Какой наивный полудурок в это поверит? Как вы сможете их стимулировать, чтобы они хоть чуть-чуть заинтересовались вашей проблемой? Что…
— Повторяю, адмирал, — рявкнул Рокер, — что ваши опасения приняты к сведению. В конце концов понятие коллективного сознания может быть нам чуждо… но мне казалось, что уж вы-то сможете принять это быстрее, чем большинство…
Буриор радостно прыснула, услышав шутку, некоторые последовали ее примеру.
Несколько пиподов брели в сторону наблюдателей. Служба безопасности никогда не позволила бы им подходить так близко, если бы Рокер не сунул нос в стандартную систему распоряжений Вауна.
Ухмылка адмиралиссимуса сказала Вауну, что он побежден. Усмешки на лицах приспешников Рокера подтверждали это. Всем им казалось, что они в безопасности, поскольку прибыл вооруженный отряд Рокера и потому, что в случае неприятностей служба безопасности устроила бы массированный артобстрел. Имеют ли они какоенибудь представление о том, как быстро перемещается разъяренный пипод? Что же, он не порадует их, дав возможность послушать свои мольбы. Все смертные в конце концов умирают. Поражение неизбежно, но самое близкое к победе — уйти отважно.
Ваун даже не мог просто двинуть Рокеру в челюсть и заслужить приятный и быстрый расстрел, потому что Рокер о его желаниях знал и, несомненно, связал бы его и бросил пиподам. Выхода не было.
— Сэр, прошу ясных указаний.
— Очень хорошо. Адмирал Ваун, вы будете сопровождать гражданского работника Куилда до места рядом с рощей пиподов с целью облегчить коммуникацию с ними. Вы поможете исследованиям профессора Куилда всеми возможными способами.
Ясно?
— Сэр!
— А потом мы выследим ваших пропавших братьев, — сказал Рокер, удовлетворенно улыбаясь. — После стольких лет воссоединение семьи станет для вас волнующим событием.
Ваун мельком задумался, успеет ли он сломать эту толстую шею прежде, чем будет остановлен службой безопасности. С сожалением он пришел к выводу, что не сможет. Рэндомы! Дикая раса! Секс и власть — вот все, что их интересует.
— Превосходно! — сказал Куилд, блеснув зубами в гуще бороды, и глянул на пиподов. — Мы можем подойти чуть ближе, прежде чем снимем одежду, адмирал. В интересах приличий.
— Ведите, — отрезал Ваун.
Вслед за здоровяком профессором он побрел по песку. Рэндомы! Похоть и жадность до чего угодно их доведут. Братья могут быть беспощадны, как был беспощаден Приор, но они хоть совершают свои преступления по причинам более высоким, нежели обычная жадность.
***
Вот это я называю сексуальная внешность! — произнес страстный хриплый голос.
Ваун изучал свое изображение в зеркале над тазом. Его голова гладкая, как свежевымытый доггоцевский котелок, и украшена восемьюдесятью блестящими серебряными пуговицами, отмечающими те места, где просверлены дырки.
Сексуальная? У него нет бровей, у него красные веки, а его бесформенный белый халат кончается у колен и локтей.
Он поворачивается лицом к стоящей в дверях девушке. Неужели прошло всего четыре недели с тех пор, как он встретился с ней в Доггоце? Высокая, темнокожая, со знаками отличия офицера медицинского корпуса… Она все еще старше него по званию, но теперь его повышение официально. Кроме того, его ждут и другие вещи.
— Мэм! — говорит он. — Даже во время нашей последней встречи я был сексуальнее.
— Ах! — Ее полуночные глаза сверкают. — Ты воспользовался моим советом касательно бустера.
— У меня не было выбора. Анализ крови? Она, смеясь, качает головой.
— Достаточно того, как ты смотришь на меня. Кроме того, ходят слухи, что ты переспал с адмиралиссимусшей.
— О Кранц, нет! — Ваун начинает улыбаться, и улыбка переходит в зевок, уничтожающий последнийслед искренности в его отрицании. Ранним, быстротечным сладким утром, пока Рокер спал, в его постель приходила Мэви, но клевета Фрисд не причинит никакого вреда его карьере.
Тем не менее он чувствует, что покраснел от того, что и в самом деле рассматривал темнокожую девушку, гадая, того же оттенка ее соски, как и пышные, страстные губы, чуть приоткрывшиеся, чтобы показать белоснежные зубы.
— И мне не нужно быть гением медицины, чтобы догадаться, что ты не выспался, лейтенант.
— Совершенно верно, мэм.
— Ну, она ушла. Можем перейти к делу. Ясный взор врача продолжает исследовать слухи о нем и Фрисд. Пусть пошпионит! Да, Фрисд ушла — ушла, не попрощавшись, не поблагодарив, беззлобно; просто ушла. Вызвала свой торч, своего лопатоплечего капитана-галорианца, чтобы тот его вел, и улетела. Что бы ни болтали, ее любовником Ваун не был никогда.
