где она была, почему вернулась в Дом моды Лувель посреди ночи и где в последний раз видела Алана, «в его доме», — ответила Сэмми. Теперь ей казалось, что именно по ее вине они так быстро арестовали его.
— Дом моды Лувель входил в недвижимость, которой семейство де Бо владело в Париже, — сообщил сотрудник консульства с самодовольным видом, — до тех пор, пока его не продали Джексону Сторму. Де Бо — бывшие владельцы здания на улице Бенедиктинцев. Уверен, вы слышали об обстоятельствах этой сделки и о том, что они надеялись выкупить дом обратно.
Да, многое еще оставалось для нее тайной. Слова медленно доходили до ее сознания, скованного одним желанием — спать. Значит, семейство Алана владело Домом моды Лувель? Бедняга Джек! Дорого же он заплатил за ткацкую фабрику в Лионе!
К счастью, в этот момент появился старший инспектор Лапэн из Интерпола и увел американца, прежде чем тот успел задать новые вопросы. Сэмми прислонилась к стене и, измученная, погрузилась в тревожное забытье. Приблизительно через полчаса интерполовец разбудил ее и предложил кофе.
— Вам получше? — Перед ней стоял невысокий круглолицый француз средних лет. На носу у него красовались очки в тонкой оправе. Он выглядел таким симпатягой, что Сэмми не могла сдержать неуверенную улыбку.
— Угу. — Она махнула головой, с благодарностью беря бумажный стаканчик и глотая горячий напиток.
В конце коридора несколько медсестер и санитар пытались остановить группу французских фоторепортеров, которые умудрились проникнуть в отделение «Скорой помощи». Они рвались сфотографировать сидящих на скамейке Саманту и Лапэна. Сэмми наблюдала за происходящим с полным равнодушием. Если по французскому телевидению покажут сюжет о том, как она сидит с офицером Интерпола в больничном коридоре, это ничуть не страшнее того, что произошло за последние двадцать четыре часа. Сэмми интересовало сейчас только одно: что в настоящий момент предпринимает Джек Сторм? Она вздохнула.
— Сотрудник консульства интересовался моим паспортом, — сказала она Лапэну. — Я не знала, что ему ответить.
Сквозь стекла очков на Саманту дружелюбно смотрели карие глаза.
— Ваш паспорт у инспектора Чизуика, — сообщил Лапэн.
Инспектор Чизуик… Старший инспектор даже произнес: «Чиззик», — так что у Сэмми не осталось сомнений — он действительно знает Чипа. «У инспектора Кристофера Чизуика», — удивленно сказала она себе. Дешевка Чип оказался копом!
Все сходилось. Сэмми внезапно почувствовала, что мысли путаются у нее в голове. Она даже захихикала. Эти крепкие мускулы, этот напор — все это могло принадлежать либо копу, либо преступнику… И он оказался настоящим агентом Интерпола! «Инспектор Дешевка Чип»! Неожиданно для себя самой, еще не перестав хихикать, Сэмми разразилась громкими рыданиями.
Старший инспектор Лапэн растерялся.
— Ну же, ну, милая леди. — Он осмотрелся в поисках медсестры. — Почему вы не хотите, чтобы вас поместили в палату?
Сэмми быстро схватила старшего инспектора за руку и заставила его сесть рядом. Она вовсе не собиралась ложиться в госпиталь; при необходимости она давно была бы уже в палате. Но она не сдвинется с места до тех пор, пока не увидит инспектора Чизуика, черт его побери!
— Мадемуазель, уверяю вас… — Лапэн вытащил из нагрудного кармана безупречно белый носовой платок и сунул Саманте. — Чизуик в прекрасном состоянии. В конце концов, у него богатый опыт по этой части — все это ему не впервой, так что, пожалуйста, не надо слез, ладно? — Он настойчиво пытался заглянуть Сэмми в лицо. — Поверхностное ранение в области ребер, только и всего, ну и еще рваные ранки от мраморных осколков. Граната, которую швырнули сверху, расколола лестницу, из-за этого получили легкие ранения многие полицейские. — Он ласково отобрал у нее платок, поскольку было очевидно, что сама она не в состоянии им воспользоваться, и вытер бегущие по щекам слезы. — Вас-то этот дождь из осколков не коснулся, потому что Чизуик закрыл вас своим телом. — Он утешал Сэмми и никак не мог разобрать, что она пытается сказать. — Так что радуйтесь тому, что целы, разве это не счастье? Ваше симпатичное личико невредимо, а?
— У меня мраморные крошки только в волосах, — всхлипнула Сэмми. Не могла же она рассказать этому человеку, как Чип набросился на нее, словно сумасшедший, защитив своим мощным телом, и она знала, откуда его раны. — Да еще их полно под одеждой. Как же мне не везет!
