты что, не выпьешь со мной?
Грейс тщетно пыталась собраться с мыслями. Он так уверенно держится, знает, что она ему не откажет. Но после того, что было, разве это не естественно?
— С удовольствием выпью, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
Грейс встала и подошла к столу. Джемайма живо подвинула ей стул, Грейс села.
— Я пойду спать, мисс Грейс, — сказала служанка. — Постель во второй спальне, я думаю, можно не стелить, но если хотите…
Грейс бросило в жар, к лицу прилила кровь.
— Мистер Генри уходит! — неожиданно вырвалось у нее.
Повисло напряженное молчание. Грейс, кусая губы, посмотрела на потрясенную Джемайму, потом на Анри. Недоумение и обида стояли у него в глазах. Видеть это было нестерпимо. Грейс уставилась в стол.
Почувствовав движение, она подняла глаза. Анри поставил бокал, повернулся и пошел к выходу. У Грейс подпрыгнуло сердце.
Джемайма стрелой бросилась к двери и загородила Анри дорогу.
— Не слушайте ее, мистер Генри! Это она нечаянно. Вы не видели ее последние дни, так вот я вам скажу — она просто помирает без вас. Не знаю, что на нее нашло, но только я знаю, она влюблена в вас без памяти!
— Я тоже так думал, но…
Грейс не могла вымолвить ни слова, просто сидела и смотрела, как Джемайма хватает Анри за руки и бормочет слова, которые сама она ни за что не отважилась бы произнести вслух:
— Говорю же вам, мистер Генри, останьтесь! Уж не знаю, что там у миссис Грейс против вас, но уверена, что это все глупости и больше ничего, и внимания не обращайте. — Джемайма отпустила руки Анри и понизила голос, так что Грейс пришлось напрягать слух: — Если б она не была такой разбитой, да и больно ей, уж я-то знаю, я бы вам посоветовала слегка поучить ее уму-разуму.
Анри рассмеялся, и это было уже слишком. Грейс вскочила.
— Хватит, Джемайма! Ну-ка, спать, немедленно!
Служанка, бросив на нее дерзкий взгляд, вышла — и
Грейс осталась наедине с Анри, который повернул к ней смеющееся лицо.
— Не бойся, ma chere, я таким советам не следую.
Грейс почувствовала, что вот-вот расплачется. Но
тогда Анри станет успокаивать ее, а она не хочет, чтобы он ее трогал.
— Я и не боюсь, просто я расстроена. — Грейс перевела дыхание, вглядываясь в недоумевающие глаза Анри. — Ты ведь собираешься сделать мне предложение, да? Я понимаю, после того, что было между нами, ты чувствуешь себя обязанным. Но…
— Грейс, скажи мне, что тебя мучает? — перебил ее Анри, садясь и беря свой недопитый бокал. — Мне казалось, мы с тобой одно целое. Ты спасла мне жизнь, и не однажды, ты лгала ради меня, ты прошла столько миль до Рейнхэма, тоже ради меня. Ты думаешь, я не пойму, если ты мне скажешь?
— Ты и сам все знаешь, Анри. Дело вовсе не во мне.
— А в чем же? Ты думаешь — это невозможно, чтобы я хотел прожить жизнь с тобой?
— Ты в самом деле этого хочешь?
— А ты что предполагала? — проговорил он со смешком. — Что я предпочту уехать в Лондон и болтаться там среди эмигрантов? Да я уже жил среди них, ma chere, не в Лондоне, так в Париже, в былые времена.
— Тогда ты знаешь, где твое место.
— Тогда знал. Но не теперь. Я был молод, а семейство Русселей было приближено ко двору. Это продолжалось всего несколько месяцев, но мне хватило, чтобы понять пустоту той жизни.
— Тебе легко говорить это сейчас, когда столько всего произошло, — отмахнулась Грейс.
— Согласен, ma chere, TO, что мне довелось увидеть, а еще больше — то, что мне пришлось делать, изменило меня.
В его голосе звучала горечь, и Грейс не могла не отозваться на нее.
— Ты делал это во имя благой цели, Анри.
Он кивнул.
— Только это и давало мне силы держаться. — Он устало потер лицо. — Не знаю, Грейс, как я смогу жить дальше после всего того, что я делал, хотя бы и ради спасения других. Такое не забывается. Кстати, об эмигрантах. Ты думаешь, они смогут простить мне то, что я не могу простить сам себе? Вряд ли они мне поверят!
— Почему, ведь в Брюсселе есть, наверное, люди, которые могут замолвить за тебя слово?
