У нас есть право пользоваться этой дорогой, и все тут.
Она открыла дверцу кабины и спрыгнула на землю, с досадой отметив, что спотыкается – ноги изрядно затекли от многочасовой поездки. Ветерок раскачивал длинные пряди мха, свисающие с могучих дубов по обеим сторонам дороги, по траве бродили лучи желтого весеннего солнца и причудливые тени. Рейчел направилась к воротам, но внезапно услышала, что мистер Уэсли тихо, предостерегающе свистнул.
Тогда и она заметила то, что видел старик.
На секунду Рейчел решила, что в лесу действительно объявились привидения. Затем гирлянды мха качнулись, лучи света проникли в их глубину, и призрачное существо обрело вполне реальные очертания. Причем выглядело оно вполне мирно.
Рейчел всмотрелась и едва не рассмеялась. Лошадь, вот что там такое! Воображение и игра света сыграли с ними шутку, превратив мирное животное в чудовище. А это просто чья-то верховая лошадь.
Рейчел одернула рубаху, вылезшую из джинсов, и повернулась к грузовичку. Старик неподвижно сидел за рулем.
– Мистер Уэс, это всего лишь лошадь, беспокоиться не из-за чего.
Она попыталась стряхнуть с себя колдовство молчаливого леса, обступившего их со всех сторон. «Ничего удивительного, что нам обоим привиделось неизвестно что», – подумала Рейчел и бодро добавила:
– Вы постарайтесь выбраться из ямы, а я посмотрю, как быть с этими воротами.
– Дорога закрыта, – послышался голос.
Рейчел застыла. Низкий хриплый голос – глуховатый и жуткий – мог принадлежать только призраку. Ее обнаженные руки покрылись мурашками.
– Убирайтесь отсюда ко всем чертям! – продолжал голос.
Она пригнулась, прикрыв глаза ладонью от солнца. По-прежнему никого не видно, кроме лошади. Человек – это было не привидение, а человек во плоти, как подсказывал ей разум, – прятался. И, невидимый, наблюдал за ними.
– Кто это? – прошептала Рейчел. – Кто вы?
Лошадь, скрытая в серо-зеленой чаще, вскинула голову, тени снова качнулись, и Рейчел увидела, что на лошади сидит человек. Вглядевшись как следует, поняла: он, перекинув ногу через седельную луку, сидит боком. Другая нога вдета в стремя. Крупная вороная лошадь беспокойно переминалась и вскидывала голову – всадник, не меняя удобной позы, успокоил ее одним движением колена. Поводья он держал свободно и небрежно, не сжимая загорелой натруженной руки.
– А вы кто такая, черт побери? – спросил он. Рейчел, прищурившись, всмотрелась в него. На всаднике была темно-серая футболка, обтягивающая мощный торс. Старые бриджи для верховой езды и потертые ковбойские башмаки. Солнечные блики золотили густые каштановые волосы незнакомца. Но взгляд приковывало его лицо. По-прежнему сидя на своей вороной лошади боком, он появился из лесного укрытия.
У Рейчел перехватило дыхание. И тотчас она поняла, мгновенно и безошибочно, что этот мужчина, смотревший на нее, поблескивая глазами, именно на такой эффект и рассчитывал. Это подтверждала жесткая циничная усмешка, кривившая его губы.
«Конечно, он никакой не призрак, – в испуге подумала Рейчел, – хотя вполне мог бы им быть Мужчина, восседавший на могучем черном коне, казался почти что нереальным.
В памяти Рейчел всплыли виденные когда-то идеализированные красавцы ковбои, изображении на полотнах Фредерика Ремингтона, чистые и твердые лица юных героев на плакатах, призывающи: вступать в армию, – они словно ожили в лице этого человека. Мужественная, почти совершенная красота. Короткий прямой нос, твердо очерченные высокие скулы, изящно изогнутый рот – все это могло быть создано художником с безошибочным взглядом и живым как ртуть воображением, человеком, знавшим толк в мужественности. Однако эти черты, словно выточенные резцом скульптора, портил рот, утративший выражение юношеской беспечности. Упрямо сжатый, он выражал безразличие и жестокость. И еще глаза…
Рейчел изумленно смотрела в эти глаза: обычно такие называют карими, но эти золотые блестки в серо-зеленой глубине, поразительно четкая черная каемка вокруг радужки, удивительные глаза, способные сразить наповал.
Эти глаза рассматривали ее столь же внимательно.
– Я знаю, кто вы, – проговорил всадник. – Миссис как-вас-там?
Он бросил поводья на шею лошади и наклонился вперед. Его взгляд спустился от темно-рыжих волос Рейчел, от ее пылающего лица вниз, к открытой шее в вороте клетчатой рубахи, к высокой груди. Переместился еще ниже, остановился на джинсах, там, где они собрались в складки у паха.
