Бесконечное разнообразие цветов и оттенков в таком, казалось, бесплодном и суровом месте. Над головой пролетела грациозная моевка, тяжело размахивали крыльями глупыши. Девушке показалось даже, что она заметила несколько буревестников, гнездившихся в солнечной поросли желтых лютиков. Такое неподходящее место для насилия и смерти! Повернувшись, Кэролайн взглянула на Норта:
— Что случилось с ее лошадью?
— Не знаю. Не подумал об этом. Иисусе, я чертов судья и даже не вспомнил о проклятой лошади!
— Она, несомненно, прибрела в Скриледжи Холл. Я спрошу Робина, старшего.., то есть единственного конюха.
— Я сам спрошу, когда мы вернемся.
Он говорил властно, как командир, сухо, резко и холоднее, чем северный ветер, дующий с Ирландского моря, и все потому, что упустил нечто очень важное, и страшно злился на себя из-за этого. Кэролайн, послушно кивнув, заметила:
— Если тетя была уже мертва, когда ее сбросили с обрыва, вряд ли она смогла бы удержаться на этом карнизе.
— Знаю. Она должна была уцепиться за что-то, чтобы не свалиться вниз. Здесь, в скальных трещинах, растут кусты. Элинор, должно быть, успела схватиться за такой куст.
Кэролайн провела языком по пересохшим губам, отчаянно пытаясь взять себя в руки и не разразиться слезами. Тете Элли ни к чему бесплодные рыдания: ей необходимо, чтобы убийцу нашли.
— Это означает, что она была еще жива, когда ее столкнули с обрыва, и пыталась хоть как-то спастись.
— Да, вполне возможно. Но она была слишком слаба. Не думаю, что Элинор пришлось долго страдать.
Девушка немного помолчала, стараясь справиться с внезапно ставшим непослушным языком, и наконец с трудом выговорила:
— Я должна знать, Норт. Расскажите, как она умерла.
— Ее ударили кинжалом в спину.
— Но кто мог сделать такое? Конечно, можно сказать, что считаю, например, мистера Ффолкса плохим, отчаявшимся человеком, но даже он не способен ударить человека ножом в спину и столкнуть с обрыва. Норт, это должен быть настоящий дьявол!
— Дьявол, — тихо повторил он. — Воплощение зла, страшная ненависть или обыкновенная алчность, Кэролайн.
— Вы считаете, кто-то мог так страшно ненавидеть тетю?
— Не знаю. Что же касается жадности, то именно вы наследница, Кэролайн, но это бессмысленно: вас здесь не было.
— Зло, — выдохнула Кэролайн. — Страшное зло. Норт, нахмурившись, покачал головой:
— Я нанял одного из здешних жителей помочь в расследовании. Как ни странно, он бывший карманник, но тем не менее парень сообразительный и знает, что делает. Сэр Рафаэл Карстейрс, бывший капитан корабля и мой сосед, клянется, что он помог раскрыть загадочное преступление недалеко от Сент-Остелла и к тому же спас ему жизнь. Вам он понравится. А зовут его Флеш Сэвори.
— Флеш , насколько я поняла, относится к быстроте, с которой он очищал карманы?
— По-видимому.
Кэролайн окинула взглядом неспокойное море.
— Доктор Трит с огромной симпатией относился к тете.
— Да, когда я приехал к нему сразу после трагедии, доктор был настолько потрясен, что не сразу понял, о чем идет речь. Мне его очень жаль. Его сестра, Бесс, всегда так трогательно о нем заботилась.
— Кстати, мне сказали еще кое-что, чему вы, конечно, не поверите. Беннет Пенроуз заявил, что тетя Элли была развратницей и, возможно, даже стала любовницей мистера Брогана в обмен на то, чтобы тот подделал завещание дяди.
— Обычная болтовня мота и ничтожества. Думаете, он может доставить неприятности?
— Не знаю. Пока он просто отказывается верить, что тетя Элли могла доверить мне и ему подобную ответственность.
— Какую же именно?
