Он сидел неподвижно, тщетно пытаясь растянуть в улыбке уголки напряженного рта.
«А все же первое впечатление никогда не обманывает, — подумала Элли. — Крессинг действительно не тот человек, которому можно доверять».
Она уже не сомневалась в том, что у этого старого распутника не одна табакерка, да и эту ему едва ли подарил отец. Она не верила ни одному его слову. Ну разве можно назвать Крессинга человеком чести после того, как он проглотил оскорбление, нанесенное ему Равенвортом?
И тут новая мысль пришла в голову Элли: «А что, если Равенворт прав, и та колода карт на самом деле была крапленой?» В таком случае виконт спас ее от неминуемого проигрыша.
Равецворт поклонился Элли и протянул ей распечатанную колоду. Его лицо было непроницаемым, холодным, серые глаза казались застывшими льдинками. За все это время он ни разу не улыбнулся. «Что бы это могло означать? — подумала Элли. — Очевидно, крайнее неодобрение…»
Но она недолго размышляла о причинах, заставивших виконта сердиться: ее внимание переключилось на игру. Итак, еще несколько секунд — и она может стать обладательницей заветной золотой коробочки!
Она перемешала карты и предложила Крессингу «снять». Зрители подтянулись поближе, стремясь не упустить ни одной, самой незначительной детали предстоящего поединка. Его исход должны будут решить две карты, которые сейчас откроют игроки.
Элли почувствовала знакомое возбуждение и легкое покалывание в кончиках пальцев. О боже, как ей хотелось выиграть! Она помедлила еще секунду, затаила дыхание и решительно открыла свою — верхнюю — карту.
Вздох разочарования пролетел по комнате. И было от чего вздохнуть зрителям, желавшим победы Элли.
Пятерка бубен! Одна из самых слабых карт…
Пытаясь скрыть свое разочарование, Элли смерила взглядом лежащую на столе колоду. Полсотни карт — и почти любая может побить ее собственную. Да, похоже, у нее нет ни малейшего шанса выиграть этот поединок у лорда Крессинга.
Элли заметила, как огорченно опустил голову Равенворт, а барон, напротив, улыбнулся. Он не спешил, предвкушая скорый триумф, — откинулся на спинку стула, медленно допил бренди и приказал слуге принести новый бокал. Кое-кто из зрителей осуждающе зашипел, считая недостойным поведение барона, другие засмеялись.
Наконец принесли новый бокал бренди. Лорд Крессинг сделал медленный глоток, обвел глазами зрителей, победно покосился на побледневшую Элли и…
Нет, он не открыл свою карту. Он взял со стола табакерку и широким жестом предложил стоящим рядом отведать его табачка. Желающих не нашлось. Тогда барон вернул табакерку на место и со смехом объявил:
— Ну, что же! Я не стану больше оттягивать ту минуту, когда стану обладателем этой элегантной пудреницы.
Он открыл карту.
Двойка!
Напряженно ожидавшие развязки зрители разразились дружным смехом. Элли издала торжествующий вопль и быстренько сгребла со стола пудреницу и табакерку.
До чего же все-таки приятно выигрывать, черт побери!
10
Кое-кто из зрителей бросился поздравлять Элли с победой. Лорд Крессинг побледнел, лицо его сразу как-то осунулось, но все же он нашел в себе силы, чтобы поздравить Элли, и добавил при этом:
— Надеюсь со временем отыграть свою табакерку назад.
Элли — раскрасневшаяся от игры, бесконечно довольная, а потому благодушная и щедрая, как все победители, — ответила ему:
— В любое время, начиная со второй недели мая, вы сможете отыграть ее, милорд.
Она рассмеялась и подбросила в воздух свою сумочку — совсем как девчонка, бегущая домой после уроков.
— Начиная со второй недели мая? — Голос Равенворта вернул Элли с небес на землю; глаза виконта блестели в ярком свете свечей. — Но почему именно тогда?
Элли слегка покраснела и замялась, подыскивая ответ:
— Ну-у, не знаю… Нужно же мне хоть несколько недель понаслаждаться своей победой!
Крессинг еще раз поклонился, хмуро покосился на сумочку Элли и неохотно отошел прочь. А Элли тем временем изучающе смотрела на Равенворта, и ей очень не нравилось выражение его лица.
— Что случилось, милорд?
Он, казалось, ждал ее вопроса, был готов к нему. Более того, он жаждал ответить. Но, прежде чем первое слово слетело с его губ, возле них появилась раскрасневшаяся от нетерпения леди Вудкотт. По всему было видно, что она просто умрет, если не услышит — немедленно! — оценку своему наряду из уст Законодателя Мод.
Она высоко подняла голову, украшенную идиотским тюрбаном с полудюжиной чудовищных перьев, приняла нелепую театральную позу и воскликнула:
— Ваше мнение, милорд?
