Одетый так же, как видела его Габи в последний раз на болотах — в темно-синюю ветровку, черный свитер с высоким воротом и широкие грязные брюки, он расположился на одном из стульев больничной палаты и дымил гаванской сигарой. На стене как раз над ним висела табличка с надписью: «Благодарим за то, что вы воздержались от курения». Привлекательное, чуть одутловатое лицо по-прежнему придавало ему вид хорошо откормленного яп-пи, однако впечатление несколько портили заплывший глаз и средних размеров свежий рубец на верхней губе, стянутый двумя хирургическими швами.
Ни сестры, ни технический или административный обслуживающий персонал, ни даже сами доктора — никто не попросил бабалао затушить его сигару. Похоже, он имел вес даже в таких местах, как госпиталь округа Дейд.
Все так странно, подумала Габи, отодвигая поднос с обедом, к которому так и не притронулась. Ее все еще опухшие руки были обмотаны бинтами, так что даже если бы у нее и разыгрался аппетит, она вряд ли справилась самостоятельно. Наверное, госпитализация на одну ночь действительно была целесообразна: в ее крови играл адреналин, и она никак не могла побороть маниакальное возбуждение.
— Не понимаю, что это означает, — сказала Габи, — внедренный агент. Вы что, из полиции?
Бабалао засунул ладонь во внутренний карман куртки и вытащил черный кожаный бумажник. Одной рукой он распахнул его отработанным, как у детективов в телевизионных фильмах, движением и выставил ей на обозрение свое удостоверение.
— Федеральное бюро расследований, Майами. Четырнадцать долгих лет, мисс Кольер, я служил на благо обществу, трудился на самых передовых рубежах борьбы с наркотиками.
Он говорил чистейшую правду.
Возвращаясь с болот на «Скорой помощи», она слышала, как кто-то из сопровождающих рассказывал о трех смельчаках, которые не стали ждать, когда улучшатся погодные условия и прилетят полицейские вертолеты. На выдолбленных из дерева каноэ племени Миккосуки они отправились в болота, чтобы штурмом взять тайную базу неприятеля, как когда-то делали это во Вьетнаме. Габи знала, о ком шла речь. Могла ли она забыть тот момент, когда Харрисон Тигриный Хвост, Джеймс Санта-Марин и бабалао, Джордж Кастанеда, ворвались на склад контрабандистов, чтобы вызволить ее из плена?
Судя по тому, что говорили люди из команды «Скорой помощи», этот сотрудник ФБР был личностью известной. Два года назад он руководил операцией в Южной Америке, в результате которой поймали короля кокаина Карлоса Ледера. После этого Кастанеда, по слухам, отошел от дел. Теперь выяснилось, что он это сделал в целях конспирации, обосновавшись здесь, в Майами.
Габи задумчиво смотрела на него. Она и представить себе не могла, что просвещенный говорливый бабалао, друг и коллега ялохи и других почитателей мрачного мира сантерии, окажется агентом ФБР. Однако теперь у нее не оставалось никаких сомнений. Представитель государственной службы охраны несколько раз вызывал его в больничный коридор для переговоров с разными людьми. Габи поняла, что некоторые из них являлись очень важными чиновниками из Таллахасси и Вашингтона; были тут и работники отдела информации телевидения и расспрашивали о возможности интервью; а пару минут назад он беседовал с ее начальством, главным редактором «Таймс джорнэл» и самим владельцем газеты, Гарднером Хедисоном. Габи слышала, как бабалао заявил, что ей еще не разрешено принимать посетителей. Это не вполне соответствовало истине.
— Внедренному агенту, — объяснял бабалао, — предоставляются широкие полномочия. Обычно он занимает определенное место в обществе и получает возможность контролировать деятельность таких людей, как… ну, скажем, как наши знакомые, с которыми вы провели время на болотах. Он следит за ними, когда они пытаются вступить в контакт с видными бизнесменами, чтобы быть допущенными к крупным банковским и коммерческим операциям. — Он помолчал, разглядывая ее сквозь клубы сигарного дыма. — Это позволило бы им, — продолжил бабалао, — отмывать деньги, добытые на продаже наркотиков.
Габи молча потупилась. Он явно намекал на Джеймса. Видный бизнесмен, не пожелавший иметь дело с колумбийцами.
— Нас могли убить, — прошептала она, вспоминая автоматную стрельбу в тот момент, когда они ворвались на склад. — Вот и вы пострадали.
Он прикоснулся к губе.
— Ну, я получил это не совсем во время операции. Глаз и разбитая губа… это следствие крайнего раздражения нашего общего друга на обратной дороге. Джимми во многом винит меня, но особенно в том, что я использовал вас в качестве приманки.
Габи тяжело опустилась на подушки. Она почти боялась того, что собирался сказать ей бабалао.
— Значит, он не был замешан.
— Нет, Джимми не наркоделец. Но замешан он все-таки был. Наркоклан действительно вышел на него. Но как только колумбийцы подступились к нему, он немедленно связался с нами, и мы предложили ему сотрудничество. Думаю, Джимми не осознавал, что ему придется играть свою роль почти два года, пока они все не попадут в наши сети. Но это уже совсем другая история. Понимаете, — сказал бабалао, поудобнее устраиваясь на стуле, — принимая во внимание его положение… богатый, преуспевающий, имеющий развитую структуру предприятий, он многое мог предложить колумбийцам. Они нуждались в нем и не могли понять, почему он не желает стать еще богаче. Но труднее всего было держать фронт, сохранять позиции при том давлении, что на него оказывали.
Давление? Так вот чем объясняются те странности в поведении Джеймса, которые приводили в замешательство и пугали ее? Теперь она знала, что должна была просто принять все, как есть, ибо он не мог ничего объяснить ей. Господи, она ведь думала, что он летает на самолетах с грузами наркотиков!
— Кроме прочего, Джимми зол на меня, — продолжал Кастанеда, — потому что кое-кто из моих людей увлекся, играя с Купидоном. Мне и вправду очень жаль. Если Джимми что и не переносит, так это сантерию. Он просто впадает в бешенство. В прошлом он имел в связи с этим некоторые проблемы. — Кастанеда нахмурился, глядя в сторону. — Особенно он кипятится из-за ялохи, Иби Гобуо. Ну знаете, из-за той ночи на его яхте.
Габи, испугавшись, села на кровати.
— На его яхте?
— Поверьте, — быстро произнес Кастанеда, — я не имел к этому никакого отношения. Приходится признать, что Иби зарвалась, и не было никакой возможности поставить ее на место. Эти люди такие страстные, такие участливые! Латиноамериканцы просто помешаны на амурных делах. Они искренне желали Джимми счастья, и все.
Габи не успевала следить за ходом его мысли.
— Той ночью на его яхте? — повторила она.
Он поспешил принять виноватый вид.
— Ну да, понимаете ли, когда вы чуть не потеряли сознание в храме Иби, она вбила себе в голову, что вы могли бы стать своего рода воплощением Ошун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69