— Вы тоскуете по Франции? — спросила я.
Он пожал плечами:
— Время от времени я там бываю. Этого достаточно. Если бы можно было вернуться в ту самую, старую Францию… быть может, я остался бы там. Но не в нынешнюю. Эти коммунары, Гамбетта с его республиканцами разрушили старую Францию. Но вам ни к чему слушать о нашей политике и о наших несчастьях.
Теперь мой дом здесь… как у многих. Франция для нас — здесь. Это скучная тема. Не стоит говорить об этом.
— Я нахожу эту тему интересной, как и нашу собственную политику. Когда я бываю в Лондоне…
— О да, вы оказываетесь в самом сердце политике.
В доме вашего отчима и моей сестры. Но вам придется забыть об этом. Вы собираетесь вести жизнь провинциалки. Вы сами сделали этот выбор. Я хочу поговорить с вами. Давайте найдем уютный постоялый двор.
Лошади отдохнут, а мы побеседуем за кружкой сидра.
Как вы на это смотрите?
— Что ж, давайте так и сделаем. Я уверена, что вы можете многое рассказать о Хай-Торе.
Он выбрал «Голову короля», которую незадолго до этого посетили мы с Патриком.
— По-моему, сидр здесь особенно удачен.
Мы уселись в комнате, украшенной лошадиной сбруей, и нам подала сидр миловидная девушка, которая на несколько мгновений привлекла к себе внимание Жан-Паскаля.
— Ха! Настоящая английская таверна… непременная часть пейзажа, — сказал он.
— И при этом весьма приятная.
— Согласен. — Он поднял свою кружку. — Как и многое другое в этой стране, а главное — ее женщины, первая из которых — мисс Ребекка Мэндвилл.
— Благодарю вас, — холодно сказала я. — Стеннинги уезжают в конце недели, не так ли?
Он улыбнулся мне:
— Хай-Тор настолько заполнил ваши мысли, что не осталось места ни для чего иного.
— Вынуждена сознаться в этом.
— Сейчас жизнь представляется вам в романтическом ореоле.
— Откуда вы знаете?
— Потому что я знаю, что такое быть молодым и влюбленным. Счастливчик Патрик!
— Мне кажется, мы оба счастливчики.
— Я считаю счастливчиком его.
Его глаза загорелись огнем. Я подумала, что он флиртует с любой женщиной, несмотря на то, что она собирается выходить замуж. Оказавшись с ним наедине, я чувствовала бы себя неловко. Но сейчас я была в безопасности, потому что в соседней комнате находились хозяин с хозяйкой.
Он поставил кружку на стол и наклонился ко мне:
— Скажите, у вас не было любовника до этого достойного молодого человека?
Мои щеки вспыхнули:
— Что вы имеете в виду?
Он развел руками и пожал плечами. Как большинство его соотечественников (то же самое я замечала у его сестры Селесты), в разговоре он постоянно жестикулировал.
— Я имею в виду, был ли Патрик первым? — Он вдруг рассмеялся. — Сейчас вы собираетесь сказать, что я нахал.
— Вы прочитали мои мысли.
Я поднялась со стула, но он протянул руку и задержал меня:
— Прошу вас, сядьте, пожалуйста. Вы очень молоды, мадемуазель Ребекка, и именно по этой причине закрываете глаза на многие вещи. В этом нет ничего хорошего. Вступая в брак, нужно многое узнать…
— Я думала, что мы будем разговаривать о доме.
В самом деле, я не хочу…
— Понимаю. Вы не хотите смотреть в глаза реальности. Вы хотите рисовать идиллические картины, прикрывать ими правду, вводить себя в заблуждение.
Есть люди, которые пребывают в таком состоянии всю жизнь. Вы намереваетесь поступить так же?
— Возможно, именно поэтому такие люди счастливы.
— Счастливы? Можно ли быть по-настоящему счастливым, закрывая глаза на правду?
— Я не знаю, что вы пытаетесь мне внушить, но вряд ли есть смысл продолжать этот разговор.
— Вы ведете себя несколько… по-детски, не так ли?
— В таком случае вас должно утомлять мое общество, и мне пора распрощаться с вами. Вам нет необходимости уходить отсюда. Возможно, я веду себя по-детски, но добраться домой самостоятельно я способна.
— Когда вы сердитесь, то становитесь очень хорошенькой.
Я тут же отвернулась.
— Вы боитесь слушать меня, — упрекнул он.
— Отчего бы мне бояться?
— Оттого, что вы опасаетесь услышать правду.
— Я не боюсь, уверяю вас, но нахожу ваши вопросы оскорбительными.
— Относительно любовника? Прошу простить меня.
Я знаю, что вы девственница и предпочитаете оставаться ею вплоть до первой брачной ночи. Это, конечно, очаровательно. Я всего лишь намекал на то, что некоторый добрачный опыт может оказаться полезным.
— Не понимаю, почему вы находите возможным говорить со мной таким образом?
Он изменил тон, став чуть ли не смиренным.
— Я веду себя глупо, — сказал он, — И знаю, почему. Наверное, я немного завидую месье Патрику.
Я постаралась придать своим словам некоторый сарказм:
— Итак, мы вновь вернулись к хорошо знакомым методам. Вы жалуетесь на то, что я стараюсь прикрыть жизненную правду романтизмом, а я отвечаю, что не верю ни единому вашему слову. Вы пользуетесь теми же самыми словами, выражая те же самые чувства, обращаясь к любой женщине, встретившейся на вашем пути. Они ничего не значат. Мы ведем совершенно бесполезный разговор.
— Вы правы. Но в данном случае я говорю правду.
— Значит, вы признаете, что частенько лжете, хотя и предпочитаете правду, стремясь открыть ее всем?
Жан-Паскаль вновь пожал плечами и развел руками:
— Во Франции отец молодого человека сам подбирает ему любовницу. Обычно это уже немолодая, очаровательная, опытная женщина. Она обучает его известным вещам, чтобы, женившись, он не был неловок. Вы понимаете?
— Я слышала об этом, но мы живем не во Франции и у нас иные взгляды на мораль.
— Я сомневаюсь в том, что все англичане высокоморальны, а французы — насквозь растленны.
— Неужели теперь мы будем выяснять национальный вопрос?
— Ни в коем случае. Я очень многое здесь люблю, но иногда ваши соотечественники проявляют некоторое лицемерие, выставляя себя образцом добродетели. Я думаю, некоторый добрачный опыт никому не повредит, поскольку, вступая в брак, мы уже умеем улаживать мелкие кризисы, неизбежно возникающие при самых удачных союзах. Во всяком случае, опыт никогда не помешает.
— Вы намекаете на то, что мне следует попробовать обогатиться этим опытом?
— Я бы ни за что не решился предложить вам такое. Напротив, я приношу искренние извинения за то, что вообще завел разговор на эту тему.
— Я принимаю ваши извинения, и давайте оставим эту тему.
— Позвольте, я налью вам?
— Нет, спасибо. Теперь я поеду. Мне действительно пора. Дома еще полно дел.
Он опустил голову:
— Вначале я хочу удостовериться в том, что я действительно прощен.
— Вы принесли извинения, и я приняла их.
— Я вел себя очень глупо.
— А я считала, что вы очень умны благодаря вашему жизненному опыту, который, я уверена, исключительно богат.
Жан-Паскаль обратил ко мне такой потерянный взгляд, что я невольно рассмеялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101