Элли захотелось провалиться сквозь землю — да-да, прямо сквозь этот полированный дубовый паркет. Более неудачного момента для своего появления леди Вудкотт просто не могла выбрать. Равенворт сейчас явно не в том настроении, чтобы с юмором отнестись к наряду докучливой леди. По лицу виконта пробежала тень, уголки его губ дернулись, и этого было достаточно для Элли, чтобы понять, что именно думает лорд Равенворт и о ее тетушке, и о ее тюрбане, и о ее проклятых перьях — ядовито-желтых, словно подсолнухи на дешевой литографии.
Элли прикусила губу, перевела взгляд на восторженное, нетерпеливое, ожидающее лицо тетушки и в ужасе прикрыла глаза. Все. Сейчас он ей покажет…
Но проходили мгновения, а Равенворт молчал. Элли осторожно приоткрыла глаз. Было ясно видно, как виконт борется с собой: его лицо попеременно отражало самые разные эмоции. Наконец он сделал решающее усилие и заговорил:
— Боюсь, что ваша природная красота, леди Вудкотт, немало пострадала от такого количества перьев. Если бы вы оставили всего одно перо или хотя бы пару и вернули им при этом натуральный цвет, эффект мог быть гораздо более… обнадеживающим.
Элли облегченно вздохнула и быстро-быстро замахала веером. Когда-нибудь она постарается отплатить виконту добром за его доброту. Слава богу, он пощадил чувства тетушки!
Леди Вудкотт закатила к небу повлажневшие от признательности глаза и опустилась перед виконтом в низком реверансе.
— Вы очень добры ко мне, милорд. Я непременно последую вашему совету.
Она горделиво оглянулась, выискивая взглядом леди Джерси, которая теперь уж непременно должна будет умереть от зависти, и поспешила прочь — поделиться с нею мнением Законодателя Мод. Элли посмотрела ей вслед, и до нее долетел возбужденный шепот тетушки: «Моя природная красота!»
Рассмеявшись, Элли перевела взгляд на Равенворта, ожидая увидеть улыбку и на его лице. Но ошиблась. Глаза виконта смотрели холодно и сердито.
Элли с треском сложила веер и воскликнула:
— Чем мне заплатить за вашу доброту, милорд? И чем искупить пережитое вами отвращение?
— Мы могли бы начать прямо сейчас, мадемуазель… — язвительно начал он, но Элли перебила его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
«А все же первое впечатление никогда не обманывает, — подумала Элли. — Крессинг действительно не тот человек, которому можно доверять».
Она уже не сомневалась в том, что у этого старого распутника не одна табакерка, да и эту ему едва ли подарил отец. Она не верила ни одному его слову. Ну разве можно назвать Крессинга человеком чести после того, как он проглотил оскорбление, нанесенное ему Равенвортом?
И тут новая мысль пришла в голову Элли: «А что, если Равенворт прав, и та колода карт на самом деле была крапленой?» В таком случае виконт спас ее от неминуемого проигрыша.
Равецворт поклонился Элли и протянул ей распечатанную колоду. Его лицо было непроницаемым, холодным, серые глаза казались застывшими льдинками. За все это время он ни разу не улыбнулся. «Что бы это могло означать? — подумала Элли. — Очевидно, крайнее неодобрение…»
Но она недолго размышляла о причинах, заставивших виконта сердиться: ее внимание переключилось на игру. Итак, еще несколько секунд — и она может стать обладательницей заветной золотой коробочки!
Она перемешала карты и предложила Крессингу «снять». Зрители подтянулись поближе, стремясь не упустить ни одной, самой незначительной детали предстоящего поединка. Его исход должны будут решить две карты, которые сейчас откроют игроки.
Элли почувствовала знакомое возбуждение и легкое покалывание в кончиках пальцев. О боже, как ей хотелось выиграть! Она помедлила еще секунду, затаила дыхание и решительно открыла свою — верхнюю — карту.
Вздох разочарования пролетел по комнате. И было от чего вздохнуть зрителям, желавшим победы Элли.
Пятерка бубен! Одна из самых слабых карт…
Пытаясь скрыть свое разочарование, Элли смерила взглядом лежащую на столе колоду. Полсотни карт — и почти любая может побить ее собственную. Да, похоже, у нее нет ни малейшего шанса выиграть этот поединок у лорда Крессинга.
Элли заметила, как огорченно опустил голову Равенворт, а барон, напротив, улыбнулся. Он не спешил, предвкушая скорый триумф, — откинулся на спинку стула, медленно допил бренди и приказал слуге принести новый бокал. Кое-кто из зрителей осуждающе зашипел, считая недостойным поведение барона, другие засмеялись.
