На этот раз фильм отснимут и выпустят на экраны.
– Думаю, наконец я добилась своего, Адам.
Адам улыбнулся:
– Да, ты добилась своего.
– Более того, они, кажется, заинтересованы в моем следующем сценарии. Возможно, в недалеком будущем удастся продать еще один сценарий.
– В таком случае нам действительно есть что отпраздновать.
Белинда задумалась на мгновение.
– Не сомневаюсь, что этот Форд невероятно сексапилен. Но умеет ли он играть…
Не ответив на этот вопрос, Адам заказал бутылку шампанского «Кристалл».
– Я хочу сказать, – продолжала Белинда, – что если его каждый год с тех пор, как он появился в телешоу, называли лучшим актером драматического сериала, то это еще ничего не значит. Разве он побеждал? У него, несомненно, потрясающая внешность, а улыбка и того лучше, но… – Она вздохнула. – Ох, я так нервничаю, Адам. Я хочу, чтобы все было безукоризненно. А что, если фильм даст хорошие кассовые сборы, что, если зрители на него валом повалят? Черт возьми, вот если бы эту роль играл Мел Гибсон!
– Форд обеспечит кассу, – заверил ее Адам. – Сейчас он очень популярен.
Белинда с благодарностью улыбнулась ему, но мысли ее были далеко.
Съемки должны были начаться в декабре. При мысли об этом у Белинды замирало сердце. Ее сценарий продан, фильм запускают в производство, а следующее ее детище, «Возмущение», тоже обещали купить! Она удержится на плаву, хотя для этого придется, наверное, и лицемерить, и идти на компромиссы. Белинда долго жила в этом городе и знала, как редко везет сценаристам – их меняли, как порвавшиеся колготки, и тут же забывали о них. Поэтому она мечтала, чтобы фильм получился не просто хорошим, а великолепным.
Белинде не терпелось вернуться домой, сесть за компьютер и отшлифовать кульминационный момент своего третьего сценария – на всякий случай.
Ее домом был открытый всем ветрам коттедж на побережье в Лагуна-Бич в добром часе езды к югу от Лос-Анджелеса и Голливуда. Дом, построенный на сваях, буквально нависал над берегом. Снаружи он был выдержан в традиционном стиле, внутри же отличался эклектизмом. Из окон открывались потрясающие виды на Каталину и полосу прибоя. В коттедже были сосновые полы, высокие потолки, укрепленные балками, с большим застекленным пространством над гостиной. Меблировка ограничивалась кушеткой, несколькими креслами и сосновым сундучком, служившим также коктейльным столиком. Одну стену в гостиной почти целиком занимала огромная картина в авангардистском стиле, подаренная Белинде на день рождения дедушкой и бабушкой. На ней был изображен эскадренный миноносец, входящий в нью-йоркскую гавань во время празднования двухсотлетия города. Белинда влюбилась в эту картину, увидев ее в картинной галерее Сан-Франциско. Это полотно, после компьютера, было самой большой ее драгоценностью.
Она открыла дверь, и навстречу ей с радостным лаем бросился большой черный лабрадор. Белинда почесала его за ухом и прямо посреди гостиной сняла туфли и колготки. «Может, позвонить родителям?» – подумала она.
Отцу, конечно, нет до нее дела.
Когда-то, давным-давно, это обижало Белинду, но теперь это было ей безразлично.
И все же… В ее жизни произошло такое важное событие, а поделиться радостью ей не с кем, кроме знакомого, с которым она согласилась пообедать. Или Винса.
Поразмыслив над этой ситуацией, она сделала неутешительный вывод… Белинда пересекла комнату и, раздвинув стеклянную дверь, вышла на веранду на крыше, где, кроме растений в горшках и экрана по пояс, прикрывающего от ветра, ничего не было. Она обвела взглядом спокойную гладь океана, скользящих по волнам серфингистов и лодки под белыми и голубыми парусами.
Постояв минуту-другую, Белинда вернулась в комнату и взглянула на телефон. Ну и что, если отцу все это не интересно? Разве у нее нет права поделиться с ним радостью в столь значительный момент жизни? Нахмурившись, Белинда подошла к телефону.
Она дозвонилась сразу же, и ей ответила одна из дюжины секретарш, работающих на отца.
– Мистера Глассмана, пожалуйста, – сказала Белинда и, к своему удивлению, почувствовала, что рука, держащая телефонную трубку, стала влажной.
– Кто его спрашивает?
– Белинда Глассман. Его дочь.
Секретарша от неожиданности шумно втянула воздух. Белинда никогда не звонила отцу – ни на работу, ни домой, – а в его офисе не бывала с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет. После минутной паузы секретарша попросила Белинду позвонить позднее, потому что у мистера Глассмана совещание.
– Может, передать ему что-нибудь?
