Эрик говорил с ней, будто с малым дитем, которое ничего не смыслило в этом мире.
– Извините меня, миледи, но ваш брат – еще юноша, которому только предстоит встать на ноги. Неужели вы полагаете, что он осмелится перечить Эдуарду и не даст согласия на ваш брак?
– Вы не знаете моего брата. Он молод, но очень благороден – редкое качество в нынешних мужчинах.
– От его благородства может захватить дух, но не ему тягаться с королем.
– Брату известна моя воля.
– Ну еще бы, ведь вы написали такое трогательное письмо!
Игрейния вскинула на Эрика глаза.
– Вы перехватили мое письмо?.
– Нет, пропустил, как только убедился, что вы не подбиваете глупого малого хватать коня и без оглядки нестись вас вызволять!
Щеки Игрейнии вспыхнули. Ей казалось, что невозможно ненавидеть сильнее, чем она. Игрейния написала Эйдану и умоляла его не помышлять о ее спасении. Она нежно напоминала, что вышла замуж за человека, которого с самого ее рождения выбрал их отец. И в его память отказывается от повторного брака. Написала, что у нее все хорошо – ничего страшного с ней не происходит: ей не мстят, впрочем, как и другим заложникам.
Игрейния впилась ногтями в ладони. Как бы ей хотелось вернуть письмо и переписать его заново!
– Никто не заставит меня выйти замуж против моей воли!
– Игрейния, вы слепы! Если Эдуард прикажет устроить бракосочетание по доверенности в вашем доме, вы будете считаться замужем. Если, конечно, не выйдете замуж раньше.
Она не могла до конца поверить в серьезность его слов.
– Лучше умереть, чем выйти за вас!
Ее слова даже не разозлили Эрика. И это оказалось для нее последней каплей.
– Выбор не за вами, – отмахнулся он.
– Не за мной? Отлично! Устраивайте вашу свадьбу! Но я не произнесу ни единой клятвы. И преподобный Маккинли откажется свершать незаконный обряд… – Решительно начав, Игрейния внезапно осеклась: она вспомнила мрачное лицо священника, который прибыл вместе с незнакомыми шотландцами.
– Вы забыли об отце Теобальде, миледи. Он добрый приятель Роберта Брюса и влиятельное лицо в шотландской церкви. Этот человек прибыл сюда неспроста.
– Все равно отказываюсь!
– На здоровье! Отец Теобальд все сделает сам.
– Каким образом? Вы что – волоком потащите меня в церковь? Я способна устроить такой переполох, что вы сразу разуверитесь, будто сумели обратить здешних обитателей в верноподданных Брюса. Только попытайтесь, и посмотрите, что будет!
– Спасибо, что предупредили, миледи. Конечно, можно устроить бракосочетание и здесь. Но будет лучше, если мы проведем его пред ликом Всевышнего – в часовне. – Эрик внезапно повернулся, распахнул дверь и окликнул Джаррета. – Извините, мадам, – вежливо произнес он, и через секунду дверь захлопнулась.
Игрейния беспомощно огляделась – никакой возможности бежать! Разве что… Она подошла к окну и выглянула во двор. Но ведь она никогда не решится прыгнуть.
В комнату возвратился Эрик.
– Я сейчас выпрыгну! – пригрозила она. Шотландец прислонился к двери и сложил руки на груди.
– Неужели?
– Посмейте только подойти! Клянусь, я это сделаю! Эрик отлепился от двери и начал медленно приближаться к ней.
– Стойте!
Но он был уже рядом. И не дал ей возможности больше ни спорить, ни угрожать – крепко обхватил ее за талию и закинул на плечо. Игрейния принялась отбиваться, вырываться, кричать. Но через секунду, к своему удивлению, она оказалась на кровати. Значит, он оставит ее в покое? Она даже поздравила себя с победой.
Но он всего лишь начал заворачивать ее в одеяло. И чем больше она сопротивлялась, тем сильнее запутывалась. Вскоре она представляла собой нечто вроде большого кокона. И ее опять водрузили на плечо.
Игрейния не могла даже пошевелиться. А когда попыталась кричать, в рот полезло шерстяное одеяло.
Эрик шел быстро. И с каждым его шагом она подскакивала и колотилась у него на плече. Она не поняла, когда они прошли через зал, пересекли двор и оказались в небольшой часовенке, построенной внутри крепостных стен.
Там он поставил ее на ноги. Игрейния снова попыталась вырваться на свободу, но сильные руки этого ей не позволили. В часовне горели свечи, и она услышала голоса. Она пыталась что-то сказать, однако яростные слова заглушала шерстяная ткань. Вдобавок ко всему поверх одеяла рот ей зажала большая ладонь.
– Приступайте, святой отец, – произнес Эрик, и ее силой поставили на колени.