Наконец принесли новый бокал бренди. Лорд Крессинг сделал медленный глоток, обвел глазами зрителей, победно покосился на побледневшую Элли и…
Нет, он не открыл свою карту. Он взял со стола табакерку и широким жестом предложил стоящим рядом отведать его табачка. Желающих не нашлось. Тогда барон вернул табакерку на место и со смехом объявил:
— Ну, что же! Я не стану больше оттягивать ту минуту, когда стану обладателем этой элегантной пудреницы.
Он открыл карту.
Двойка!
Напряженно ожидавшие развязки зрители разразились дружным смехом. Элли издала торжествующий вопль и быстренько сгребла со стола пудреницу и табакерку.
До чего же все-таки приятно выигрывать, черт побери!
10
Кое-кто из зрителей бросился поздравлять Элли с победой. Лорд Крессинг побледнел, лицо его сразу как-то осунулось, но все же он нашел в себе силы, чтобы поздравить Элли, и добавил при этом:
— Надеюсь со временем отыграть свою табакерку назад.
Элли — раскрасневшаяся от игры, бесконечно довольная, а потому благодушная и щедрая, как все победители, — ответила ему:
— В любое время, начиная со второй недели мая, вы сможете отыграть ее, милорд.
Она рассмеялась и подбросила в воздух свою сумочку — совсем как девчонка, бегущая домой после уроков.
— Начиная со второй недели мая? — Голос Равенворта вернул Элли с небес на землю; глаза виконта блестели в ярком свете свечей. — Но почему именно тогда?
Элли слегка покраснела и замялась, подыскивая ответ:
— Ну-у, не знаю… Нужно же мне хоть несколько недель понаслаждаться своей победой!
Крессинг еще раз поклонился, хмуро покосился на сумочку Элли и неохотно отошел прочь. А Элли тем временем изучающе смотрела на Равенворта, и ей очень не нравилось выражение его лица.
— Что случилось, милорд?
Он, казалось, ждал ее вопроса, был готов к нему. Более того, он жаждал ответить. Но, прежде чем первое слово слетело с его губ, возле них появилась раскрасневшаяся от нетерпения леди Вудкотт. По всему было видно, что она просто умрет, если не услышит — немедленно! — оценку своему наряду из уст Законодателя Мод.
Она высоко подняла голову, украшенную идиотским тюрбаном с полудюжиной чудовищных перьев, приняла нелепую театральную позу и воскликнула:
— Ваше мнение, милорд?
Элли захотелось провалиться сквозь землю — да-да, прямо сквозь этот полированный дубовый паркет. Более неудачного момента для своего появления леди Вудкотт просто не могла выбрать. Равенворт сейчас явно не в том настроении, чтобы с юмором отнестись к наряду докучливой леди. По лицу виконта пробежала тень, уголки его губ дернулись, и этого было достаточно для Элли, чтобы понять, что именно думает лорд Равенворт и о ее тетушке, и о ее тюрбане, и о ее проклятых перьях — ядовито-желтых, словно подсолнухи на дешевой литографии.
Элли прикусила губу, перевела взгляд на восторженное, нетерпеливое, ожидающее лицо тетушки и в ужасе прикрыла глаза. Все. Сейчас он ей покажет…
Но проходили мгновения, а Равенворт молчал. Элли осторожно приоткрыла глаз. Было ясно видно, как виконт борется с собой: его лицо попеременно отражало самые разные эмоции. Наконец он сделал решающее усилие и заговорил:
— Боюсь, что ваша природная красота, леди Вудкотт, немало пострадала от такого количества перьев. Если бы вы оставили всего одно перо или хотя бы пару и вернули им при этом натуральный цвет, эффект мог быть гораздо более… обнадеживающим.
Элли облегченно вздохнула и быстро-быстро замахала веером. Когда-нибудь она постарается отплатить виконту добром за его доброту. Слава богу, он пощадил чувства тетушки!
Леди Вудкотт закатила к небу повлажневшие от признательности глаза и опустилась перед виконтом в низком реверансе.
— Вы очень добры ко мне, милорд. Я непременно последую вашему совету.
Она горделиво оглянулась, выискивая взглядом леди Джерси, которая теперь уж непременно должна будет умереть от зависти, и поспешила прочь — поделиться с нею мнением Законодателя Мод. Элли посмотрела ей вслед, и до нее долетел возбужденный шепот тетушки: «Моя природная красота!»
Рассмеявшись, Элли перевела взгляд на Равенворта, ожидая увидеть улыбку и на его лице. Но ошиблась. Глаза виконта смотрели холодно и сердито.
Элли с треском сложила веер и воскликнула:
— Чем мне заплатить за вашу доброту, милорд? И чем искупить пережитое вами отвращение?
— Мы могли бы начать прямо сейчас, мадемуазель… — язвительно начал он, но Элли перебила его:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90