Есть, конечно, но только что они скажут обо мне, когда узнают, что Жан-Марк переметнулся к врагам? Лишь то, что я бежал из Франции из-за казни Робеспьера. Подозрения останутся, и я не могу винить их за это.
В душе Грейс слабо зашевелилась надежда, но она постаралась отмахнуться от нее. Стоит ли ей радоваться, если Анри предпочтет остаться здесь лишь потому, что опасается натолкнуться на враждебность со стороны своих соотечественников?
— Но это люди твоего круга, Анри, что бы они о тебе ни думали.
Глаза Анри вспыхнули.
— Этого больше нет! Неужели ты меня не знаешь, Грейс? Я жил среди людей попроще, но не менее мужественных. Я делил с ними боль. Я не могу вернуться к жизни, подобающей графу де Русселю, даже если бы такое было возможно в Англии.
— Но ты же все равно граф.
— По чистой случайности. У меня была многочисленная родня, я и мечтать не мог о том, чтобы получить графский титул, так что решил получить профессию. В Париже я изучал право, это пригодилось мне позже, когда я снова туда вернулся и стал вести подпольную работу. В юности провел какое-то время в Англии, знакомился со здешним обществом, учил язык.
— И все равно, ты граф и останешься им.
Несколько мгновений оба молчали. Когда Анри
заговорил, голос его звучал сухо.
— Может, мадемуазель Даверкорт гордость не позволяет стать графиней?
— Гордость? Скорее обратное!
Анри со стуком поставил бокал на стол.
— Ну, я все понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Грейс, я просто не мог вырваться раньше. — (Она мотнула головой, ему показалось — осуждающе.) — Ах, ты не понимаешь, ma chere, сэр Джеймс добился того, чего я так хотел избежать. Теперь мне придется навсегда остаться графом де Русселем, хотя очень не хотелось.
С напряженной улыбкой на устах он сделал несколько шагов. Грейс как будто подалась назад, и он остановился.
— Грейс, что с тобой? Ты меня не ждала? Ты мне не рада?
Это произвело мгновенную перемену в ее лице.
— Конечно, рада! Как ты мог такое подумать! — Ее лицо снова застыло.
Анри в смятении подошел к столу и оперся на него руками, словно желая удостовериться, что он действительно там, где, как он думал, его дом. Звук шагов и жизнерадостный голос за спиной возвестили о появлении Джемаймы.
— Я тут принесла вина, мистер Генри. Рубен оставил, когда был здесь. А кстати, он просил передать, что готов служить вам, когда захотите. Только скажите.
Анри как будто стало легче. Джемайма рада ему, значит, все дело в Грейс, которая снова вспомнила про воображаемые барьеры, которые их разделяют. Ничего, они преодолимы. Анри улыбнулся служанке.
— Ты это очень хорошо придумала, Джемайма. — Он посмотрел на Грейс. — Ma chere, ты что, не выпьешь со мной?
Грейс тщетно пыталась собраться с мыслями. Он так уверенно держится, знает, что она ему не откажет. Но после того, что было, разве это не естественно?
— С удовольствием выпью, — ответила она, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
Грейс встала и подошла к столу. Джемайма живо подвинула ей стул, Грейс села.
— Я пойду спать, мисс Грейс, — сказала служанка. — Постель во второй спальне, я думаю, можно не стелить, но если хотите…
Грейс бросило в жар, к лицу прилила кровь.
— Мистер Генри уходит! — неожиданно вырвалось у нее.
Повисло напряженное молчание. Грейс, кусая губы, посмотрела на потрясенную Джемайму, потом на Анри. Недоумение и обида стояли у него в глазах. Видеть это было нестерпимо. Грейс уставилась в стол.
Почувствовав движение, она подняла глаза. Анри поставил бокал, повернулся и пошел к выходу. У Грейс подпрыгнуло сердце.
Джемайма стрелой бросилась к двери и загородила Анри дорогу.
— Не слушайте ее, мистер Генри! Это она нечаянно. Вы не видели ее последние дни, так вот я вам скажу — она просто помирает без вас. Не знаю, что на нее нашло, но только я знаю, она влюблена в вас без памяти!
