Но когда Идэйн выходила из комнаты, она услышала, как одна из них сказала:
– Красивая девушка, но ясно, что она ему не угодила. Я отдала бы целое пенни, чтобы узнать, почему король отослал ее от себя.
21
В меньшей и более тихой общей комнате мальчишка-поваренок обслуживал посетителей, обнося их тарелками с копченой сельдью, хлебом и сыром и подавая королевским рыцарям эль. Белоголового оруженосца, как и Асгарда, видно не было.
Идэйн хотела было присоединиться к Жискару и Дени и поужинать в их обществе, но они были заняты разговором и не смотрели на нее, поэтому она прошла дальше.
Отворив тяжелую дверь, Идэйн вышла в ночь. Ветер стал холоднее, но в нем все еще ощущался запах влажной земли, травы и весны. Идэйн остановилась под дубами, росшими возле гостиницы, и смотрела, как пурпурные краски заката быстро тускнеют на горизонте и появляются над головой первые звезды. Прежде чем услышать, она почувствовала чье-то приближение.
– Не кричи! – сказал знакомый голос.
– Магнус! – выдохнула она. – Это ты!
Его голос, вернее, свистящий шепот, был совсем близко от нее – в темноте она не могла его разглядеть. Его рука стремительно обвилась вокруг нее, другой рукой он отбросил с ее лица капюшон.
– Я ждал хоть какой-нибудь искры света, чтобы увидеть твои волосы. – Его пальцы зарылись в них, перебирая нежные золотые пряди. – Иисусе! Девушка, я искал тебя, как безумный, с того момента, как армия повернула на восток. Я надеялся, что тамплиер будет искать гостиницу. Два дня! Не могу поверить, что нашел тебя!
– Ты всегда меня находишь.
Идэйн скользнула под его влажный плащ, ее руки блуждали по его телу, натыкаясь на кольчугу. Она чувствовала запах мужского пота и лошадей.
На этот раз, напомнила себе Идэйн, ей не пришлось прибегать к зову, чтобы он пришел: в этом не было необходимости. Новость о его помолвке положила всему конец. И все же Идэйн еще не решила, что сказать ему о причине своего возвращения в Сен-Сюльпис.
А он даже и не думал об этом. Он был Магнусом, возвышавшимся над ней, как башня – сильным, неукротимым, полным страсти и желающим только того, что она могла ему дать. Он держал ее лицо в своих холодных, слегка дрожащих ладонях и осыпал поцелуями ее нос, веки, губы, пока она не начала от них задыхаться.
– Бог мне судья, как ты прекрасна! – шептал он. – Ах, Идэйн, ты мое сердце, моя душа, моя любовь. Как я мог отпустить тебя, не попрощавшись? Как я мог не заняться с тобой любовью, чтобы запомнить на всю жизнь? Я бы умер тысячью смертей. И как ты могла покинуть Честер, – сказал он, повышая голос, – оставив мне всего лишь слово, которое мне и передала эта толстая женщина, жена коменданта? Хотела, чтобы я знал, что тебя возвращают в монастырь? И ничего больше?
Идэйн прижималась к нему. Все было не так, все было неверно. Она не знала, чего ждала. Она была полна безумной радости, похожего на бред ощущения счастья, что он оказался здесь, обнимал и целовал ее. Только Магнус был способен найти ее в местности, полной передвигающихся войск.
Но он сказал, что мчался из Честера, только чтобы заняться с нею на прощание любовью, чтобы он мог запомнить это на всю жизнь. Это его слова. Что он хотел переспать с ней в последний раз.
Она сделала попытку оттолкнуть его, но Магнус держал ее крепко. Рука его перебирала пряди ее волос, он нежно гладил ими себя по щеке и бормотал, что им следует уединиться куда-нибудь, где они будут одни.
Идэйн ненавидела эту лихорадку в крови, это быстро поднимавшееся в ней обжигающее желание, столь же бурное, как и его собственное. Он был помолвлен, а значит, потерян для нее навсегда.
Она оттолкнула его, когда Магнус попытался расшнуровать корсаж ее платья.
– Боже милостивый, – прошептала она, – ты хочешь взять меня прямо здесь? Здесь, под деревьями, на гостиничном дворе?
– Нет, – пробормотал он, не в силах остановиться, его руки гладили и ласкали ее груди. – Идем со мной!
Идэйн последовала за ним на задний двор к сараям, пытаясь запахнуть расстегнутое платье.
– Здесь, сюда, – сказал он, подталкивая ее вперед, и пинком отворил дверь.
Внутри оказались горы мешков с мукой, уложенных почти до потолка, а также бочки с сидром, насколько можно было судить по запаху. Магнус, пошарив по полке, нашел на ней свечу.
– Что ты сделал? – спросила Идэйн, вглядываясь в темноту. – Нас сюда не пускают!
Он улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой, потом зажег огарок свечи и поставил ее в держатель на полке. Вокруг них заплясали тени.