— Мы назначены попечителями Скриледжи Холл, убежища для беременных незамужних женщин.
— О Господи! — Норт уставился на нее, завороженный и одновременно возмущенный.
— Да, конечно, это нелегко, но так оно и есть. Сейчас в Сент-Эгнес под присмотром викария живут три такие девушки.
— Бьюсь об заклад, старый дурак уверен, что они могут развратить всю деревню.
— Я еще не знакома с мистером Пламберри. Он действительно дурак?
— Слышали бы вы заупокойную службу по вашей тете! Если бы привидения действительно существовали, Элинор вернулась бы и преследовала Пламберри до самой его кончины! Он осмелился сказать такое… “Хотя она была леди, все равно оставалась очаровательным созданием. И, несмотря на то, что приютила распутных, ничего не стоящих женщин, все-таки обладала добротой, которую нельзя отрицать”.
— Я вколочу его молитвенник ему же в глотку. Норт, к собственному удивлению, расхохотался.
— Предупреждаю, что молитвенник довольно большой.
— Кажется, рот у него еще больше.
— Все-таки не могу понять, почему ваша тетя отдала под опеку этих беременных женщин вам, девятнадцатилетней девушке.
— Очевидно, это не просто какие-то незамужние беременные женщины, а именно такие, кого соблазнили или изнасиловали их хозяева. Девушки, у которых нет ни брата, ни отца, чтобы защитить их, очень уязвимы, Норт. А когда семья бедна, ничего, кроме пустых угроз в адрес нанимателя, от них не дождешься.
— Но леди, несомненно, не должна знать подобные стороны жизни.
— Почему? Тетя Элли знала и помогала бедняжкам. Я тоже попытаюсь помочь. К сожалению, один человек неспособен сделать многое, поскольку сомневаюсь что могу рассчитывать на Беннета.
Норт вздохнул, поднял было руку, но тут же опустил.
— Вы слишком молоды, Кэролайн. Кэролайн невесело усмехнулась:
— Что вы, Норт, да девятнадцать лет, по всеобщему мнению, достаточно зрелый, если не пожилой, возраст. Миссис Тейлстроп, моя дуэнья и компаньонка в Ханимид Мэнор, часто твердила, что девушку, не успевшую выйти замуж до таких лет, общество уже запихнуло на полку, то есть попросту она безнадежная старая дева. И мне еще повезло, что отец оставил такое наследство, на которое кто-нибудь, несомненно, позарится.
— Полка.., какое странное слово.
— Не правда ли? Видимо, я должна чувствовать себя горшочком джема. Или жареной индейкой? А может, просто тарелкой овсянки?
— Ладно, оставьте этот вздор. Вы хороши именно такая, какая есть, и вполне достойны приличного джентльмена.
— А вам сколько лет, Норт?
— Двадцать пять.
— Господи, ну вы-то уже давно на этой мерзкой полке!
— Возраст для мужчины не имеет значения.
— По-моему, это несправедливо, не находите? Наверное, мужчин необходимо выдерживать дольше, чем женщин.
Оуэн всего на два года моложе вас, но созревание его далеко еще не закончено, и пройдет немало лет, прежде чем он будет готов к брачным узам. Вы же, милорд, вполне годитесь.
— Хотите сказать, что я уже созрел для того, чтобы заключить себя в супружеские оковы?
— Вот именно, совсем, как персик, дозрели до нужной спелости.
Норт улыбнулся, но, ничего не ответив, долго стоял плечом к плечу с девушкой, глядя на Ирландское море, наконец он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Что случилось с ее лошадью?
— Не знаю. Не подумал об этом. Иисусе, я чертов судья и даже не вспомнил о проклятой лошади!
— Она, несомненно, прибрела в Скриледжи Холл. Я спрошу Робина, старшего.., то есть единственного конюха.
— Я сам спрошу, когда мы вернемся.