Его никто не просил.
— У тебя тут хорошо, — сказала доктор. — Собираюсь насладиться этим назначением, хотя оно может продлиться недолго. Готов к выкачке мозгов?
Он пожал плечами, вспомнил, что она старше него по званию, и сказал:
— Мэм!
Но все-таки не своим доггоцевским голосом. Она заметила, осветила его еще одним лукавым взором дивных глаз — гагаты в янтаре — повернулась и пошла вперед.
Он, босой, двинулся следом; через две двери врач остановилась и махнула рукой:
— Садись в свободное кресло. Я сейчас вернусь. Ваун недоверчиво вошел и заморгал от яркого света. Временный хирургический кабинет был завален металлом, пах химией и жужжал, как живой. Самой понятной в гуще оборудования была пара наклонных кресел, стоявших спинка к спинке. Сквозь паутину проводов, трубочек и мониторов Ваун видит, что одно уже занято. Он прокладывает путь сквозь эту сумятицу, намереваясь взглянуть на другого пациента.
Стройный крепкий парень, можно сказать, изящный… Дайс, конечно. Глаза закрыты, изможденные щеки бледны. Голени и плечи торчат из такого же, как у Вауна, бесформенного халата; запястья и лодыжки обездвижены яркими лентами.
Верхнюю часть головы покрывает металлический резервуар, из которого растут пучками трубки и провода.
Пять лет назад — трое мальчиков на корабле лениво дрейфуют по залитой солнцем воде Дельты. Дайс. Счастливые дни…
Это, конечно, не Дайс. Дайс пока на свободе. Ваун всегда знал, что Приор очень похож на Дайса, но увидеть его оказалось достаточно, чтобы внутренности завязались в узлы, а руки затряслись. Он чувствует холодные струйки на ребрах.
«О, Дайс! О, Радж! О, я!»
Дайс, учившийся получать удовольствие от рыбных блюд.
Потом знакомые глаза медленно открываются.
— Привет, брат!
Та же улыбка. Голос не совсем тот и очень слаб.
Как он смеет пытаться быть дружелюбным?
— Ты изнасиловал мою мать! Улыбка исчезает.
— Не хотелось бы обсуждать это здесь, если ты не против, Ваун.
Это, конечно, подстроено. Здесь камеры и слушатели. Но Вауну по крайней мере нечего скрывать.
— Ты свел ее с ума!
Теперь на осунувшемся лице Приора отсутствует какое-либо выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Повторяю, адмирал, — рявкнул Рокер, — что ваши опасения приняты к сведению. В конце концов понятие коллективного сознания может быть нам чуждо… но мне казалось, что уж вы-то сможете принять это быстрее, чем большинство…
Буриор радостно прыснула, услышав шутку, некоторые последовали ее примеру.
Несколько пиподов брели в сторону наблюдателей. Служба безопасности никогда не позволила бы им подходить так близко, если бы Рокер не сунул нос в стандартную систему распоряжений Вауна.
Ухмылка адмиралиссимуса сказала Вауну, что он побежден. Усмешки на лицах приспешников Рокера подтверждали это. Всем им казалось, что они в безопасности, поскольку прибыл вооруженный отряд Рокера и потому, что в случае неприятностей служба безопасности устроила бы массированный артобстрел. Имеют ли они какоенибудь представление о том, как быстро перемещается разъяренный пипод? Что же, он не порадует их, дав возможность послушать свои мольбы. Все смертные в конце концов умирают. Поражение неизбежно, но самое близкое к победе — уйти отважно.
Ваун даже не мог просто двинуть Рокеру в челюсть и заслужить приятный и быстрый расстрел, потому что Рокер о его желаниях знал и, несомненно, связал бы его и бросил пиподам. Выхода не было.
— Сэр, прошу ясных указаний.
— Очень хорошо. Адмирал Ваун, вы будете сопровождать гражданского работника Куилда до места рядом с рощей пиподов с целью облегчить коммуникацию с ними. Вы поможете исследованиям профессора Куилда всеми возможными способами.
Ясно?
— Сэр!
— А потом мы выследим ваших пропавших братьев, — сказал Рокер, удовлетворенно улыбаясь. — После стольких лет воссоединение семьи станет для вас волнующим событием.
Ваун мельком задумался, успеет ли он сломать эту толстую шею прежде, чем будет остановлен службой безопасности. С сожалением он пришел к выводу, что не сможет. Рэндомы! Дикая раса! Секс и власть — вот все, что их интересует.
— Превосходно! — сказал Куилд, блеснув зубами в гуще бороды, и глянул на пиподов. — Мы можем подойти чуть ближе, прежде чем снимем одежду, адмирал. В интересах приличий.
— Ведите, — отрезал Ваун.
