– Он взял ее руку и положил на ладонь свои часы.
Она посмотрела на часы и покачала головой:
– Я не могу это принять.
– Можешь. Я хочу, чтобы эти часы были у тебя. Я пожалел о том, что не отдал их тебе в ту минуту, как отнял их у тебя.
Она невесело рассмеялась.
– Но это я отняла их у тебя.
– Я должен был оставить их тебе. Тебе они были гораздо нужнее, чем мне. Пожалуйста, прими их сейчас – в знак моего уважения и восхищения.
– Уважение? Восхищение? Но ведь я была воровкой!
– Восхищение тем, что ты боролась и одержала победу – ты перестала воровать. Ты просто… удивительная.
– Во мне нет ничего удивительного.
– То, что мы стоим здесь через четыре года и ты сумела подняться до того положения, которое занимаешь сейчас, доказывает, что ты необыкновенная.
Он дотронулся пальцами до ее подбородка.
– Не принижай своих достоинств, Александра. И ту силу воли и стойкость, которые тебе потребовались. Ты так много сделала для себя и для детей, которым помогаешь. Я преклоняюсь перед тем, что ты сделала, и я горд тем, что знаком с тобой.
Слышать все это было приятно, но то, что он ей предлагал…
– Колин… эти часы… это слишком. Я не могу…
– Александра, прими мой подарок. Пожалуйста. – Он смотрел ей прямо в глаза.
– Я… я не знаю, что сказать.
– Может быть, спасибо? – улыбнулся он.
– Спасибо. Я сохраню их навсегда.
– Я рад. А теперь не удовлетворишь ли ты мое любопытство?
– Если смогу.
– В тот вечер ты посмотрела на меня так, будто знала меня. Ты сказала: «Это вы». Что ты имела в виду?
Зажав в руке часы, она сказала:
– В течение многих лет в картах, разложенных на меня, в самом центре все время появлялся красивый темноволосый и зеленоглазый мужчина. Когда я увидела тебя в тот вечер, я каким-то образом поняла, что этим мужчиной был ты.
– Что значит «в самом центре»?
– Это значит, что он сыграет важную роль в моем будущем. – Она слабо улыбнулась. – Похоже, что карты опять сказали правду.
– Я очень на это надеюсь. – Она покачала головой:
– Эти гадания проходили в прошлом, а наше будущее уже решено.
– О! – Он вздохнул и нахмурился. – Я должен что-то тебе сказать.
– Что?
– Я принял решение насчет жены.
От этих слов Алекс побледнела. Она знала, что этот день настанет, и была уверена, что она к нему готова. Но ничто не подготовило ее к этому удару, от которого у нее сжалось сердце. Боль и опустошение, более сильные, чем она когда-либо испытывала на безжалостных улицах Лондона, охватили ее.
– Понимаю…
Он покачал головой:
– Нет, думаю, что не понимаешь. – Он взял ее руки в свои. – Я понимал, что ты мне нравишься, но до того момента, как ты решила прекратить наши отношения, я не предполагал, что так сильно нравишься. Сегодня утром, когда я проснулся после длинной бессонной ночи без тебя, понял, что хочу, чтобы ты была рядом каждую ночь. Даже если бы я мог проводить с тобой каждую минуту, этого было бы недостаточно. Но я хочу попробовать.
Внутри ее все замерло – дыхание, сердце, кровь.
– О чем ты говоришь?
– О том, что я провел последние четыре года, постоянно думая о тебе, представляя тебя. Я больше не хочу представлять. Я хочу быть с тобой рядом. Каждый день. Я безумно тебя люблю. – Он вдруг опустился на колено. – Александра, ты выйдешь за меня замуж?
Сердце Колина билось так, будто он промчался через всю Англию. Гравий дорожки впился ему в колено. Он ждал. Господи, она смотрел на него так, будто у него неожиданно появился третий глаз. Хорошо ли это? Выглядело это не слишком многообещающим, но как знать? Он еще никогда не делал предложения.
Она, наконец, откашлялась и спросила:
– Ты выпил?
Не на такой ответ он надеялся.
– Ни капли.
Она положила в карман часы и попросила:
– Встань, пожалуйста.
Когда он встал, она сжала его руки, и он увидел, что в ее глазах блеснули слезы.
– Я поражена и тронута твоим предложением, но невозможно, чтобы ты даже думал о том, чтобы жениться на такой женщине, как я.
– Как ты?
– Ну зачем ты притворяешься тупым? – в отчаянии спросила она. – Ты же знаешь, кем я была.
– Да. Но я знаю, кто ты сейчас. Добрая, заботливая, сочувствующая. Теплая, умная и разумная. Я всегда хотел, чтобы моя жена обладала этими качествами.
– Ты можешь получить любую женщину, какую захочешь.
– Я всегда так думал. Но оказалось, что та, которую я хочу, не хочет меня.
– Дело не в том, что я хочу или не хочу, а в том, чего я никогда не могу получить.
– И все же я предлагаю тебе себя. Себя, и мой титул, и все, что у меня есть.