– Не надо. – Белинда повесила трубку.
Что ж, тем лучше. И с чего это ей взбрело в голову звонить отцу?
А что, если позвонить матери?
Белинда подумала о предстоящем вечере. Ей хотелось отпраздновать событие. Жаль, что сегодня не пятница, потому что в пятницу «Северная звезда» устраивала прием, на который она была приглашена и который не собиралась пропустить.
Она вдруг затосковала по Дане, закадычной подружке ранней юности. Они отдалились друг от друга, когда Дана вышла замуж, а сейчас у нее было уже трое детишек. Замужество и материнство очень подходили для Даны, но себя в этой роли Белинда не представляла. Это объяснялось не только тем, что она, одиночка по природе, не могла близко сходиться с людьми. Скорее, причина была в том, что Белинда слишком хорошо знала мужчин и давно перестала мечтать о Прекрасном принце. Большинство мужчин хотели одного, и она прекрасно понимала, чего именно.
И все же в такой момент, как сегодня, Белинда с удовольствием поделилась бы с кем-нибудь близким своей радостью.
Конечно, это должен быть мужчина. При мысли о мужчинах Белинда взглянула на автоответчик, где мигал огонек. Она знала, кто звонит. Винс. Винс хорош в постели, но…
Взяв черную записную книжку, Белинда перелистала страницы. Рик, Тед, Гарри (что еще, черт возьми, за Гарри?), Брэд, Тони…
Тони. Тони очень, очень неплох. Она познакомилась с ним в баре. Но сейчас, не имея настроения встречаться с Тони, Белинда швырнула записную книжку в кресло. Пропади все пропадом! Сегодня она будет работать, а отпраздновать можно в другой раз.
А отец мог бы прервать свое проклятое совещание и поговорить с дочерью…
Глава 2
Эйб Глассман, не обращая внимания на секретаршу, следовавшую за ним по пятам, быстро шел по толстому ковровому покрытию коридора, направляясь к огромной двери резного розового дерева в конце коридора.
– Меня не беспокоить, Розали, – бросил он, захлопнув дверь перед ее носом.
Розали знала, что это означает, и понимала, что от выполнения приказания зависит ее работа.
Эйб Глассман был шести футов ростом, широкоплеч и вполне подтянут, если не считать небольшой жировой складки на животе. Но ему было за пятьдесят, а к этому возрасту, считал он, каждый имеет право немножко распуститься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
– Думаю, наконец я добилась своего, Адам.
Адам улыбнулся:
– Да, ты добилась своего.
– Более того, они, кажется, заинтересованы в моем следующем сценарии. Возможно, в недалеком будущем удастся продать еще один сценарий.
– В таком случае нам действительно есть что отпраздновать.
Белинда задумалась на мгновение.
– Не сомневаюсь, что этот Форд невероятно сексапилен. Но умеет ли он играть…
Не ответив на этот вопрос, Адам заказал бутылку шампанского «Кристалл».
– Я хочу сказать, – продолжала Белинда, – что если его каждый год с тех пор, как он появился в телешоу, называли лучшим актером драматического сериала, то это еще ничего не значит. Разве он побеждал? У него, несомненно, потрясающая внешность, а улыбка и того лучше, но… – Она вздохнула. – Ох, я так нервничаю, Адам. Я хочу, чтобы все было безукоризненно. А что, если фильм даст хорошие кассовые сборы, что, если зрители на него валом повалят? Черт возьми, вот если бы эту роль играл Мел Гибсон!
– Форд обеспечит кассу, – заверил ее Адам. – Сейчас он очень популярен.
Белинда с благодарностью улыбнулась ему, но мысли ее были далеко.
Съемки должны были начаться в декабре. При мысли об этом у Белинды замирало сердце. Ее сценарий продан, фильм запускают в производство, а следующее ее детище, «Возмущение», тоже обещали купить! Она удержится на плаву, хотя для этого придется, наверное, и лицемерить, и идти на компромиссы. Белинда долго жила в этом городе и знала, как редко везет сценаристам – их меняли, как порвавшиеся колготки, и тут же забывали о них. Поэтому она мечтала, чтобы фильм получился не просто хорошим, а великолепным.
Белинде не терпелось вернуться домой, сесть за компьютер и отшлифовать кульминационный момент своего третьего сценария – на всякий случай.
