Бантика не получилось, потому что ленточка оказалась слишком короткой, и он добавил для красоты цветок – желтый цветок, найденный в саду. Рыба очень хорошо пахла и выглядела красиво.
Он не знал, что сказать. Все замолчали, Сидни посмотрела на Майкла, потом на подарок. В руке у нее был стакан с чем-то коричневато-оранжевым. Это питье пахло ужасно – не так скверно, как бутылка 0'Фэлло-на, но почти. На ней было платье того же цвета, что и весенняя трава, а посредине – блестящий желтый пояс. Иногда она не собирала волосы наверх, а распускала по плечам. Каким-то непонятным образом они удерживались за ушами при помощи ненастоящего цветка. Вот так она была причесана сейчас, и ему это больше нравилось, потому что цвет лисицы становился заметнее и Майкл чувствовал даже издалека, какие они мягкие.
Что говорил Вест, когда дарил ей цветы? Кажется, он сказал: «Это для тебя». Что-то в этом роде.
Майкл заложил руки за спину, чтобы она не догадалась, как он волнуется.
– Это для тебя. Она ничего не ответила, поэтому он добавил:
– Это подарок для тебя. От меня. По-прежнему ничего.
– Потому что ты сделала мне подарок. Впервые у него появилось ощущение беспокойства. Отступив на шаг, он заставил себя сказать:
– Я отвечаю тем же.
Ему хотелось обернуться и посмотреть, почему Сэма и Филипа внезапно охватил приступ кашля, но уж слишком интересно было следить за лицом Сидни. Глаза у нее сделались такие большие, что он увидел белое вокруг синевы. Потом она нагнулась, но он все еще видел ее щеки, и лоб, и уши, ставшие ярко-розовыми. Она опустила стакан к себе на колени, а другой рукой закрыла рот.
Это было неправильно. Майкл помнил, что она говорила Весту: «О, Чарльз, они прекрасны, где ты их достал? Как это мило с твоей стороны, спасибо, Чарльз». Она повторяла это долго-долго, улыбалась, положила руку на локоть Весту. И все это ради нескольких цветочков без запаха, от которых не было никакого проку – на них можно было только смотреть! Разве не лучше получить в подарок свежую сочную рыбу?
Мисс Винтер тоже откашлялась. Майкл посмотрел на нее. Сухая, как щепка, она сидела в большом кресле у окна, и вид у нее был… Майкл не знал такого слова. «Удивленный»? Нет, этого было недостаточно. Сидевший рядом с ней профессор Винтер закрывал рот рукой – в точности как Сидни.
И тут до него дошло. Все они смеялись над его Рыбой. Над ним.
Он почувствовал, что его собственное лицо становится красным, как у Сидни. «О, мой бог», – подумал Майкл ее словами. Ему хотелось исчезнуть, но он боялся шевельнуться. Что бы он сейчас ни сделал, все будет неправильно. Сидни подняла свое порозовевшее лицо и он увидел, что она плачет.
Плачет! Майкл опять подошел ближе, склонился над ней.
– Сидни, не плачь. Не плачь, я ее заберу. Я сам ее съем.
Какой-то звук вырвался у нее изо рта, как будто она долго сдерживалась, но наконец не выдержала. Майкл застыл в ужасе, но потом понял, что этот тонкий, переливчатый, непрерывный звук означает смех. И этот звук ему очень понравился. И ее глаза – такие ласковые, грустные, добрые, беспрерывно наполняющиеся слезами – умоляли его о понимании.
Теперь все стало просто. Майкл посмотрел на свою рыбу, перевязанную ленточкой и украшенную цветком, лежащую на отполированной до блеска крышке стола. Он подарил Сидни дохлую рыбу. Все в гостиной, включая собаку, либо смеялись в открытую, либо старались сдержаться. Что же ему оставалось делать? Майкл запрокинул голову и засмеялся вместе с ними.
* * *
– Майкл, это был прекрасный подарок.
– Нет, не был.
– Ну это уж мне виднее. Очень хорошо продуманный и полезный подарок, а главное, ты сделал его сам. Вернее, добыл своими руками. Это была очень хорошая, очень красивая рыба. Я такой прекрасной рыбы в жизни не видела.
– Что это за рыба? Как она называется?
– Филип сказал, что это сиг.
–Сиг.
Они сидели в саду в сумерках, глядя на светлячков, мигающих в кронах деревьев, и слушая пение птиц, желающих друг другу доброй ночи. Сидни опять тихонько рассмеялась, и Майкл тоже усмехнулся. Ей все время вспоминалось, как выглядела рыба с открытым ртом и выпученным желтым глазом на инкрустированной поверхности столика красного дерева рядом с серебряным подносом, на котором стоял хрустальный графин шерри, в безупречной гостиной тети Эстеллы. Всякий раз, как она об этом вспоминала, ее охватывал смех. Слава богу, Майкл не лишен чувства юмора.