– Мне не надо ни твоего титула, ни твоих богатств, – в ужасе сказала она и побледнела как полотно.
– Бьюсь об заклад, что никакая другая женщина в Англии не сказала бы мне такое даже под дулом пистолета. Тот факт, что ты это сказала, и я знаю, что ты при этом не кривишь душой, лишь заставляет меня любить тебя еще больше.
– А как же твой долг перед титулом?
– Мой долг жениться и произвести на свет наследника. К этой обязанности я отношусь очень серьезно, и я ее выполню с твоей помощью.
– Колин, ты предназначен для другой. Для женщины знатного происхождения, твоего круга.
– Было время, когда я бы с этим согласился, но не теперь. Можешь считать себя ниже тех женщин, но я так не считаю. Твое богатство в другом. И это другое не купишь за деньги. Характер. Честность. Прямота. Верность. Храбрость. Я был предназначен тебе, Александра. Ты моя судьба.
Она помолчала, а потом сказала:
– Колин, я многие годы жила для себя, воруя вещи, которые мне не принадлежали…
– Ты это делала, чтобы выжить.
– Хотя это и правда, но меня не извиняет. Я не могу к этому вернуться. Твоя жизнь в Корнуолле, моя – здесь. У меня есть обязанности по отношению к Эмме, к Робби и другим детям. Я им обещала и себе тоже. Я не могу просто так все бросить.
Он прижал их сплетенные руки к своей груди.
– Я думал об этом, и, поверь мне, у меня есть решение. Мы можем проводить полгода в Корнуолле, полгода здесь. Мы можем использовать наше поместье Уиллоу-Понд в качестве интерната для детей, которым ты хочешь помочь, заберешь их с улиц Лондона и обучишь полезным навыкам. Например, как обращаться с лошадьми, готовить пищу и еще многому. В общем, чтобы подготовить их к нормальной жизни. Робби явно понравилось в том доме. А пока мы будем жить в Корнуолле, где ты сможешь насладиться морем, Эмма будет заниматься делами в интернате.
– Ты на это согласен? – Она была поражена.
– Я хотел бы сделать что-нибудь для тебя. – Он прислонился лбом к ее лбу. – Я много лет чувствовал себя бесполезным, ненужным. Ты и твое дело дают мне возможность почувствовать, что я нужен. У меня есть средства, чтобы помочь тебе. Я хочу помочь. Так позволь мне.
В ней боролись противоречивые чувства – надежда, сомнение и беспокойство.
– А как же твоя семья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Она посмотрела на часы и покачала головой:
– Я не могу это принять.
– Можешь. Я хочу, чтобы эти часы были у тебя. Я пожалел о том, что не отдал их тебе в ту минуту, как отнял их у тебя.
Она невесело рассмеялась.
– Но это я отняла их у тебя.
– Я должен был оставить их тебе. Тебе они были гораздо нужнее, чем мне. Пожалуйста, прими их сейчас – в знак моего уважения и восхищения.
– Уважение? Восхищение? Но ведь я была воровкой!
– Восхищение тем, что ты боролась и одержала победу – ты перестала воровать. Ты просто… удивительная.
– Во мне нет ничего удивительного.
– То, что мы стоим здесь через четыре года и ты сумела подняться до того положения, которое занимаешь сейчас, доказывает, что ты необыкновенная.
Он дотронулся пальцами до ее подбородка.
– Не принижай своих достоинств, Александра. И ту силу воли и стойкость, которые тебе потребовались. Ты так много сделала для себя и для детей, которым помогаешь. Я преклоняюсь перед тем, что ты сделала, и я горд тем, что знаком с тобой.
Слышать все это было приятно, но то, что он ей предлагал…
– Колин… эти часы… это слишком. Я не могу…
– Александра, прими мой подарок. Пожалуйста. – Он смотрел ей прямо в глаза.
– Я… я не знаю, что сказать.
– Может быть, спасибо? – улыбнулся он.
– Спасибо. Я сохраню их навсегда.
– Я рад. А теперь не удовлетворишь ли ты мое любопытство?
– Если смогу.
– В тот вечер ты посмотрела на меня так, будто знала меня. Ты сказала: «Это вы». Что ты имела в виду?
Зажав в руке часы, она сказала:
– В течение многих лет в картах, разложенных на меня, в самом центре все время появлялся красивый темноволосый и зеленоглазый мужчина. Когда я увидела тебя в тот вечер, я каким-то образом поняла, что этим мужчиной был ты.
– Что значит «в самом центре»?
– Это значит, что он сыграет важную роль в моем будущем. – Она слабо улыбнулась. – Похоже, что карты опять сказали правду.
– Я очень на это надеюсь. – Она покачала головой:
– Эти гадания проходили в прошлом, а наше будущее уже решено.
– О! – Он вздохнул и нахмурился. – Я должен что-то тебе сказать.
– Что?
– Я принял решение насчет жены.