– Вы – та особа, которая возиться с фермерами арендаторами.
Рейчел почти не слышала его слов. Известный оборот «раздевает взглядом» внезапно открылся ей в своем буквальном значении. Этот взгляд, который внимательно исследовал ее, открыто говорил о том, что ее хотят заполучить. В самом грубом сексуальном смысле. В постели. Этому человеку было плевать, что она все понимает. Когда она гневно выпрямилась, в его ярких глазах блеснула искра интереса.
– Бринтон, миссис Бринтон, – выговорила Рейчел непослушными губами, покраснев до корней волос. Надо было бы заправить рубаху, но она удержала себя от этого, хотя с неудовольствием сознавала, что выглядит неряхой. – Кто-то перекрыл нашу дорогу, и мы не можем проехать к себе.
Он по-прежнему смотрел на нее в упор. Осведомился:
– Вы из менонитов или что-то в этом роде? – И тут же с ноткой нетерпения добавил: – А где ваш муж?
Она чувствовала, как в висках гулко стучит кровь. Подняла руки к воротнику, прикрыв локтями грудь, и ответила едва слышно:
– Я принадлежу к квакерам.
Рейчел Гудбоди Бринтон было двадцать шесть лет – прелестная женщина среднего роста с несколько несовременной, соблазнительно округлой фигурой, сейчас лишь отчасти скрытой под пропыленной рабочей одеждой. Характер у нее был резкий, как у многих рыжеволосых людей, но обычно ей удавалось с ним справляться – помогали твердые религиозные Убеждения. Она была вдовой, но не могла заставить себя произнести слово «вдова». Этого человека не касается, замужем она или нет. И почему обыкновенный взгляд так ее унизил, почему с этим ничего нельзя поделать?
– У нас в кузове груз, помидорная рассада, которую надо посадить сегодня же, иначе она погибнет. – Ей было противно слышать собственный голос и сознавать, что лицо у нее пылает. – Нам необходимо проехать через эти ворота.
– Езжайте назад, на шоссе. Дорога закрыта.
По своему воспитанию и привычкам Рейчел была миролюбива, склонна к компромиссу, но сейчас впервые в жизни решила, что на этот раз примирения не получится. Она постаралась, чтобы голос ее звучал твердо.
– Нас люди ждут, понимаете? Мы не можем заставлять их ждать, они разойдутся по домам. Нам никак нельзя возвращаться.
Глаза всадника блеснули.
– Эта дорога – частное владение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Она открыла дверцу кабины и спрыгнула на землю, с досадой отметив, что спотыкается – ноги изрядно затекли от многочасовой поездки. Ветерок раскачивал длинные пряди мха, свисающие с могучих дубов по обеим сторонам дороги, по траве бродили лучи желтого весеннего солнца и причудливые тени. Рейчел направилась к воротам, но внезапно услышала, что мистер Уэсли тихо, предостерегающе свистнул.
Тогда и она заметила то, что видел старик.
На секунду Рейчел решила, что в лесу действительно объявились привидения. Затем гирлянды мха качнулись, лучи света проникли в их глубину, и призрачное существо обрело вполне реальные очертания. Причем выглядело оно вполне мирно.
Рейчел всмотрелась и едва не рассмеялась. Лошадь, вот что там такое! Воображение и игра света сыграли с ними шутку, превратив мирное животное в чудовище. А это просто чья-то верховая лошадь.
Рейчел одернула рубаху, вылезшую из джинсов, и повернулась к грузовичку. Старик неподвижно сидел за рулем.
– Мистер Уэс, это всего лишь лошадь, беспокоиться не из-за чего.
Она попыталась стряхнуть с себя колдовство молчаливого леса, обступившего их со всех сторон. «Ничего удивительного, что нам обоим привиделось неизвестно что», – подумала Рейчел и бодро добавила:
– Вы постарайтесь выбраться из ямы, а я посмотрю, как быть с этими воротами.
– Дорога закрыта, – послышался голос.
Рейчел застыла. Низкий хриплый голос – глуховатый и жуткий – мог принадлежать только призраку. Ее обнаженные руки покрылись мурашками.
– Убирайтесь отсюда ко всем чертям! – продолжал голос.
Она пригнулась, прикрыв глаза ладонью от солнца. По-прежнему никого не видно, кроме лошади. Человек – это было не привидение, а человек во плоти, как подсказывал ей разум, – прятался. И, невидимый, наблюдал за ними.
– Кто это? – прошептала Рейчел. – Кто вы?
Лошадь, скрытая в серо-зеленой чаще, вскинула голову, тени снова качнулись, и Рейчел увидела, что на лошади сидит человек. Вглядевшись как следует, поняла: он, перекинув ногу через седельную луку, сидит боком. Другая нога вдета в стремя. Крупная вороная лошадь беспокойно переминалась и вскидывала голову – всадник, не меняя удобной позы, успокоил ее одним движением колена. Поводья он держал свободно и небрежно, не сжимая загорелой натруженной руки.