Священник начал брачный обряд, и шотландец принес торжественные клятвы. Игрейния еле держалась на коленях – она задыхалась от лезущего в рот одеяла и крепкой хватки ненавистного жениха. Она попыталась успокоиться, стерпеть телесные муки и, услышав, что священник обращается к ней, открыла было рот, чтобы сказать «нет» и положить конец безумному фарсу. Но не смогла произнести ни звука. Эрик снова зажал ей рот и заставил кивнуть головой. Ей не хватало воздуха, и она непременно упала бы, если бы ее не поддерживали.
Но вот наконец Игрейния оказалась на ногах. Покров слетел с ее тела, и она увидела перед собой мрачного священника. Оглянулась по сторонам – вокруг них стояли Джеффри, Ангус, Дугал, Аллан, Питер, Реймонд, Джаррет, бледный, без единой кровинки в лице, преподобный Маккинли и даже старый слуга Гарт.
Лица закружились у нее перед глазами.
Она стала падать.
Но ее подхватили.
– Ей надо на воздух! – Это голос Эрика.
– Подождите, она должна еще подписать документ. – Это был голос священника.
– Нет! – прошептала Игрейния. Она все еще не могла вздохнуть.
У нее в руке оказалось перо. Со всех сторон ее обступили мужчины. Нет, по своей воле она ничего не подпишет! Пальцы дрогнули. И Игрейния как в тумане разглядела на пергаменте свое имя. Перо исчезло.
Эрик так и не выпустил ее из объятий. Но теперь они куда-то двигались. Запах свечей больше не лез в ноздри, и Игрейния догадалась, что над ними раскинулось звездное небо. В легкие ворвался свежий ночной воздух.
– Надо было дать вам умереть, – прошептала она.
– Поздно спохватились, – хмыкнул Эрик. Они миновали зал и поднялись по лестнице.
– Я спасла вам жизнь, а могла бы утопить в реке, – продолжала сокрушаться Игрейния.
– Мои люди перерезали бы вам глотку.
– Все равно надо было дать вам умереть.
– Тогда бы Ганнет с вами разделался.
– Вы не имели права так со мной поступать. Я… я вас убью! Ночью… улучу момент и убью!
Эрик посмотрел на нее холодными голубыми глазами. На его лице было такое бешенство, что Игрейния от страха вцепилась ему в плечи.
– Мадам, – процедил он, – вам не удастся оказаться ночью так близко от меня, чтобы исполнить свою угрозу. – Что-то в ее лице вдруг изменилось, потому что шотландец быстро добавил: – Вы слишком высоко цените свою персону. И не забывайте, что каждый раз, глядя в вашу сторону, я сразу вспоминаю о своей потере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– Извините меня, миледи, но ваш брат – еще юноша, которому только предстоит встать на ноги. Неужели вы полагаете, что он осмелится перечить Эдуарду и не даст согласия на ваш брак?
– Вы не знаете моего брата. Он молод, но очень благороден – редкое качество в нынешних мужчинах.
– От его благородства может захватить дух, но не ему тягаться с королем.
– Брату известна моя воля.
– Ну еще бы, ведь вы написали такое трогательное письмо!
Игрейния вскинула на Эрика глаза.
– Вы перехватили мое письмо?.
– Нет, пропустил, как только убедился, что вы не подбиваете глупого малого хватать коня и без оглядки нестись вас вызволять!
Щеки Игрейнии вспыхнули. Ей казалось, что невозможно ненавидеть сильнее, чем она. Игрейния написала Эйдану и умоляла его не помышлять о ее спасении. Она нежно напоминала, что вышла замуж за человека, которого с самого ее рождения выбрал их отец. И в его память отказывается от повторного брака. Написала, что у нее все хорошо – ничего страшного с ней не происходит: ей не мстят, впрочем, как и другим заложникам.
Игрейния впилась ногтями в ладони. Как бы ей хотелось вернуть письмо и переписать его заново!
– Никто не заставит меня выйти замуж против моей воли!
– Игрейния, вы слепы! Если Эдуард прикажет устроить бракосочетание по доверенности в вашем доме, вы будете считаться замужем. Если, конечно, не выйдете замуж раньше.
Она не могла до конца поверить в серьезность его слов.
– Лучше умереть, чем выйти за вас!
Ее слова даже не разозлили Эрика. И это оказалось для нее последней каплей.
– Выбор не за вами, – отмахнулся он.
– Не за мной? Отлично! Устраивайте вашу свадьбу! Но я не произнесу ни единой клятвы. И преподобный Маккинли откажется свершать незаконный обряд… – Решительно начав, Игрейния внезапно осеклась: она вспомнила мрачное лицо священника, который прибыл вместе с незнакомыми шотландцами.
– Вы забыли об отце Теобальде, миледи. Он добрый приятель Роберта Брюса и влиятельное лицо в шотландской церкви. Этот человек прибыл сюда неспроста.
– Все равно отказываюсь!
– На здоровье! Отец Теобальд все сделает сам.