Вслед за здоровяком профессором он побрел по песку. Рэндомы! Похоть и жадность до чего угодно их доведут. Братья могут быть беспощадны, как был беспощаден Приор, но они хоть совершают свои преступления по причинам более высоким, нежели обычная жадность.
***
Вот это я называю сексуальная внешность! — произнес страстный хриплый голос.
Ваун изучал свое изображение в зеркале над тазом. Его голова гладкая, как свежевымытый доггоцевский котелок, и украшена восемьюдесятью блестящими серебряными пуговицами, отмечающими те места, где просверлены дырки.
Сексуальная? У него нет бровей, у него красные веки, а его бесформенный белый халат кончается у колен и локтей.
Он поворачивается лицом к стоящей в дверях девушке. Неужели прошло всего четыре недели с тех пор, как он встретился с ней в Доггоце? Высокая, темнокожая, со знаками отличия офицера медицинского корпуса… Она все еще старше него по званию, но теперь его повышение официально. Кроме того, его ждут и другие вещи.
— Мэм! — говорит он. — Даже во время нашей последней встречи я был сексуальнее.
— Ах! — Ее полуночные глаза сверкают. — Ты воспользовался моим советом касательно бустера.
— У меня не было выбора. Анализ крови? Она, смеясь, качает головой.
— Достаточно того, как ты смотришь на меня. Кроме того, ходят слухи, что ты переспал с адмиралиссимусшей.
— О Кранц, нет! — Ваун начинает улыбаться, и улыбка переходит в зевок, уничтожающий последнийслед искренности в его отрицании. Ранним, быстротечным сладким утром, пока Рокер спал, в его постель приходила Мэви, но клевета Фрисд не причинит никакого вреда его карьере.
Тем не менее он чувствует, что покраснел от того, что и в самом деле рассматривал темнокожую девушку, гадая, того же оттенка ее соски, как и пышные, страстные губы, чуть приоткрывшиеся, чтобы показать белоснежные зубы.
— И мне не нужно быть гением медицины, чтобы догадаться, что ты не выспался, лейтенант.
— Совершенно верно, мэм.
— Ну, она ушла. Можем перейти к делу. Ясный взор врача продолжает исследовать слухи о нем и Фрисд. Пусть пошпионит! Да, Фрисд ушла — ушла, не попрощавшись, не поблагодарив, беззлобно; просто ушла. Вызвала свой торч, своего лопатоплечего капитана-галорианца, чтобы тот его вел, и улетела. Что бы ни болтали, ее любовником Ваун не был никогда.
Его никто не просил.
— У тебя тут хорошо, — сказала доктор. — Собираюсь насладиться этим назначением, хотя оно может продлиться недолго. Готов к выкачке мозгов?
Он пожал плечами, вспомнил, что она старше него по званию, и сказал:
— Мэм!
Но все-таки не своим доггоцевским голосом. Она заметила, осветила его еще одним лукавым взором дивных глаз — гагаты в янтаре — повернулась и пошла вперед.
Он, босой, двинулся следом; через две двери врач остановилась и махнула рукой:
— Садись в свободное кресло. Я сейчас вернусь. Ваун недоверчиво вошел и заморгал от яркого света. Временный хирургический кабинет был завален металлом, пах химией и жужжал, как живой. Самой понятной в гуще оборудования была пара наклонных кресел, стоявших спинка к спинке. Сквозь паутину проводов, трубочек и мониторов Ваун видит, что одно уже занято. Он прокладывает путь сквозь эту сумятицу, намереваясь взглянуть на другого пациента.
Стройный крепкий парень, можно сказать, изящный… Дайс, конечно. Глаза закрыты, изможденные щеки бледны. Голени и плечи торчат из такого же, как у Вауна, бесформенного халата; запястья и лодыжки обездвижены яркими лентами.
Верхнюю часть головы покрывает металлический резервуар, из которого растут пучками трубки и провода.
Пять лет назад — трое мальчиков на корабле лениво дрейфуют по залитой солнцем воде Дельты. Дайс. Счастливые дни…
Это, конечно, не Дайс. Дайс пока на свободе. Ваун всегда знал, что Приор очень похож на Дайса, но увидеть его оказалось достаточно, чтобы внутренности завязались в узлы, а руки затряслись. Он чувствует холодные струйки на ребрах.
«О, Дайс! О, Радж! О, я!»
Дайс, учившийся получать удовольствие от рыбных блюд.
Потом знакомые глаза медленно открываются.
— Привет, брат!
Та же улыбка. Голос не совсем тот и очень слаб.
Как он смеет пытаться быть дружелюбным?
— Ты изнасиловал мою мать! Улыбка исчезает.
— Не хотелось бы обсуждать это здесь, если ты не против, Ваун.
Это, конечно, подстроено. Здесь камеры и слушатели. Но Вауну по крайней мере нечего скрывать.
— Ты свел ее с ума!
Теперь на осунувшемся лице Приора отсутствует какое-либо выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97