– А вы кто такая, черт побери? – спросил он. Рейчел, прищурившись, всмотрелась в него. На всаднике была темно-серая футболка, обтягивающая мощный торс. Старые бриджи для верховой езды и потертые ковбойские башмаки. Солнечные блики золотили густые каштановые волосы незнакомца. Но взгляд приковывало его лицо. По-прежнему сидя на своей вороной лошади боком, он появился из лесного укрытия.
У Рейчел перехватило дыхание. И тотчас она поняла, мгновенно и безошибочно, что этот мужчина, смотревший на нее, поблескивая глазами, именно на такой эффект и рассчитывал. Это подтверждала жесткая циничная усмешка, кривившая его губы.
«Конечно, он никакой не призрак, – в испуге подумала Рейчел, – хотя вполне мог бы им быть Мужчина, восседавший на могучем черном коне, казался почти что нереальным.
В памяти Рейчел всплыли виденные когда-то идеализированные красавцы ковбои, изображении на полотнах Фредерика Ремингтона, чистые и твердые лица юных героев на плакатах, призывающи: вступать в армию, – они словно ожили в лице этого человека. Мужественная, почти совершенная красота. Короткий прямой нос, твердо очерченные высокие скулы, изящно изогнутый рот – все это могло быть создано художником с безошибочным взглядом и живым как ртуть воображением, человеком, знавшим толк в мужественности. Однако эти черты, словно выточенные резцом скульптора, портил рот, утративший выражение юношеской беспечности. Упрямо сжатый, он выражал безразличие и жестокость. И еще глаза…
Рейчел изумленно смотрела в эти глаза: обычно такие называют карими, но эти золотые блестки в серо-зеленой глубине, поразительно четкая черная каемка вокруг радужки, удивительные глаза, способные сразить наповал.
Эти глаза рассматривали ее столь же внимательно.
– Я знаю, кто вы, – проговорил всадник. – Миссис как-вас-там?
Он бросил поводья на шею лошади и наклонился вперед. Его взгляд спустился от темно-рыжих волос Рейчел, от ее пылающего лица вниз, к открытой шее в вороте клетчатой рубахи, к высокой груди. Переместился еще ниже, остановился на джинсах, там, где они собрались в складки у паха.
– Вы – та особа, которая возиться с фермерами арендаторами.
Рейчел почти не слышала его слов. Известный оборот «раздевает взглядом» внезапно открылся ей в своем буквальном значении. Этот взгляд, который внимательно исследовал ее, открыто говорил о том, что ее хотят заполучить. В самом грубом сексуальном смысле. В постели. Этому человеку было плевать, что она все понимает. Когда она гневно выпрямилась, в его ярких глазах блеснула искра интереса.
– Бринтон, миссис Бринтон, – выговорила Рейчел непослушными губами, покраснев до корней волос. Надо было бы заправить рубаху, но она удержала себя от этого, хотя с неудовольствием сознавала, что выглядит неряхой. – Кто-то перекрыл нашу дорогу, и мы не можем проехать к себе.
Он по-прежнему смотрел на нее в упор. Осведомился:
– Вы из менонитов или что-то в этом роде? – И тут же с ноткой нетерпения добавил: – А где ваш муж?
Она чувствовала, как в висках гулко стучит кровь. Подняла руки к воротнику, прикрыв локтями грудь, и ответила едва слышно:
– Я принадлежу к квакерам.
Рейчел Гудбоди Бринтон было двадцать шесть лет – прелестная женщина среднего роста с несколько несовременной, соблазнительно округлой фигурой, сейчас лишь отчасти скрытой под пропыленной рабочей одеждой. Характер у нее был резкий, как у многих рыжеволосых людей, но обычно ей удавалось с ним справляться – помогали твердые религиозные Убеждения. Она была вдовой, но не могла заставить себя произнести слово «вдова». Этого человека не касается, замужем она или нет. И почему обыкновенный взгляд так ее унизил, почему с этим ничего нельзя поделать?
– У нас в кузове груз, помидорная рассада, которую надо посадить сегодня же, иначе она погибнет. – Ей было противно слышать собственный голос и сознавать, что лицо у нее пылает. – Нам необходимо проехать через эти ворота.
– Езжайте назад, на шоссе. Дорога закрыта.
По своему воспитанию и привычкам Рейчел была миролюбива, склонна к компромиссу, но сейчас впервые в жизни решила, что на этот раз примирения не получится. Она постаралась, чтобы голос ее звучал твердо.
– Нас люди ждут, понимаете? Мы не можем заставлять их ждать, они разойдутся по домам. Нам никак нельзя возвращаться.
Глаза всадника блеснули.
– Эта дорога – частное владение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79