А потом и она взглянула на него. О, этот счастливый вечер подхлестнул его отвагу! Почему он считал ее недоступной? Он прошел по веранде и, будь решительнее, вошел бы в дом и нашел путь в ее комнату. Ну а если бы она проснулась и узнала его, что тогда? Тогда он погиб. Нет, ему не заполучить ее. Или, может быть, когда-нибудь он найдет способ?..
Но сейчас все его нутро было охвачено огнем. Она — потом. А сейчас, немедленно… Пускай это будет маленькая сирота-итальяночка.
Глава 11
Общество по изучению Средиземноморских культур устраивало небольшой прием в египетском храме по проекту О'Рурка. А открытие храма должно было состояться на следующий день. Посредине полутемной комнаты, освещенной по углам тусклыми светильниками, были сервированы столы. На собравшихся членов Общества взирали лежащие в саркофагах мумии, — Боже, здесь же совсем темно, — пожаловалась Федра, которая вошла в комнату вместе с Тео и Орелией.
Прентис Росситер сразу запротестовал:
— Сейчад вы приглядитесь. Во всех углах горят масляные светильники.
— Темно и страшно, — поддержала тетю Орелия. — Да еще мумии глядят из углов.
Орелия говорила шутливым тоном, а в действительности была польщена приглашением Росситера, которое означало признание ее участия во внутренней отделке храма.
— Что вы думаете о бордюре вокруг ниш? — спросила она. — Пожалуй, узор из скарабеев можно было сделать пошире.
— Узоры приемлемы, — ответил равнодушно Росситер. Он не сразу оторвал взор от Орелии, но вошел еще один гость, и хирург повернулся, чтобы его приветствовать.
Орелию обидела неучтивость Росситера— как лаконичный и небрежный отзыв о ее узорах, так и явное нежелание вступать с ней в беседу. Пожалуй, она откажется принимать участие в работе Общества, где заправляют грубиян Росситер и совершенно чудовищный Квигли.
Орелия подошла с Федрой к столу, и лакей обслужил их. Доедая десерт, Орелия стала разглядывать стоявший рядом с ней светильник — плоский, из бледного камня, испещренный какими-то письменами.
— Это античный светильник? — спросила у Тео Федра.
— Все светильники — подлинные. Из коллекций членов Общества, — ответил Мэнсфилд.
— Их принесли только на сегодняшний вечер, — заметила миссис Кэннингхэм. — Оставлять здесь такие бесценные сокровища нельзя.
Орелия болтала с супружеской четой Кэннингхэ-мов, когда в дверном проеме появился Лайэм. Он подошел прямо к ней и сообщил, улыбаясь:
— Если вы снова нуждаетесь в сопровождении, то я — к вашим услугам.
С момента встречи с Орелией на Выставке Дикого Запада, он ни разу не заговаривал с ней и офисе, ограничиваясь короткими деловыми замечаниями, за что она была ему от души признательна. Но вот опять встреча, и снова он говорит с ней легким дразнящим тоном.
— Спасибо. — Она старалась говорить спокойно. — Сегодня мне спутник не понадобится. Тогда мне пришлось удирать от своих разъяренных сестричек.
— Не-у-же-ли? — Он огляделся, изображая на лице испуг. — Да ведь здесь, в темноте, могут скрываться та-а-кие страшилища!
— Страшилища или призраки не так страшны, как моя сестра Файона в дурном расположении духа!
Оба рассмеялись.
— Я люблю свою старшую сестру,. — заметила Орелия, — но мы не всегда сходимся во взглядах.
— Понимаю вас, — отозвался Лайэм, — братьев и сестер у меня нет, но отец бывает временами очень сварлив.
— А где же ваш отец? — оглянулась по сторонам Орелия.
— Он сказал, что не пойдет, и это очень странно. — Он поглядел из-за плеча Орелии на Федру.
Орелия, конечно, не стала сообщать Лайэму о ссоре его отца с Федрой и заметила с притворным удивлением:
— Что же это он, ведь проект делала ваша фирма.
— Завтра будет расспрашивать меня, как прошел вечер, и сожалеть, что не пошел. — Лайэм заметил пустой бокал в руках Орелии: — Налить вам еще? Я открою другую бутылку.
— Спасибо, да.
Пока он разливал вино по бокалам, она смотрела на него, красивого, в белом галстуке и во фраке, и думала, если Федра и Син все-таки поженятся, то между нею и Лайэмом возникнут родственные отношения, что, конечно, создаст некоторую неловкость в работе. Но какое это имеет значение, если Федра устроит наконец свою жизнь… Орелия искренно желала ей счастья.
Выпив вина, они с Лайэмом обошли храм, разглядывая мумии и саркофаги, крышки с которых были сняты, чтобы можно было увидеть мумии.
— Что это за богиня нарисована на внутренней части крышки саркофага?
— Это Нут, богиня неба, — ответил Лайэм. — Египтяне хотели, чтобы ее звездное тело парило над ними и после смерти.
— Какая красивая мысль!
— Вам понравилось исполнение бордюра из скарабеев и лотосов? — спросил Лайэм.
— О да! Но Росситеру бордюр вовсе не понравился.
— Как? — забеспокоился Лайэм.
— Он сказал, что это, в общем-то, сносно.
Лайэм весело засмеялся.
— Не обращайте внимания. Оценка в его духе. То он брюзжит, то ликует не поймешь отчего. Он человек настроения. А бордюр превосходен, и идея принадлежит исключительно вам.
Орелия покраснела от удовольствия.
— Как, по-вашему, эта мумия отличается от других? — спросил Лайэм, показывая на мумию, к которой они подошли.
— Ну, я же не специалист, мне трудно судить. Кажется, она круглее, менее плоская.
— Да, внутри этой — человеческий скелет. Из коллекции Росситера.
— Бр-р! — Ее передернуло. — Такое устрашает.
— А бинтовал мумию Квигли.
— Приятное сотрудничество, — заметила Орелия. — Тетя Федра говорила мне, что они-друзья, эти двое.
— Ну, я сказал бы, что это скорее сотрудничество. Не думаю, что они любят друг друга.
— А вот к женщинам Квигли относится весьма враждебно. — Впервые она напомнила Лайэму инцидент на заседании Общества, когда Квигли грубо высказывался о женщинах. — Неужели он действительно женат? Ведь он презирает и даже ненавидит женщин.
— Да, женат, но никто его жену не видел. Может быть, он держит ее взаперти. Или мумифицировал и хранит мумию в подвале.
— Ну и шуточки! — поежилась Орелия. В глубине души она считала, что грубый, как носорог, Джек Квигли способен даже на убийство, и поэтому легкий тон Лайэма, который обычно ей нравился, сейчас покоробил ее.
Он понял это и заметил:
— Знаете, наверное, наши представления о Квигли преувеличены. Он своей грубостью и бестактностью сам как бы подставляет себя под удар.
— И вы уверены — что преувеличены?
Даже в тусклом свете масляной лампы она увидела на его лице глубокое раздумье.
— Квигли нелегко понять. Может, он такой, каким себя выставляет, а может, лучше. Но в одном я уверен— на убийство он не способен.
Орелии очень хотелось, чтобы Лайэм оказался прав. Она сделала еще глоток шампанского, и перед ее глазами все поплыло. В этот миг Лайэм наклонился к самому ее уху, и она почувствовала себя в облаке аромата цветущего дерева, под которым он ее поцеловал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57