— Я тоже так думал, но…
Грейс не могла вымолвить ни слова, просто сидела и смотрела, как Джемайма хватает Анри за руки и бормочет слова, которые сама она ни за что не отважилась бы произнести вслух:
— Говорю же вам, мистер Генри, останьтесь! Уж не знаю, что там у миссис Грейс против вас, но уверена, что это все глупости и больше ничего, и внимания не обращайте. — Джемайма отпустила руки Анри и понизила голос, так что Грейс пришлось напрягать слух: — Если б она не была такой разбитой, да и больно ей, уж я-то знаю, я бы вам посоветовала слегка поучить ее уму-разуму.
Анри рассмеялся, и это было уже слишком. Грейс вскочила.
— Хватит, Джемайма! Ну-ка, спать, немедленно!
Служанка, бросив на нее дерзкий взгляд, вышла — и
Грейс осталась наедине с Анри, который повернул к ней смеющееся лицо.
— Не бойся, ma chere, я таким советам не следую.
Грейс почувствовала, что вот-вот расплачется. Но
тогда Анри станет успокаивать ее, а она не хочет, чтобы он ее трогал.
— Я и не боюсь, просто я расстроена. — Грейс перевела дыхание, вглядываясь в недоумевающие глаза Анри. — Ты ведь собираешься сделать мне предложение, да? Я понимаю, после того, что было между нами, ты чувствуешь себя обязанным. Но…
— Грейс, скажи мне, что тебя мучает? — перебил ее Анри, садясь и беря свой недопитый бокал. — Мне казалось, мы с тобой одно целое. Ты спасла мне жизнь, и не однажды, ты лгала ради меня, ты прошла столько миль до Рейнхэма, тоже ради меня. Ты думаешь, я не пойму, если ты мне скажешь?
— Ты и сам все знаешь, Анри. Дело вовсе не во мне.
— А в чем же? Ты думаешь — это невозможно, чтобы я хотел прожить жизнь с тобой?
— Ты в самом деле этого хочешь?
— А ты что предполагала? — проговорил он со смешком. — Что я предпочту уехать в Лондон и болтаться там среди эмигрантов? Да я уже жил среди них, ma chere, не в Лондоне, так в Париже, в былые времена.
— Тогда ты знаешь, где твое место.
— Тогда знал. Но не теперь. Я был молод, а семейство Русселей было приближено ко двору. Это продолжалось всего несколько месяцев, но мне хватило, чтобы понять пустоту той жизни.
— Тебе легко говорить это сейчас, когда столько всего произошло, — отмахнулась Грейс.
— Согласен, ma chere, TO, что мне довелось увидеть, а еще больше — то, что мне пришлось делать, изменило меня.
В его голосе звучала горечь, и Грейс не могла не отозваться на нее.
— Ты делал это во имя благой цели, Анри.
Он кивнул.
— Только это и давало мне силы держаться. — Он устало потер лицо. — Не знаю, Грейс, как я смогу жить дальше после всего того, что я делал, хотя бы и ради спасения других. Такое не забывается. Кстати, об эмигрантах. Ты думаешь, они смогут простить мне то, что я не могу простить сам себе? Вряд ли они мне поверят!
— Почему, ведь в Брюсселе есть, наверное, люди, которые могут замолвить за тебя слово?
Есть, конечно, но только что они скажут обо мне, когда узнают, что Жан-Марк переметнулся к врагам? Лишь то, что я бежал из Франции из-за казни Робеспьера. Подозрения останутся, и я не могу винить их за это.
В душе Грейс слабо зашевелилась надежда, но она постаралась отмахнуться от нее. Стоит ли ей радоваться, если Анри предпочтет остаться здесь лишь потому, что опасается натолкнуться на враждебность со стороны своих соотечественников?
— Но это люди твоего круга, Анри, что бы они о тебе ни думали.
Глаза Анри вспыхнули.
— Этого больше нет! Неужели ты меня не знаешь, Грейс? Я жил среди людей попроще, но не менее мужественных. Я делил с ними боль. Я не могу вернуться к жизни, подобающей графу де Русселю, даже если бы такое было возможно в Англии.
— Но ты же все равно граф.
— По чистой случайности. У меня была многочисленная родня, я и мечтать не мог о том, чтобы получить графский титул, так что решил получить профессию. В Париже я изучал право, это пригодилось мне позже, когда я снова туда вернулся и стал вести подпольную работу. В юности провел какое-то время в Англии, знакомился со здешним обществом, учил язык.
— И все равно, ты граф и останешься им.
Несколько мгновений оба молчали. Когда Анри
заговорил, голос его звучал сухо.
— Может, мадемуазель Даверкорт гордость не позволяет стать графиней?
— Гордость? Скорее обратное!
Анри со стуком поставил бокал на стол.
— Ну, я все понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51