От этих слов Алекс побледнела. Она знала, что этот день настанет, и была уверена, что она к нему готова. Но ничто не подготовило ее к этому удару, от которого у нее сжалось сердце. Боль и опустошение, более сильные, чем она когда-либо испытывала на безжалостных улицах Лондона, охватили ее.
– Понимаю…
Он покачал головой:
– Нет, думаю, что не понимаешь. – Он взял ее руки в свои. – Я понимал, что ты мне нравишься, но до того момента, как ты решила прекратить наши отношения, я не предполагал, что так сильно нравишься. Сегодня утром, когда я проснулся после длинной бессонной ночи без тебя, понял, что хочу, чтобы ты была рядом каждую ночь. Даже если бы я мог проводить с тобой каждую минуту, этого было бы недостаточно. Но я хочу попробовать.
Внутри ее все замерло – дыхание, сердце, кровь.
– О чем ты говоришь?
– О том, что я провел последние четыре года, постоянно думая о тебе, представляя тебя. Я больше не хочу представлять. Я хочу быть с тобой рядом. Каждый день. Я безумно тебя люблю. – Он вдруг опустился на колено. – Александра, ты выйдешь за меня замуж?
Сердце Колина билось так, будто он промчался через всю Англию. Гравий дорожки впился ему в колено. Он ждал. Господи, она смотрел на него так, будто у него неожиданно появился третий глаз. Хорошо ли это? Выглядело это не слишком многообещающим, но как знать? Он еще никогда не делал предложения.
Она, наконец, откашлялась и спросила:
– Ты выпил?
Не на такой ответ он надеялся.
– Ни капли.
Она положила в карман часы и попросила:
– Встань, пожалуйста.
Когда он встал, она сжала его руки, и он увидел, что в ее глазах блеснули слезы.
– Я поражена и тронута твоим предложением, но невозможно, чтобы ты даже думал о том, чтобы жениться на такой женщине, как я.
– Как ты?
– Ну зачем ты притворяешься тупым? – в отчаянии спросила она. – Ты же знаешь, кем я была.
– Да. Но я знаю, кто ты сейчас. Добрая, заботливая, сочувствующая. Теплая, умная и разумная. Я всегда хотел, чтобы моя жена обладала этими качествами.
– Ты можешь получить любую женщину, какую захочешь.
– Я всегда так думал. Но оказалось, что та, которую я хочу, не хочет меня.
– Дело не в том, что я хочу или не хочу, а в том, чего я никогда не могу получить.
– И все же я предлагаю тебе себя. Себя, и мой титул, и все, что у меня есть.
– Мне не надо ни твоего титула, ни твоих богатств, – в ужасе сказала она и побледнела как полотно.
– Бьюсь об заклад, что никакая другая женщина в Англии не сказала бы мне такое даже под дулом пистолета. Тот факт, что ты это сказала, и я знаю, что ты при этом не кривишь душой, лишь заставляет меня любить тебя еще больше.
– А как же твой долг перед титулом?
– Мой долг жениться и произвести на свет наследника. К этой обязанности я отношусь очень серьезно, и я ее выполню с твоей помощью.
– Колин, ты предназначен для другой. Для женщины знатного происхождения, твоего круга.
– Было время, когда я бы с этим согласился, но не теперь. Можешь считать себя ниже тех женщин, но я так не считаю. Твое богатство в другом. И это другое не купишь за деньги. Характер. Честность. Прямота. Верность. Храбрость. Я был предназначен тебе, Александра. Ты моя судьба.
Она помолчала, а потом сказала:
– Колин, я многие годы жила для себя, воруя вещи, которые мне не принадлежали…
– Ты это делала, чтобы выжить.
– Хотя это и правда, но меня не извиняет. Я не могу к этому вернуться. Твоя жизнь в Корнуолле, моя – здесь. У меня есть обязанности по отношению к Эмме, к Робби и другим детям. Я им обещала и себе тоже. Я не могу просто так все бросить.
Он прижал их сплетенные руки к своей груди.
– Я думал об этом, и, поверь мне, у меня есть решение. Мы можем проводить полгода в Корнуолле, полгода здесь. Мы можем использовать наше поместье Уиллоу-Понд в качестве интерната для детей, которым ты хочешь помочь, заберешь их с улиц Лондона и обучишь полезным навыкам. Например, как обращаться с лошадьми, готовить пищу и еще многому. В общем, чтобы подготовить их к нормальной жизни. Робби явно понравилось в том доме. А пока мы будем жить в Корнуолле, где ты сможешь насладиться морем, Эмма будет заниматься делами в интернате.
– Ты на это согласен? – Она была поражена.
– Я хотел бы сделать что-нибудь для тебя. – Он прислонился лбом к ее лбу. – Я много лет чувствовал себя бесполезным, ненужным. Ты и твое дело дают мне возможность почувствовать, что я нужен. У меня есть средства, чтобы помочь тебе. Я хочу помочь. Так позволь мне.
В ней боролись противоречивые чувства – надежда, сомнение и беспокойство.
– А как же твоя семья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73