Сидни прислонилась к его плечу, наслаждаясь забавным воспоминанием, не скрывая своих теплых чувств к нему. Смех – вот самый быстрый, самый верный способ скрепить дружбу. Она всегда так думала. В эту минуту она чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо раньше, и не ощущала ни следа напряжения или неловкости, омрачавших их отношения в самом начале.
– Послушай, – прошептала Сидни. – Правда, красиво поет?
– Да. Как она называется?
– Славка. Один писатель написал так: «Всякий раз, как человек слышит пение славки, он молод, страна свободна, мир обновляется, а в природе наступает весна; всякий раз, когда он слышит это пение, перед ним распахиваются врата рая».
Майкл тихонько вздохнул. Непередаваемое чувство было написано на его лице.
– Подожди здесь. Сидни, – прошептал он. – Сиди тихо, не двигайся.
– Почему?
– Ш-ш-ш. – Он улыбнулся. – Еще один подарок.
И он исчез, растворился в сумраке, бесшумный, как тень.
Сидни внимательно прислушивалась, но так ничего и не расслышала, кроме стрекота сверчков и чириканья птиц. И еще до нее доносился плеск волн в отдалении. Тихий, легкий, привычный звук, знакомый ей, как биение собственного сердца.
Какая судьба ждет Майкла Макнейла? К добру или к худу он оказался под попечительством такого бестолкового и неосмотрительного человека, как ее отец? С каждым днем Сидни тревожилась о нем все больше Чем ближе она его узнавала, тем большего желала для него. И боялась за него. Он был такой беспомощный – просто младенец в облике мужчины. Как он выживет в этом жестоком мире?
Ей хотелось усадить отца на стул и заставить его сосредоточиться на этой проблеме, неожиданно свалившейся ему на голову, придумать какой-то план действий. Майклу приходилось проживать день за днем, миг за мигом, не имея никакого, ну просто ни малейшего представления о том, что его ждет в будущем. Это было жестоко и несправедливо. Раз уж по странному капризу судьбы он оказался членом семьи Винтеров, Сидни считала, что пора бы уже остальным членам семьи осознать свою ответственность за него.
– Сидни!
Она едва расслышала свое имя, произнесенное тихим шепотом. Майкл возник у нее за спиной – как он там оказался? – но она не шевельнулась, даже не повернула головы, потому что он велел ей сидеть смирно. Совершенно бесшумно Майкл опустился на лавочку, коснувшись руки Сидни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Он не знал, что сказать. Все замолчали, Сидни посмотрела на Майкла, потом на подарок. В руке у нее был стакан с чем-то коричневато-оранжевым. Это питье пахло ужасно – не так скверно, как бутылка 0'Фэлло-на, но почти. На ней было платье того же цвета, что и весенняя трава, а посредине – блестящий желтый пояс. Иногда она не собирала волосы наверх, а распускала по плечам. Каким-то непонятным образом они удерживались за ушами при помощи ненастоящего цветка. Вот так она была причесана сейчас, и ему это больше нравилось, потому что цвет лисицы становился заметнее и Майкл чувствовал даже издалека, какие они мягкие.
Что говорил Вест, когда дарил ей цветы? Кажется, он сказал: «Это для тебя». Что-то в этом роде.
Майкл заложил руки за спину, чтобы она не догадалась, как он волнуется.
– Это для тебя. Она ничего не ответила, поэтому он добавил:
– Это подарок для тебя. От меня. По-прежнему ничего.
– Потому что ты сделала мне подарок. Впервые у него появилось ощущение беспокойства. Отступив на шаг, он заставил себя сказать:
– Я отвечаю тем же.
Ему хотелось обернуться и посмотреть, почему Сэма и Филипа внезапно охватил приступ кашля, но уж слишком интересно было следить за лицом Сидни. Глаза у нее сделались такие большие, что он увидел белое вокруг синевы. Потом она нагнулась, но он все еще видел ее щеки, и лоб, и уши, ставшие ярко-розовыми. Она опустила стакан к себе на колени, а другой рукой закрыла рот.
Это было неправильно. Майкл помнил, что она говорила Весту: «О, Чарльз, они прекрасны, где ты их достал? Как это мило с твоей стороны, спасибо, Чарльз». Она повторяла это долго-долго, улыбалась, положила руку на локоть Весту. И все это ради нескольких цветочков без запаха, от которых не было никакого проку – на них можно было только смотреть! Разве не лучше получить в подарок свежую сочную рыбу?
Мисс Винтер тоже откашлялась. Майкл посмотрел на нее. Сухая, как щепка, она сидела в большом кресле у окна, и вид у нее был… Майкл не знал такого слова. «Удивленный»? Нет, этого было недостаточно. Сидевший рядом с ней профессор Винтер закрывал рот рукой – в точности как Сидни.