— Да, да, но вы ведь в порядке. — Он осторожно отобрал у нее кофейный стаканчик и поставил его на пол. — А Чизуик поправится! Слегка задели? Так это сущая ерунда для такого человека, как он.
— Лучше бы он был цел и невредим, — бессвязно бормотала Саманта. — У него ведь мой паспорт.
Ничего между ними не было бы, если бы Чип Чизуик, не пытаясь раскрыть операцию с наркотиками, не выдавал бы себя за торговца пуговицами! Из-за этого она расплакалась еще сильнее.
— Я даже не могу уехать из Парижа без него!
Интерполовец улыбнулся.
— А, уехать из Парижа! Так вот о чем вы все время говорили в машине «Скорой помощи». — Он вздохнул. — Сожалею, мадемуазель, что все происшедшее испортило ваше пребывание во Франции. В мире творятся сплошные безобразия, даже в нашем прекрасном Париже! Это очень тревожно.
Сэмми икнула, закрыв рот его платком, и вытерла слезы. Она очень редко плакала, особенно так, как сейчас. Какой же дурой она выглядит! А старший инспектор Лапэн так мило ко всему отнесся… Особенно к тому, как она вела себя в машине «Скорой помощи» по пути в госпиталь.
В тот момент она оказалась, мягко говоря, не в лучшей форме. Сейчас Сэмми догадывалась, что у нее была настоящая истерика. Но не каждый же день узнаешь, что человек, с которым она как безумная совсем недавно занималась любовью, — полицейский и его едва не убили, когда он пытался, прижав ее к полу, прикрыть от града летящих пуль. Она вспомнила, как вопила, что если немедленно не уберется из этого города, то сойдет с ума. Интерполовец и французский полицейский, сидевшие рядом с ней в машине «Скорой помощи», никак не могли ее утихомирить. И тут на носилках возникла фигура Чипа, он сел, весь обмотанный бинтами, и заорал на нее, приказывая замолчать. Саманта почувствовала такое облегчение, увидев, что он не только жив, но и способен орать, что едва не умерла сама.
На секунду она прикрыла глаза. Что за ночь! Какие безумные сутки! Всего двадцать четыре часа: шоу-ретроспектива, начавшаяся под безумный аккомпанемент дождя, внезапно появившиеся аристократки в потрепанной одежде, представители крупнейших газет и журналов, обрушившиеся на Дом моды Лувель только из-за того, что Жиль Васс стрелялся и Руди Мортесье отменил свой показ, Джек Сторм, прилетевший из Нью-Йорка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Дом моды Лувель входил в недвижимость, которой семейство де Бо владело в Париже, — сообщил сотрудник консульства с самодовольным видом, — до тех пор, пока его не продали Джексону Сторму. Де Бо — бывшие владельцы здания на улице Бенедиктинцев. Уверен, вы слышали об обстоятельствах этой сделки и о том, что они надеялись выкупить дом обратно.
Да, многое еще оставалось для нее тайной. Слова медленно доходили до ее сознания, скованного одним желанием — спать. Значит, семейство Алана владело Домом моды Лувель? Бедняга Джек! Дорого же он заплатил за ткацкую фабрику в Лионе!
К счастью, в этот момент появился старший инспектор Лапэн из Интерпола и увел американца, прежде чем тот успел задать новые вопросы. Сэмми прислонилась к стене и, измученная, погрузилась в тревожное забытье. Приблизительно через полчаса интерполовец разбудил ее и предложил кофе.
— Вам получше? — Перед ней стоял невысокий круглолицый француз средних лет. На носу у него красовались очки в тонкой оправе. Он выглядел таким симпатягой, что Сэмми не могла сдержать неуверенную улыбку.
— Угу. — Она махнула головой, с благодарностью беря бумажный стаканчик и глотая горячий напиток.
В конце коридора несколько медсестер и санитар пытались остановить группу французских фоторепортеров, которые умудрились проникнуть в отделение «Скорой помощи». Они рвались сфотографировать сидящих на скамейке Саманту и Лапэна. Сэмми наблюдала за происходящим с полным равнодушием. Если по французскому телевидению покажут сюжет о том, как она сидит с офицером Интерпола в больничном коридоре, это ничуть не страшнее того, что произошло за последние двадцать четыре часа. Сэмми интересовало сейчас только одно: что в настоящий момент предпринимает Джек Сторм? Она вздохнула.
— Сотрудник консульства интересовался моим паспортом, — сказала она Лапэну. — Я не знала, что ему ответить.
Сквозь стекла очков на Саманту дружелюбно смотрели карие глаза.
— Ваш паспорт у инспектора Чизуика, — сообщил Лапэн.
Инспектор Чизуик… Старший инспектор даже произнес: «Чиззик», — так что у Сэмми не осталось сомнений — он действительно знает Чипа. «У инспектора Кристофера Чизуика», — удивленно сказала она себе. Дешевка Чип оказался копом!