Ее домом был открытый всем ветрам коттедж на побережье в Лагуна-Бич в добром часе езды к югу от Лос-Анджелеса и Голливуда. Дом, построенный на сваях, буквально нависал над берегом. Снаружи он был выдержан в традиционном стиле, внутри же отличался эклектизмом. Из окон открывались потрясающие виды на Каталину и полосу прибоя. В коттедже были сосновые полы, высокие потолки, укрепленные балками, с большим застекленным пространством над гостиной. Меблировка ограничивалась кушеткой, несколькими креслами и сосновым сундучком, служившим также коктейльным столиком. Одну стену в гостиной почти целиком занимала огромная картина в авангардистском стиле, подаренная Белинде на день рождения дедушкой и бабушкой. На ней был изображен эскадренный миноносец, входящий в нью-йоркскую гавань во время празднования двухсотлетия города. Белинда влюбилась в эту картину, увидев ее в картинной галерее Сан-Франциско. Это полотно, после компьютера, было самой большой ее драгоценностью.
Она открыла дверь, и навстречу ей с радостным лаем бросился большой черный лабрадор. Белинда почесала его за ухом и прямо посреди гостиной сняла туфли и колготки. «Может, позвонить родителям?» – подумала она.
Отцу, конечно, нет до нее дела.
Когда-то, давным-давно, это обижало Белинду, но теперь это было ей безразлично.
И все же… В ее жизни произошло такое важное событие, а поделиться радостью ей не с кем, кроме знакомого, с которым она согласилась пообедать. Или Винса.
Поразмыслив над этой ситуацией, она сделала неутешительный вывод… Белинда пересекла комнату и, раздвинув стеклянную дверь, вышла на веранду на крыше, где, кроме растений в горшках и экрана по пояс, прикрывающего от ветра, ничего не было. Она обвела взглядом спокойную гладь океана, скользящих по волнам серфингистов и лодки под белыми и голубыми парусами.
Постояв минуту-другую, Белинда вернулась в комнату и взглянула на телефон. Ну и что, если отцу все это не интересно? Разве у нее нет права поделиться с ним радостью в столь значительный момент жизни? Нахмурившись, Белинда подошла к телефону.
Она дозвонилась сразу же, и ей ответила одна из дюжины секретарш, работающих на отца.
– Мистера Глассмана, пожалуйста, – сказала Белинда и, к своему удивлению, почувствовала, что рука, держащая телефонную трубку, стала влажной.
– Кто его спрашивает?
– Белинда Глассман. Его дочь.
Секретарша от неожиданности шумно втянула воздух. Белинда никогда не звонила отцу – ни на работу, ни домой, – а в его офисе не бывала с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет. После минутной паузы секретарша попросила Белинду позвонить позднее, потому что у мистера Глассмана совещание.
– Может, передать ему что-нибудь?
– Не надо. – Белинда повесила трубку.
Что ж, тем лучше. И с чего это ей взбрело в голову звонить отцу?
А что, если позвонить матери?
Белинда подумала о предстоящем вечере. Ей хотелось отпраздновать событие. Жаль, что сегодня не пятница, потому что в пятницу «Северная звезда» устраивала прием, на который она была приглашена и который не собиралась пропустить.
Она вдруг затосковала по Дане, закадычной подружке ранней юности. Они отдалились друг от друга, когда Дана вышла замуж, а сейчас у нее было уже трое детишек. Замужество и материнство очень подходили для Даны, но себя в этой роли Белинда не представляла. Это объяснялось не только тем, что она, одиночка по природе, не могла близко сходиться с людьми. Скорее, причина была в том, что Белинда слишком хорошо знала мужчин и давно перестала мечтать о Прекрасном принце. Большинство мужчин хотели одного, и она прекрасно понимала, чего именно.
И все же в такой момент, как сегодня, Белинда с удовольствием поделилась бы с кем-нибудь близким своей радостью.
Конечно, это должен быть мужчина. При мысли о мужчинах Белинда взглянула на автоответчик, где мигал огонек. Она знала, кто звонит. Винс. Винс хорош в постели, но…
Взяв черную записную книжку, Белинда перелистала страницы. Рик, Тед, Гарри (что еще, черт возьми, за Гарри?), Брэд, Тони…
Тони. Тони очень, очень неплох. Она познакомилась с ним в баре. Но сейчас, не имея настроения встречаться с Тони, Белинда швырнула записную книжку в кресло. Пропади все пропадом! Сегодня она будет работать, а отпраздновать можно в другой раз.
А отец мог бы прервать свое проклятое совещание и поговорить с дочерью…
Глава 2
Эйб Глассман, не обращая внимания на секретаршу, следовавшую за ним по пятам, быстро шел по толстому ковровому покрытию коридора, направляясь к огромной двери резного розового дерева в конце коридора.
– Меня не беспокоить, Розали, – бросил он, захлопнув дверь перед ее носом.
Розали знала, что это означает, и понимала, что от выполнения приказания зависит ее работа.
Эйб Глассман был шести футов ростом, широкоплеч и вполне подтянут, если не считать небольшой жировой складки на животе. Но ему было за пятьдесят, а к этому возрасту, считал он, каждый имеет право немножко распуститься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89