И тут до него дошло. Все они смеялись над его Рыбой. Над ним.
Он почувствовал, что его собственное лицо становится красным, как у Сидни. «О, мой бог», – подумал Майкл ее словами. Ему хотелось исчезнуть, но он боялся шевельнуться. Что бы он сейчас ни сделал, все будет неправильно. Сидни подняла свое порозовевшее лицо и он увидел, что она плачет.
Плачет! Майкл опять подошел ближе, склонился над ней.
– Сидни, не плачь. Не плачь, я ее заберу. Я сам ее съем.
Какой-то звук вырвался у нее изо рта, как будто она долго сдерживалась, но наконец не выдержала. Майкл застыл в ужасе, но потом понял, что этот тонкий, переливчатый, непрерывный звук означает смех. И этот звук ему очень понравился. И ее глаза – такие ласковые, грустные, добрые, беспрерывно наполняющиеся слезами – умоляли его о понимании.
Теперь все стало просто. Майкл посмотрел на свою рыбу, перевязанную ленточкой и украшенную цветком, лежащую на отполированной до блеска крышке стола. Он подарил Сидни дохлую рыбу. Все в гостиной, включая собаку, либо смеялись в открытую, либо старались сдержаться. Что же ему оставалось делать? Майкл запрокинул голову и засмеялся вместе с ними.
* * *
– Майкл, это был прекрасный подарок.
– Нет, не был.
– Ну это уж мне виднее. Очень хорошо продуманный и полезный подарок, а главное, ты сделал его сам. Вернее, добыл своими руками. Это была очень хорошая, очень красивая рыба. Я такой прекрасной рыбы в жизни не видела.
– Что это за рыба? Как она называется?
– Филип сказал, что это сиг.
–Сиг.
Они сидели в саду в сумерках, глядя на светлячков, мигающих в кронах деревьев, и слушая пение птиц, желающих друг другу доброй ночи. Сидни опять тихонько рассмеялась, и Майкл тоже усмехнулся. Ей все время вспоминалось, как выглядела рыба с открытым ртом и выпученным желтым глазом на инкрустированной поверхности столика красного дерева рядом с серебряным подносом, на котором стоял хрустальный графин шерри, в безупречной гостиной тети Эстеллы. Всякий раз, как она об этом вспоминала, ее охватывал смех. Слава богу, Майкл не лишен чувства юмора.
Сидни прислонилась к его плечу, наслаждаясь забавным воспоминанием, не скрывая своих теплых чувств к нему. Смех – вот самый быстрый, самый верный способ скрепить дружбу. Она всегда так думала. В эту минуту она чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо раньше, и не ощущала ни следа напряжения или неловкости, омрачавших их отношения в самом начале.
– Послушай, – прошептала Сидни. – Правда, красиво поет?
– Да. Как она называется?
– Славка. Один писатель написал так: «Всякий раз, как человек слышит пение славки, он молод, страна свободна, мир обновляется, а в природе наступает весна; всякий раз, когда он слышит это пение, перед ним распахиваются врата рая».
Майкл тихонько вздохнул. Непередаваемое чувство было написано на его лице.
– Подожди здесь. Сидни, – прошептал он. – Сиди тихо, не двигайся.
– Почему?
– Ш-ш-ш. – Он улыбнулся. – Еще один подарок.
И он исчез, растворился в сумраке, бесшумный, как тень.
Сидни внимательно прислушивалась, но так ничего и не расслышала, кроме стрекота сверчков и чириканья птиц. И еще до нее доносился плеск волн в отдалении. Тихий, легкий, привычный звук, знакомый ей, как биение собственного сердца.
Какая судьба ждет Майкла Макнейла? К добру или к худу он оказался под попечительством такого бестолкового и неосмотрительного человека, как ее отец? С каждым днем Сидни тревожилась о нем все больше Чем ближе она его узнавала, тем большего желала для него. И боялась за него. Он был такой беспомощный – просто младенец в облике мужчины. Как он выживет в этом жестоком мире?
Ей хотелось усадить отца на стул и заставить его сосредоточиться на этой проблеме, неожиданно свалившейся ему на голову, придумать какой-то план действий. Майклу приходилось проживать день за днем, миг за мигом, не имея никакого, ну просто ни малейшего представления о том, что его ждет в будущем. Это было жестоко и несправедливо. Раз уж по странному капризу судьбы он оказался членом семьи Винтеров, Сидни считала, что пора бы уже остальным членам семьи осознать свою ответственность за него.
– Сидни!
Она едва расслышала свое имя, произнесенное тихим шепотом. Майкл возник у нее за спиной – как он там оказался? – но она не шевельнулась, даже не повернула головы, потому что он велел ей сидеть смирно. Совершенно бесшумно Майкл опустился на лавочку, коснувшись руки Сидни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105