Глядя на короля, Меллиора откашлялась.
– Я снова повторяю, сир: мой отец был вашим самым верным слугой. Все, что я знаю, я узнала от него. Я всегда буду вашей самой преданной подданной и буду служить вам с еще большим старанием, тщанием и ответственностью, если мне будет оказано доверие и предоставлена свобода самостоятельно заниматься моими личными делами. Человек, которого я изберу себе в супруги, будет – в чем я торжественно клянусь перед Богом – самым верным, самым преданным вам, и только вам, сир, подданным.
– Хорошо сказано, миледи, – со всей страстью и жаром юности. Но ты очень юна и очень красива, Меллиора. Ты не можешь себе представить, сколь много людей могут возжелать тебя и твои земли.
– В моем окружении самые способные мужчины...
– Которые служат тебе. Но не те, которые претендуют на роль господина.
– Мною никто не командует, – резко ответила она, на мгновение теряя контроль над собой.
Давид опустил голову и улыбнулся, затем снова серьезно посмотрел на Меллиору.
– Дорогая моя, я осведомлен о твоей твердости и силе воли. Но меня беспокоит твоя способность владеть мечом.
– Я хорошо им владею, – ровным голосом проговорила она. – Меня обучали настоящие мастера, в совершенстве владеющие искусством выживания.
«И вторжения!» – насторожившись, подумал Давид. У него были более срочные дела, чем попытки убедить упрямую молодую наследницу в том, что она не выстоит одна. Тем более что ее родословная по мужской линии внушала подозрение. Оставалась под вопросом лояльность Даро, брата Адина. Хотя это было и не столь уж важно. Давид уже принял решение относительно Голубого острова.
– Леди Меллиора, ты должна помнить, что я твой король. Твой сюзерен и крестный отец. Мне вверили твое благополучие твои отец и мать. И в первую очередь я думаю о нем. Я восхищен твоей силой и волей, но все же должен повторить...
– Сила, воля и разум, мой сеньор, – уточнила она. – Когда крепость подвергнута осаде, ее спасение зависит не только от меча, но скорее от таланта главного защитника, который руководит действиями других. И у меня есть подобный дар.
– Меллиора, – произнес Давид, теряя терпение. – Я же сказал. Ты должна верить моей способности предвидеть, что будет лучше для тебя – и Шотландии.
– Поскольку я слишком слабая и неразумная женщина, чтобы самой определять свою судьбу, сир?
Давид встал и, удивленный столь откровенным сарказмом и силой сопротивления, приблизился к ней. Меллиора не отвела взгляда. Так продолжалось несколько мгновений, после чего девушка опустила ресницы, и Давид заметил, что она дрожит, хотя и не мог определить, страх это был или ярость.
– Я выбрал для тебя мужчину...
– Вы выбрали мужчину, которому собираетесь отдать мою собственность. Я лишь довесок к этому.
Ее глаза вспыхнули. Давид знал Меллиору с раннего детства, и сейчас она этим пользовалась. У него возникло искушение поступить с ней так, как он мог бы поступить с собственным маленьким ребенком, – взять и отшлепать, перекинув через колено.
Но она была уже не в том возрасте – как, впрочем, и его колено. Однако его утомил этот спор. Разумеется, он победит, поскольку он король, командует большими армиями и уж, конечно, заставит одну слабую женщину пойти к алтарю. Тем не менее его раздражало, что он не может ощутить вкуса победы, одержанной с помощью лишь слов и логики.
– Ты можешь идти, Меллиора, – коротко сказал он.
– Но, сир...
– Можешь идти!
– Да, разумеется. Как пожелаете. Я свидетельствую вам свое почтение, король Давид, которому принадлежит власть по праву. А сейчас, поскольку уже поздно, я намерена проститься и вернуться домой.
– Нет, леди, ты не вернешься.
Меллиора выгнула дугой изящные, янтарного цвета брови.
– Значит, я пленница, сир?
– Ты моя гостья.
– Ваша гостья...
– Именно, миледи.
– А если я пожелаю уехать – до свадьбы, разумеется?
– Прошу, миледи, не надо этого делать. Тебе это вряд ли удастся.
– У вас есть сила, мой господин король. Но если бы, следуя велению разума, вы позволили мне удалиться, я была бы свободна. Разве не так, мой господин?
Давид наклонился к ней и погрозил пальцем.
– Миледи, поостерегись. Иначе можешь оказаться узницей не только Стерлинга, но и своей комнаты, – предупредил он.
Меллиора снова опустила ресницы.
– Сир...
– Ради Бога, Меллиора, оставь меня! – воскликнул Давид, и она, стиснув зубы, замолчала. У него на языке вертелись слова о том, что он пригласил ее в Стерлинг не просто чтобы объявить о своем решении, но и для встречи с будущим женихом. Гонец недавно заверил его, что воины находятся недалеко от дома и задерживаются лишь из-за того, что вынуждены следовать за эскортом Меллиоры.
Лайэн привел людей, которые участвовали в сражении.
Давид пока не сообщил ему о предстоящем браке. Лишь после внезапной смерти Адина король пришел к твердому решению, что Меллиора – достойная награда для юноши, который превратился в самого уважаемого воина и рыцаря. За последние годы появлялись другие богатые наследства, но за ними стояли великовозрастные наследницы, не способные дать молодому воину семью, которую он потерял. А среди множества молодых женщин было мало столь богатых, как дочь викинга. Вопрос о будущем Уорика постоянно занимал Давида вплоть до последнего времени, поскольку он никак не ожидал смерти Адина – этот скандинав походил на бога Одина и, казалось, будет жить вечно. Адин был совсем молод, когда взял себе в жены гэльскую девушку и произвел на свет дочь. Давид не мог предположить, что наследница и ее богатства так скоро окажутся в его распоряжении и он сможет предложить их лэрду Лайэну.
Король лихорадочно размышлял. Лэрд Лайэн возвращается с триумфом. Доблестный воин, преданный королю, а король предлагает ему невесту, которая не только не желает этого брака, но преисполнена решимости во всеуслышание заявить об этом.
– Меллиора, – сердито повторил Давид, – сделай милость, прекрати препирательства и оставь меня.
– Если вы так хотите, сир, я повинуюсь и оставлю вас, – тихо сказала она, но в глазах ее горел опасный голубой огонь, и хотя говорила она негромко, в голосе ощущалось крайнее раздражение.
– Я жду! – Давид скрестил руки на груди. – Ты испытываешь мое терпение.
– Вы знаете, сир, – сказала Меллиора, – говорю как пред Господом Богом: даже король не может принудить девушку выйти замуж.
Спокойный тон, которым были произнесены эти слова, сделал ее упрек досадно весомым. Она сохраняла спокойствие, он терял терпение. Такого не должно быть. Он король, она – всего лишь пешка, его пешка, которую он может двинуть туда, куда сочтет необходимым.
– И я как пред Господом Богом говорю, моя дорогая. Тебя это, быть может, удивит, но в игру, где фигурируют сила и ум, играют двое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91