— А потому, что однажды мама услышала, как я назвала дядю Герберта папой. Она так разозлилась при этом, что даже дала мне подзатыльник. А потом дядя Текел сказал, что следующие полгода я должна буду жить с ним и с мамой, чтобы я не забывала, кому принадлежу, а тете Милисенте и дяде Герберту придется обойтись без меня. Так сказал дядя Текел. Мама не хотела, чтобы я оставалась с ними даже на полгода, но Текел тогда еще не начал пить после ужина, и поэтому она знала, что все, сказанное им, он запомнит. Он всегда все помнит, когда не пьян. И мама опять ужасно разозлилась.
— Твоя мама разозлилась так, потому что пожалела тетю Милисенту, полагая, что та будет скучать по тебе эти полгода? — спросила Фрэнсис Кэтрин.
— Нет, — почти шепотом произнесла Джудит. — Просто мама называет меня своей обузой.
— Тогда почему же она не хочет, чтобы ты от нее уезжала?
— Она не любит дядю Герберта, — пояснила Джудит. — И поэтому все делает ему назло.
— А почему она его не любит? — продолжала допытываться Фрэнсис Кэтрин.
— Потому что он потомок проклятых шотландцев, — простодушно ответила Джудит, повторив то, что не раз слышала от матери. — Мама говорит, что я не должна даже разговаривать с проклятыми шотландцами.
— Папа, я — проклятая шотландка? — изумилась Фрэнсис Кэтрин.
— Нет, дочка, ты не проклятая шотландка, — ответил отец с какой-то грустью в голосе.
— А я? — встревожилась Джудит.
— Ты — англичанка, девочка, — терпеливо объяснил он ей.
— Проклятая англичанка?
В глазах Киркелди заметались искры отчаяния.
— Никто не проклятый! — воскликнул он и хотел было прибавить что-то еще, как вдруг его могучий живот потряс взрыв хохота. — Знаете что, мои сладенькие? В вашем присутствии мне лучше не говорить ничего такого, что вы могли бы потом повторять к месту и не к месту.
— Почему, папа? — искренне удивилась Фрэнсис Кэтрин.
— Тебе трудно будет это понять, девочка, — ответил ей отец, прекратив смеяться.
Он медленно поднялся на ноги, держа дочку на одной руке, а Джудит на другой. Обе девчушки запищали от восторга, когда он сделал вид, будто сейчас их уронит.
— А теперь пойдем поищем твоих тетю и дядю, пока они не начали беспокоиться, — обратился папа Киркелди к Джудит. — Ты помнишь дорогу к своей палатке?
У Джудит тотчас же все сжалось внутри от испуга. Она не запомнила, в каком месте стоит их палатка. А вдобавок ко всему она еще и не знала ее цвета…
Девочка собрала все силы, чтобы не разреветься от стыда и ужаса.
— Не помню, — прошептала она.
Ей показалось, что отец Фрэнсис Кэтрин сейчас накричит на нее так же, как кричит обычно в таких случаях дядя Текел, особенно когда пьян или чем-нибудь раздражен.
Однако отец ее новой подруги ничуть не рассердился. Джудит робко взглянула на него исподлобья и, к великому своему удивлению, увидела улыбку на его губах. Тревога ее тут же рассеялась. Папа Киркелди пообещал ей, что очень скоро разыщет ее родственников.
— Они сильно будут скучать по тебе, если ты не вернешься? — поинтересовалась Фрэнсис Кэтрин. Джудит кивнула.
— Дядя Герберт и тетя Милисента будут даже плакать, — призналась она. — Иногда мне хочется, чтобы именно они были моими папой и мамой. Честное слово, хочется!
— Почему? — изумилась Фрэнсис Кэтрин.
Джудит пожала плечами. Она не знала, какими словами объяснить все это своей новой подружке.
— Ну что ж, нет ничего плохого в том, чтобы чего-нибудь хотеть, — улыбнулся отец Фрэнсис Кэтрин.
Услышав от него слова одобрения, Джудит почувствовала себя такой счастливой, что не выдержала и опустила ему на плечо свою златокудрую головку. Теплый плед под ее щекой оказался шершавым и приятно пах свежим воздухом.
Девочка подумала, что это самый чудесный папа во всем мире. Поскольку в эту минуту он не смотрел на нее, Джудит решилась удовлетворить свое любопытство и, протянув руку, дотронулась до его бороды. Ей стало щекотно, и она хихикнула.
— Папа, тебе нравится моя новая подруга? — спросила Фрэнсис Кэтрин, когда они дошли до середины поля.
— Конечно, нравится, — утвердительно кивнул головой отец.
— Тогда можно мне взять ее себе? — В голосе девочки звучали воодушевление и надежда.
— Ради всего… — Ошарашенный вопросом дочери, Киркелди-старший воздел глаза к небу. — Нет, ее нельзя взять себе. Она же не щенок. Но ты можешь оставаться ее подругой, — поспешно прибавил он, прежде чем дочь успела открыть рот.
— Навсегда, папа? — спросила Фрэнсис Кэтрин после непродолжительного молчания.
Она задала этот вопрос отцу, но ответ на него ей дала сама Джудит.
— Навсегда, — застенчиво вырвалось из ее уст. Фрэнсис Кэтрин схватила ее за руку и торжественно прошептала:
— Навсегда!
Таково было начало этой истории.
С того самого дня две маленькие девочки стали неразлучными подругами. Праздник же продолжался еще целых три недели, различные кланы приезжали и уезжали, а игры на звание победителя, как всегда, проводились в последнее воскресенье месяца.
Джудит и Фрэнсис Кэтрин не обращали внимания ни на какие соревнования. Малышки и без того были слишком заняты. Изо дня в день они только и делали, что делились друг с другом самыми сокровенными своими секретами.
Это была воистину идеальная дружба. Фрэнсис Кэтрин наконец-то нашла кого-то, кто готов был слушать все, о чем бы она ни рассказывала, а Джудит наконец-то встретила того, кто хотел бы говорить с ней часами напролет.
Справедливости ради заметим, что дружба эта доставляла немало хлопот их домочадцам. Фрэнсис Кэтрин, к примеру, стала вставлять через каждое слово эпитет «проклятый», а Джудит столь же часто начала употреблять выражение «достойно сожаления». Однажды днем, когда им, по всем правилам суточного распорядка, полагалось спать, они взяли и подстригли друг дружку. Тетя Милисента, завидев беспорядочно выстриженные космы, подняла страшный крик и не утихомирилась до тех пор, пока не нахлобучила на головы проказницам по белому капору, чтобы хоть как-то скрыть от посторонних глаз это ужасное зрелище. И на дядю Герберта она тоже очень сердилась, потому что ему полагалось присматривать sa девочками, а он не только нисколько не огорчился по поводу происшедшего, но даже хохотал как сумасшедший. Она велела мужу отвести обеих чертовок на другой конец поля и посадить на серый камень, дабы те хорошенько подумали о своем постыдном поведении.
Девочки действительно хорошенько думали, но только не о своем постыдном поведении. Фрэнсис Кэтрин, например, подала замечательную идею: у Джудит тоже должно быть два полных имени, чтобы им совсем уж ничем не отличаться друг от друга. На выбор имени у подружек ушло довольно много времени. Но в конце концов решение было принято, и Джудит превратилась в Джудит Элизабет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101