ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Магнус в ответ только крякнул.
Чтоб наколоть дров, он разделся до пояса, и, как ему показалось по блеску в глазах вдовы она оценила красоту его телосложения. Теперь дождь усиливался, и он ощущал, как холодные капли стекают по потной обнаженной спине и плечам. Но, покончив с одной поленницей дров, он должен был приняться за другую. Магнус уныло подумал о том, что в этом деле ему недостает сноровки и приходится компенсировать этот недостаток грубой силой.
Вдова захотела также, чтобы он доил коров, потому что она кормила его и считала, что за еду он должен выполнять и эту работу. Но даже ей было ясно, что Магнус не умел доить коров и даже коз, поэтому вместо него она послала заняться дойкой своего хмурого сына-подростка, а Магнусу велела притащить кучу жердей для изгороди. Эту работу гораздо лучше сделал бы мул, но и Магнус тоже с ней справился. А теперь он колол дрова и уже наколол целую гору.
Следя за вдовой краем глаза, Магнус подумал, что женщина недурна собой. Она была еще молода, с большой грудью, тонкой талией и лукавыми черными глазами, оценившими его, как только он вошел к ней во двор. Она знала, чего он хочет, еще до того, как он заговорил.
Магнус не ел с тех пор, как помог одному из членов дикого племени разыскать в чаще у реки корову и новорожденного теленка, а это было вчера. В награду за труды он получил от пастуха половину его хаггиса.
Одно только воспоминание об этом вызывало у Магнуса серьезные размышления о том, не лучше умереть с голоду, чем снова есть прогорклый овсяный пудинг, приготовленный в овечьем желудке, и выходило, что, пожалуй, для того, чтобы умереть, требовалось меньше отваги, чем для того, чтобы есть эту гадость. Потом он пошел сквозь дождь и набрел на мызу вдовы. Она вышла из дома и, с пристрастием оглядев его с головы до ног, обещала дать ему хлеба и пива. Она даже намекнула, что уделит от щедрот своих еще и кусок сыра.
Магнус наклонился, взял еще одно полено и положил его на пень. Он уже наколол порядочную кучу древ, но, вспомнив о сыре, решил, что готов сделать что угодно, если вдова проявит к нему двойную щедрость. Он начал думать, что ему не добраться до Эдинбурга, если он не будет питаться получше: когда у человека нет даже медного фартинга, такое путешествие становится рискованным делом. К тому же у него буквально нечего было продать, кроме меча.
Теперь Магнус начинал по-иному смотреть на вилланов, нищих, цыган и прочий скитающийся по дорогам голодный сброд, мимо которого он прежде проезжал, не обращая на него никакого внимания. С седла боевого коня мир выглядел совсем по-другому.
А теперь, думал он, водружая на пень следующее полено… А что теперь? Ну, а теперь сэр Магнус фитц Джулиан, этот галантный поэт, этот красивый, не знающий себе равных трубадур, этот певец красоты благородных английских дам, украшавших двор графа Честера, теперь он надеялся, что сумеет наколоть достаточно дров, чтобы умаслить какую-то крестьянскую вдову, с тем чтобы она дала ему его единственную за этот день трапезу, за что он был бы ей безмерно благодарен.
Внезапно пришедшая в голову Магнусу мысль о небольшом кусочке жареной баранины придала ему сил, он размахнулся и ударил топором полено точно посередине.
Палено с треском раскололось, и половинки его просвистели в воздухе. Дубовые щепки просвистели мимо двери, и вдова едва успела нырнуть в дом, издав при этом сдавленный крик.
Магнус пожал плечами и водрузил на пень следующее полено.
Да, сказал он себе с горечью, вот вы где сейчас, сэр Магнус фитц Джулиан, непобедимый участник всех турниров в северной Англии, непревзойденный наездник и боец, победитель более чем в двадцати кулачных боях только при дворе графа Честера. Другие рыцари старались держаться в турнирах подальше от него, боясь подмочить свою репутацию. И, господь свидетель, отец Магнуса имел все основания гордиться им, что он и делал, хотя угодить ему было трудно, потому что и сам он, граф де Морлэ, был непобедимым рыцарем.
Магнус припомнил, что при дворе кто-то сложил песню и назвал его в ней «совершенным юным паладином» и «бесстрашным метателем копий в турнирных схватках». И хотя сам Магнус считал, что выражено это было слишком цветистым и напыщенным языком, но образ его был все же обрисован в этой песне довольно точно.
И вдруг Магнус подумал, что сейчас готов был бы продать душу дьяволу за миску горячей ячменной похлебки с говядиной.
Он заметил вдову, которая подобрала дубовые щепки, чуть был о не угодившие ей в голову. Она держала их под мышкой и сейчас шла через двор, приподняв уголок шали, чтобы защитить себя от мелкого дождя. В это время Магнус положил на пень следующее полено и на этот раз разрубил его несколько удачнее.
Вдова бочком проскользнула мимо него, чтобы положить щепки в деревянный ларь. Когда Магнус снова принялся размахивать топором, вдова не сводила глаз с его обнаженного торса и мускулов, игравших на руках.
Вздохнув, она легонько провела языком по верхней губе.
– Ты не боишься до смерти застудиться, работая в такую погоду полуголым? – спросила она. – Мне тошно думать, что ты заболеешь из-за меня лихорадкой, потому что это я заставила тебя до полного изнеможения выполнять такую тяжелую работу.
Магнус тщательно расколол еще два полена и бросил их в кучу.
– Я не заболею, если мне дадут достаточно еды, чтобы восстановить силы.
Вдова задумалась.
– Да, – наконец с энтузиазмом согласилась она, – сохранить силы – это самое главное для такого пригожего и ладного парня, как ты.
Выражение ее лица стало мечтательным, когда она дотронулась кончиком пальца до его обнаженного плеча.
– Ах, какой ты мокрый и холодный!
Она оглянулась, ища глазами сына, и успокоилась, заметив, что он ушел и скрылся за углом амбара.
– А теперь перестань копоть дрова и войди в дом, – торопливо сказала женщина. – Посмотрю, что смогу найти, чтобы… э-э… влить немного сил в твое тело.
Магнус отложил топор и посмотрел ей прямо в глаза. Они могли бы поразвлечься, решил он, когда женщина дотронулась до него кончиком пальца.
– Похлебка, – сказал он. – Кажется, я готов отдать свое сердце за горячую ячменную похлебку с большим куском баранины или говядины.
А если у нее нет похлебки, сказал себе Магнус, он готов подождать, пока она ее сварит.
Ее сын как раз вернулся с ведрами молока, когда Магнус приканчивал баранью похлебку, которую вдова состряпала удивительно быстро. Мальчик поставил ведра и плюхнулся на свое место у огня, уставившись на них обоих. У вдовы был раздраженный вид, потому что сын вернулся слишком скоро.
– А теперь, – сказал ей Магнус, подбирая остатки похлебки куском хлеба, – ты обещала мне пиво и кусочек сыра?
Женщина со вздохом поднялась и проследовала к буфету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81