— Полагаю, если мы намерены вести себя так, как и подобает, то я должен сказать то же?
— До сих пор вас меньше всего интересовало, как вы себя ведете — как подобает или нет?
Ее замечание тотчас помогло ему осознать, что же все-таки не давало ему покоя.
Этой ночью Либерти подарила ему еще один бесценный дар, однако так и не сказала, что любит его. Дэрвуд нахмурился.
Либерти же теснее прижалась к нему и вытащила из-под сбитых простыней корсет.
— Кажется, вы его окончательно испортили. Но Дэрвуд одним движением руки швырнул загубленную вещь через всю спальню.
— Ничего. Куплю вам новый, — пообещал он.
Либерти натянула на себя одеяло. Волосы ее растрепались и теперь лежали спутанной гривой у него на груди. Дэрвуд машинально запустил в них пальцы, нежно разбирая спутанные пряди, а сам тем временем размышлял о не менее растрепанных собственных чувствах. Либерти всеми известными ей способами пыталась дать понять ему, что любит его. Ее невинные ласки — разве они не доказывали ему ее чувств?
Увы, нет. Он желал услышать от нее слова любви. Только ее признание могло спасти его, помочь побороть гнетущее одиночество, что поселилось в самых недоступных уголках его души. Мысли бешено метались у него в голове, пока Эллиот раздумывал, как лучше, как деликатнее заговорить с Либерти на эту тему. Не может же он потребовать от нее ответа! Или все-таки может?
Он опустил глаза на ее голову, которая покоилась у него на груди. Ровное дыхание Либерти подсказало ему, что она спит. Что ж, подумал Дэрвуд, придется провести еще одну ночь наедине со своими страхами. Жил же он годы с этим холодом в сердце, и ничего, до сих пор жив. Теплое, разморенное любовью тело Либерти вплотную прижалось к нему. Значит, страхи подождут до утра.
Либерти проснулась от того, что по окну барабанил дождь. Она потянулась и ощутила во всем теле приятное томление. Эллиот разбудил ее ночью еще раз, чтобы снова заняться любовью. На этот раз роль «мучителя» взял на себя он, не оставив без внимания буквально ни одного местечка на ее теле. Тысячами самых разных способов он дал ей понять, как любит ее, доведя ее тем самым до вершины экстаза. Боже, это было не просто восхитительно, это было божественно!
Увы, после сладостного блаженства к ней вернулось мучительное осознание печальной действительности — получалось, что Ховард Ренделл и впрямь добился своего. Эллиот оказался у самого края пропасти финансового и личного краха, а причиной тому стала она. На Либерти накатила грусть от неизбежной потери. Она поднялась и подошла к окну. Потянуло холодом, и она машинально взяла первое, что попалось ей под руку. Это оказалась рубашка Эллиота, и она до сих пор сохраняла его запах. Либерти надела ее и обернулась к мужу. Обнаженный, он спал, раскинувшись на постели.
Либерти пробежала глазами по очертаниям его тела — каждый мускул служил немым свидетельством суровой самодисциплины. Упражнения, которые Эллиот выполнял каждое утро, и даже то, как он обычно двигался, — все это отражало гармонию его духа и тела. Сейчас, когда он лежал перед ней обнаженным, эффект от занятий поражал и восхищал. Он действительно похож на античного бога. Либерти легко представила себе, как он пружинистой походкой сходит на грешную землю с вершины Олимпа.
И вновь печаль омрачила ее мысли, и она повернулась к окну, наблюдая, как капли стекают по стеклу бесконечными ручейками. В эти минуты она более чем когда-либо мечтала поскорее найти для него Арагонский крест. Ведь теперь, когда Фуллертону и Константину известна тайна «Сокровища», Эллиот оказался практически беззащитен перед их кознями. План Ховарда сработал так, как и замышлял его создатель, а во всем этом ее прямая вина.
— Либерти! — позвал ее с постели Эллиот. Она обернулась:
— Я не хотела тебя будить.
— Что ты делаешь?
— Смотрю на дождь.
Она услышала, как, отбросив в сторону одеяло, по толстому ковру он подошел и встал позади, обхватив ее руками. Она откинула голову ему на плечо. В его объятиях Либерти на мгновение забыла о нависшей над ними катастрофе, отогнала печальные мысли, которые тяжким бременем лежали у нее на сердце.
— Замерзнешь, — прошептал он.
— Нет-нет, мне тепло.
Она встретилась с ним взглядом в оконном стекле. По ее щеке начала скатываться предательская слезинка.
— Ты плачешь? — спросил он. Либерти заметила в его глазах неподдельную тревогу. — С тобой все хорошо? Я не сделал тебе больно?
— Нет-нет, ты здесь ни при чем, — прошептала она и сердито вытерла тыльной стороной ладони выдавшие ее слезы. — Прости меня, Эллиот. Сама не знаю, что на меня нашло. Обычно я не столь чувствительная.
— Что ж, значит, мы квиты.
В ответ на его шутку Либерти вымученно улыбнулась.
— Просто я подумала о том, в какой кошмарной ситуации мы оба оказались.
— Интересно, в какой же, моя дорогая? — поинтересовался Дэрвуд, поглаживая ей живот и бедра. — Согласен, все не так-то просто. Но я бы не сказал, что нам с этим не справиться.
— Эллиот, ты не понимаешь. Ведь это как раз то, на что и рассчитывал Ховард.
Либерти почувствовала, как Эллиот приподнял ее волосы и нежно поцеловал шею. И ей опять стало грустно.
— Что-то мне плохо в это верится, — задумчиво произнес он.
Она наклонила голову, чтобы ему было удобнее ее ласкать.
— Ты меня не слушаешь.
— Отчего же, слушаю. — Его рука скользнула ей под рубашку и легла на грудь. — Ховард все отлично спланировал. Не лежи он сейчас в могиле, я бы его поблагодарил.
Его пальцы нежно теребили ее сосок, и Либерти вздрогнула.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала она, почувствовав прикосновение его горячего языка к уху. — Это Ховард виноват в том, что мы с тобой оказались в такой ситуации.
Эллиот за мгновение застыл:
— Либерти, я уже говорил тебе, причем не один раз, как я не люблю все эти разговоры про Ховарда. Особенно когда тебя ласкаю.
Либерти обернулась к нему:
— Но ведь это именно то, что ему было нужно. Он знал, что ты захочешь получить Арагонский крест. Он знал, что ради этого ты на мне женишься. И он спровоцировал тебя на этот шаг, сделал так, чтобы у тебя не оставалось выбора. И вот теперь мои долги легли на тебя тяжким бременем.
В уголках его губ играла загадочная улыбка.
— Не могу даже представить себе более ужасной судьбы.
— Да нет же! Ты даже не понимаешь, что он с нами сделал!
Эллиот нежно взял ее лицо в свои ладони:
— Скажи мне честно, почему ты такая грустная?
— И ты развеешь мою грусть?
— Непременно. — Казалось, он действительно ничуть не сомневайся в своих возможностях, словно речь шла о том, чтобы проложить новую железную дорогу или построить еще одну фабрику.
— Боюсь, в данном случае ты бессилен, — возразила Либерти. — Ховард использовал меня для того, чтобы погубить тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71