Магнус опустился на мешок с мукой, притянул Идэйн к себе и поставил между колен. При свете свечи его черты казались жесткими. Война наложила на него свой отпечаток: под глазами его и в углах красивого крупного рта появились морщинки.
– Когда я увидел на гостиничном дворе де ля Герша, я понял, что и ты здесь, – хрипло сказал он. – Знаешь, я не спал целые сутки и чуть не загнал коня, пришлось покупать другого, И все это, чтобы отыскать тебя!
Магнус снова принялся расшнуровывать ее корсаж, а потом уткнулся лицом в ее груди, так что она видела только его темно-рыжую голову.
– Я заплатил хозяину гостиницы за то, чтобы воспользоваться этим сараем, – сообщил он глухим голосом. – А потом ждал под деревьями, пока ты выйдешь.
Идэйн все смотрела на его склоненную голову. Это был все тот же Магнус – сын графа, надменный, уверенный в себе. Судя по его манерам, хозяева гостиницы нипочем не решились бы отказать ему.
– А ты сказал своей нареченной, – спросила она тихо, – что отправился искать меня? Чтобы в последний раз, на прощанье, как ты сам сказал, заняться со мной любовью? Прежде чем ворота монастыря вновь закроются за мной?
Магнус поднял на нее затуманенные желанием глаза.
– Идэйн, клянусь Крестом Господним…
Она оттолкнула его. Оторвав его руки от рукавов своего платья, спустила его до талии, потом перешагнула через него и принялась распускать шнуровку сорочки.
– Я люблю тебя, но ты недостоин этого, Магнус фитц Джулиан. – Она вздернула подбородок. – Ты дважды спасал мне жизнь, но все же по-прежнему считаешь себя выше бедной сироты, особенно теперь, когда некоторые называют ее ведьмой. Но с самого начала именно ты вел себя недостойно, а не я.
– Идэйн, дорогая! – только и мог произнести Магнус сдавленным голосом.
Она стояла перед ним обнаженная, в слабом свете свечи тело ее сверкало и казалось золотистым. Она принялась распускать волосы, и они золотым ливнем упали на ее плечи и спину.
Он потянулся к ней, но она отступила, не позволяя ему обнять себя. Магнус хмуро посмотрел на неё.
– Иисусе, Идэйн, имей ко мне хоть чуть-чуть доверия. Ты – моя единственная настоящая любовь, и я не сделаю тебе ничего плохого.
Она ответила ему только пристальным взглядом, и Магнус взорвался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Красивая девушка, но ясно, что она ему не угодила. Я отдала бы целое пенни, чтобы узнать, почему король отослал ее от себя.
21
В меньшей и более тихой общей комнате мальчишка-поваренок обслуживал посетителей, обнося их тарелками с копченой сельдью, хлебом и сыром и подавая королевским рыцарям эль. Белоголового оруженосца, как и Асгарда, видно не было.
Идэйн хотела было присоединиться к Жискару и Дени и поужинать в их обществе, но они были заняты разговором и не смотрели на нее, поэтому она прошла дальше.
Отворив тяжелую дверь, Идэйн вышла в ночь. Ветер стал холоднее, но в нем все еще ощущался запах влажной земли, травы и весны. Идэйн остановилась под дубами, росшими возле гостиницы, и смотрела, как пурпурные краски заката быстро тускнеют на горизонте и появляются над головой первые звезды. Прежде чем услышать, она почувствовала чье-то приближение.
– Не кричи! – сказал знакомый голос.
– Магнус! – выдохнула она. – Это ты!
Его голос, вернее, свистящий шепот, был совсем близко от нее – в темноте она не могла его разглядеть. Его рука стремительно обвилась вокруг нее, другой рукой он отбросил с ее лица капюшон.
– Я ждал хоть какой-нибудь искры света, чтобы увидеть твои волосы. – Его пальцы зарылись в них, перебирая нежные золотые пряди. – Иисусе! Девушка, я искал тебя, как безумный, с того момента, как армия повернула на восток. Я надеялся, что тамплиер будет искать гостиницу. Два дня! Не могу поверить, что нашел тебя!
– Ты всегда меня находишь.
Идэйн скользнула под его влажный плащ, ее руки блуждали по его телу, натыкаясь на кольчугу. Она чувствовала запах мужского пота и лошадей.
На этот раз, напомнила себе Идэйн, ей не пришлось прибегать к зову, чтобы он пришел: в этом не было необходимости. Новость о его помолвке положила всему конец. И все же Идэйн еще не решила, что сказать ему о причине своего возвращения в Сен-Сюльпис.
А он даже и не думал об этом. Он был Магнусом, возвышавшимся над ней, как башня – сильным, неукротимым, полным страсти и желающим только того, что она могла ему дать. Он держал ее лицо в своих холодных, слегка дрожащих ладонях и осыпал поцелуями ее нос, веки, губы, пока она не начала от них задыхаться.