Все сходилось. Сэмми внезапно почувствовала, что мысли путаются у нее в голове. Она даже захихикала. Эти крепкие мускулы, этот напор — все это могло принадлежать либо копу, либо преступнику… И он оказался настоящим агентом Интерпола! «Инспектор Дешевка Чип»! Неожиданно для себя самой, еще не перестав хихикать, Сэмми разразилась громкими рыданиями.
Старший инспектор Лапэн растерялся.
— Ну же, ну, милая леди. — Он осмотрелся в поисках медсестры. — Почему вы не хотите, чтобы вас поместили в палату?
Сэмми быстро схватила старшего инспектора за руку и заставила его сесть рядом. Она вовсе не собиралась ложиться в госпиталь; при необходимости она давно была бы уже в палате. Но она не сдвинется с места до тех пор, пока не увидит инспектора Чизуика, черт его побери!
— Мадемуазель, уверяю вас… — Лапэн вытащил из нагрудного кармана безупречно белый носовой платок и сунул Саманте. — Чизуик в прекрасном состоянии. В конце концов, у него богатый опыт по этой части — все это ему не впервой, так что, пожалуйста, не надо слез, ладно? — Он настойчиво пытался заглянуть Сэмми в лицо. — Поверхностное ранение в области ребер, только и всего, ну и еще рваные ранки от мраморных осколков. Граната, которую швырнули сверху, расколола лестницу, из-за этого получили легкие ранения многие полицейские. — Он ласково отобрал у нее платок, поскольку было очевидно, что сама она не в состоянии им воспользоваться, и вытер бегущие по щекам слезы. — Вас-то этот дождь из осколков не коснулся, потому что Чизуик закрыл вас своим телом. — Он утешал Сэмми и никак не мог разобрать, что она пытается сказать. — Так что радуйтесь тому, что целы, разве это не счастье? Ваше симпатичное личико невредимо, а?
— У меня мраморные крошки только в волосах, — всхлипнула Сэмми. Не могла же она рассказать этому человеку, как Чип набросился на нее, словно сумасшедший, защитив своим мощным телом, и она знала, откуда его раны. — Да еще их полно под одеждой. Как же мне не везет!
— Да, да, но вы ведь в порядке. — Он осторожно отобрал у нее кофейный стаканчик и поставил его на пол. — А Чизуик поправится! Слегка задели? Так это сущая ерунда для такого человека, как он.
— Лучше бы он был цел и невредим, — бессвязно бормотала Саманта. — У него ведь мой паспорт.
Ничего между ними не было бы, если бы Чип Чизуик, не пытаясь раскрыть операцию с наркотиками, не выдавал бы себя за торговца пуговицами! Из-за этого она расплакалась еще сильнее.
— Я даже не могу уехать из Парижа без него!
Интерполовец улыбнулся.
— А, уехать из Парижа! Так вот о чем вы все время говорили в машине «Скорой помощи». — Он вздохнул. — Сожалею, мадемуазель, что все происшедшее испортило ваше пребывание во Франции. В мире творятся сплошные безобразия, даже в нашем прекрасном Париже! Это очень тревожно.
Сэмми икнула, закрыв рот его платком, и вытерла слезы. Она очень редко плакала, особенно так, как сейчас. Какой же дурой она выглядит! А старший инспектор Лапэн так мило ко всему отнесся… Особенно к тому, как она вела себя в машине «Скорой помощи» по пути в госпиталь.
В тот момент она оказалась, мягко говоря, не в лучшей форме. Сейчас Сэмми догадывалась, что у нее была настоящая истерика. Но не каждый же день узнаешь, что человек, с которым она как безумная совсем недавно занималась любовью, — полицейский и его едва не убили, когда он пытался, прижав ее к полу, прикрыть от града летящих пуль. Она вспомнила, как вопила, что если немедленно не уберется из этого города, то сойдет с ума. Интерполовец и французский полицейский, сидевшие рядом с ней в машине «Скорой помощи», никак не могли ее утихомирить. И тут на носилках возникла фигура Чипа, он сел, весь обмотанный бинтами, и заорал на нее, приказывая замолчать. Саманта почувствовала такое облегчение, увидев, что он не только жив, но и способен орать, что едва не умерла сама.
На секунду она прикрыла глаза. Что за ночь! Какие безумные сутки! Всего двадцать четыре часа: шоу-ретроспектива, начавшаяся под безумный аккомпанемент дождя, внезапно появившиеся аристократки в потрепанной одежде, представители крупнейших газет и журналов, обрушившиеся на Дом моды Лувель только из-за того, что Жиль Васс стрелялся и Руди Мортесье отменил свой показ, Джек Сторм, прилетевший из Нью-Йорка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87