– Каким образом? Вы что – волоком потащите меня в церковь? Я способна устроить такой переполох, что вы сразу разуверитесь, будто сумели обратить здешних обитателей в верноподданных Брюса. Только попытайтесь, и посмотрите, что будет!
– Спасибо, что предупредили, миледи. Конечно, можно устроить бракосочетание и здесь. Но будет лучше, если мы проведем его пред ликом Всевышнего – в часовне. – Эрик внезапно повернулся, распахнул дверь и окликнул Джаррета. – Извините, мадам, – вежливо произнес он, и через секунду дверь захлопнулась.
Игрейния беспомощно огляделась – никакой возможности бежать! Разве что… Она подошла к окну и выглянула во двор. Но ведь она никогда не решится прыгнуть.
В комнату возвратился Эрик.
– Я сейчас выпрыгну! – пригрозила она. Шотландец прислонился к двери и сложил руки на груди.
– Неужели?
– Посмейте только подойти! Клянусь, я это сделаю! Эрик отлепился от двери и начал медленно приближаться к ней.
– Стойте!
Но он был уже рядом. И не дал ей возможности больше ни спорить, ни угрожать – крепко обхватил ее за талию и закинул на плечо. Игрейния принялась отбиваться, вырываться, кричать. Но через секунду, к своему удивлению, она оказалась на кровати. Значит, он оставит ее в покое? Она даже поздравила себя с победой.
Но он всего лишь начал заворачивать ее в одеяло. И чем больше она сопротивлялась, тем сильнее запутывалась. Вскоре она представляла собой нечто вроде большого кокона. И ее опять водрузили на плечо.
Игрейния не могла даже пошевелиться. А когда попыталась кричать, в рот полезло шерстяное одеяло.
Эрик шел быстро. И с каждым его шагом она подскакивала и колотилась у него на плече. Она не поняла, когда они прошли через зал, пересекли двор и оказались в небольшой часовенке, построенной внутри крепостных стен.
Там он поставил ее на ноги. Игрейния снова попыталась вырваться на свободу, но сильные руки этого ей не позволили. В часовне горели свечи, и она услышала голоса. Она пыталась что-то сказать, однако яростные слова заглушала шерстяная ткань. Вдобавок ко всему поверх одеяла рот ей зажала большая ладонь.
– Приступайте, святой отец, – произнес Эрик, и ее силой поставили на колени.
Священник начал брачный обряд, и шотландец принес торжественные клятвы. Игрейния еле держалась на коленях – она задыхалась от лезущего в рот одеяла и крепкой хватки ненавистного жениха. Она попыталась успокоиться, стерпеть телесные муки и, услышав, что священник обращается к ней, открыла было рот, чтобы сказать «нет» и положить конец безумному фарсу. Но не смогла произнести ни звука. Эрик снова зажал ей рот и заставил кивнуть головой. Ей не хватало воздуха, и она непременно упала бы, если бы ее не поддерживали.
Но вот наконец Игрейния оказалась на ногах. Покров слетел с ее тела, и она увидела перед собой мрачного священника. Оглянулась по сторонам – вокруг них стояли Джеффри, Ангус, Дугал, Аллан, Питер, Реймонд, Джаррет, бледный, без единой кровинки в лице, преподобный Маккинли и даже старый слуга Гарт.
Лица закружились у нее перед глазами.
Она стала падать.
Но ее подхватили.
– Ей надо на воздух! – Это голос Эрика.
– Подождите, она должна еще подписать документ. – Это был голос священника.
– Нет! – прошептала Игрейния. Она все еще не могла вздохнуть.
У нее в руке оказалось перо. Со всех сторон ее обступили мужчины. Нет, по своей воле она ничего не подпишет! Пальцы дрогнули. И Игрейния как в тумане разглядела на пергаменте свое имя. Перо исчезло.
Эрик так и не выпустил ее из объятий. Но теперь они куда-то двигались. Запах свечей больше не лез в ноздри, и Игрейния догадалась, что над ними раскинулось звездное небо. В легкие ворвался свежий ночной воздух.
– Надо было дать вам умереть, – прошептала она.
– Поздно спохватились, – хмыкнул Эрик. Они миновали зал и поднялись по лестнице.
– Я спасла вам жизнь, а могла бы утопить в реке, – продолжала сокрушаться Игрейния.
– Мои люди перерезали бы вам глотку.
– Все равно надо было дать вам умереть.
– Тогда бы Ганнет с вами разделался.
– Вы не имели права так со мной поступать. Я… я вас убью! Ночью… улучу момент и убью!
Эрик посмотрел на нее холодными голубыми глазами. На его лице было такое бешенство, что Игрейния от страха вцепилась ему в плечи.
– Мадам, – процедил он, – вам не удастся оказаться ночью так близко от меня, чтобы исполнить свою угрозу. – Что-то в ее лице вдруг изменилось, потому что шотландец быстро добавил: – Вы слишком высоко цените свою персону. И не забывайте, что каждый раз, глядя в вашу сторону, я сразу вспоминаю о своей потере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94