– Бог мне судья, как ты прекрасна! – шептал он. – Ах, Идэйн, ты мое сердце, моя душа, моя любовь. Как я мог отпустить тебя, не попрощавшись? Как я мог не заняться с тобой любовью, чтобы запомнить на всю жизнь? Я бы умер тысячью смертей. И как ты могла покинуть Честер, – сказал он, повышая голос, – оставив мне всего лишь слово, которое мне и передала эта толстая женщина, жена коменданта? Хотела, чтобы я знал, что тебя возвращают в монастырь? И ничего больше?
Идэйн прижималась к нему. Все было не так, все было неверно. Она не знала, чего ждала. Она была полна безумной радости, похожего на бред ощущения счастья, что он оказался здесь, обнимал и целовал ее. Только Магнус был способен найти ее в местности, полной передвигающихся войск.
Но он сказал, что мчался из Честера, только чтобы заняться с нею на прощание любовью, чтобы он мог запомнить это на всю жизнь. Это его слова. Что он хотел переспать с ней в последний раз.
Она сделала попытку оттолкнуть его, но Магнус держал ее крепко. Рука его перебирала пряди ее волос, он нежно гладил ими себя по щеке и бормотал, что им следует уединиться куда-нибудь, где они будут одни.
Идэйн ненавидела эту лихорадку в крови, это быстро поднимавшееся в ней обжигающее желание, столь же бурное, как и его собственное. Он был помолвлен, а значит, потерян для нее навсегда.
Она оттолкнула его, когда Магнус попытался расшнуровать корсаж ее платья.
– Боже милостивый, – прошептала она, – ты хочешь взять меня прямо здесь? Здесь, под деревьями, на гостиничном дворе?
– Нет, – пробормотал он, не в силах остановиться, его руки гладили и ласкали ее груди. – Идем со мной!
Идэйн последовала за ним на задний двор к сараям, пытаясь запахнуть расстегнутое платье.
– Здесь, сюда, – сказал он, подталкивая ее вперед, и пинком отворил дверь.
Внутри оказались горы мешков с мукой, уложенных почти до потолка, а также бочки с сидром, насколько можно было судить по запаху. Магнус, пошарив по полке, нашел на ней свечу.
– Что ты сделал? – спросила Идэйн, вглядываясь в темноту. – Нас сюда не пускают!
Он улыбнулся ей своей ослепительной улыбкой, потом зажег огарок свечи и поставил ее в держатель на полке. Вокруг них заплясали тени.
Магнус опустился на мешок с мукой, притянул Идэйн к себе и поставил между колен. При свете свечи его черты казались жесткими. Война наложила на него свой отпечаток: под глазами его и в углах красивого крупного рта появились морщинки.
– Когда я увидел на гостиничном дворе де ля Герша, я понял, что и ты здесь, – хрипло сказал он. – Знаешь, я не спал целые сутки и чуть не загнал коня, пришлось покупать другого, И все это, чтобы отыскать тебя!
Магнус снова принялся расшнуровывать ее корсаж, а потом уткнулся лицом в ее груди, так что она видела только его темно-рыжую голову.
– Я заплатил хозяину гостиницы за то, чтобы воспользоваться этим сараем, – сообщил он глухим голосом. – А потом ждал под деревьями, пока ты выйдешь.
Идэйн все смотрела на его склоненную голову. Это был все тот же Магнус – сын графа, надменный, уверенный в себе. Судя по его манерам, хозяева гостиницы нипочем не решились бы отказать ему.
– А ты сказал своей нареченной, – спросила она тихо, – что отправился искать меня? Чтобы в последний раз, на прощанье, как ты сам сказал, заняться со мной любовью? Прежде чем ворота монастыря вновь закроются за мной?
Магнус поднял на нее затуманенные желанием глаза.
– Идэйн, клянусь Крестом Господним…
Она оттолкнула его. Оторвав его руки от рукавов своего платья, спустила его до талии, потом перешагнула через него и принялась распускать шнуровку сорочки.
– Я люблю тебя, но ты недостоин этого, Магнус фитц Джулиан. – Она вздернула подбородок. – Ты дважды спасал мне жизнь, но все же по-прежнему считаешь себя выше бедной сироты, особенно теперь, когда некоторые называют ее ведьмой. Но с самого начала именно ты вел себя недостойно, а не я.
– Идэйн, дорогая! – только и мог произнести Магнус сдавленным голосом.
Она стояла перед ним обнаженная, в слабом свете свечи тело ее сверкало и казалось золотистым. Она принялась распускать волосы, и они золотым ливнем упали на ее плечи и спину.
Он потянулся к ней, но она отступила, не позволяя ему обнять себя. Магнус хмуро посмотрел на неё.
– Иисусе, Идэйн, имей ко мне хоть чуть-чуть доверия. Ты – моя единственная настоящая любовь, и я не сделаю тебе ничего плохого.
Она ответила ему только пристальным взглядом, и Магнус взорвался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81