Он говорил властно, как командир, сухо, резко и холоднее, чем северный ветер, дующий с Ирландского моря, и все потому, что упустил нечто очень важное, и страшно злился на себя из-за этого. Кэролайн, послушно кивнув, заметила:
— Если тетя была уже мертва, когда ее сбросили с обрыва, вряд ли она смогла бы удержаться на этом карнизе.
— Знаю. Она должна была уцепиться за что-то, чтобы не свалиться вниз. Здесь, в скальных трещинах, растут кусты. Элинор, должно быть, успела схватиться за такой куст.
Кэролайн провела языком по пересохшим губам, отчаянно пытаясь взять себя в руки и не разразиться слезами. Тете Элли ни к чему бесплодные рыдания: ей необходимо, чтобы убийцу нашли.
— Это означает, что она была еще жива, когда ее столкнули с обрыва, и пыталась хоть как-то спастись.
— Да, вполне возможно. Но она была слишком слаба. Не думаю, что Элинор пришлось долго страдать.
Девушка немного помолчала, стараясь справиться с внезапно ставшим непослушным языком, и наконец с трудом выговорила:
— Я должна знать, Норт. Расскажите, как она умерла.
— Ее ударили кинжалом в спину.
— Но кто мог сделать такое? Конечно, можно сказать, что считаю, например, мистера Ффолкса плохим, отчаявшимся человеком, но даже он не способен ударить человека ножом в спину и столкнуть с обрыва. Норт, это должен быть настоящий дьявол!
— Дьявол, — тихо повторил он. — Воплощение зла, страшная ненависть или обыкновенная алчность, Кэролайн.
— Вы считаете, кто-то мог так страшно ненавидеть тетю?
— Не знаю. Что же касается жадности, то именно вы наследница, Кэролайн, но это бессмысленно: вас здесь не было.
— Зло, — выдохнула Кэролайн. — Страшное зло. Норт, нахмурившись, покачал головой:
— Я нанял одного из здешних жителей помочь в расследовании. Как ни странно, он бывший карманник, но тем не менее парень сообразительный и знает, что делает. Сэр Рафаэл Карстейрс, бывший капитан корабля и мой сосед, клянется, что он помог раскрыть загадочное преступление недалеко от Сент-Остелла и к тому же спас ему жизнь. Вам он понравится. А зовут его Флеш Сэвори.
— Флеш , насколько я поняла, относится к быстроте, с которой он очищал карманы?
— По-видимому.
Кэролайн окинула взглядом неспокойное море.
— Доктор Трит с огромной симпатией относился к тете.
— Да, когда я приехал к нему сразу после трагедии, доктор был настолько потрясен, что не сразу понял, о чем идет речь. Мне его очень жаль. Его сестра, Бесс, всегда так трогательно о нем заботилась.
— Кстати, мне сказали еще кое-что, чему вы, конечно, не поверите. Беннет Пенроуз заявил, что тетя Элли была развратницей и, возможно, даже стала любовницей мистера Брогана в обмен на то, чтобы тот подделал завещание дяди.
— Обычная болтовня мота и ничтожества. Думаете, он может доставить неприятности?
— Не знаю. Пока он просто отказывается верить, что тетя Элли могла доверить мне и ему подобную ответственность.
— Какую же именно?
— Мы назначены попечителями Скриледжи Холл, убежища для беременных незамужних женщин.
— О Господи! — Норт уставился на нее, завороженный и одновременно возмущенный.
— Да, конечно, это нелегко, но так оно и есть. Сейчас в Сент-Эгнес под присмотром викария живут три такие девушки.
— Бьюсь об заклад, старый дурак уверен, что они могут развратить всю деревню.
— Я еще не знакома с мистером Пламберри. Он действительно дурак?
— Слышали бы вы заупокойную службу по вашей тете! Если бы привидения действительно существовали, Элинор вернулась бы и преследовала Пламберри до самой его кончины! Он осмелился сказать такое… “Хотя она была леди, все равно оставалась очаровательным созданием. И, несмотря на то, что приютила распутных, ничего не стоящих женщин, все-таки обладала добротой, которую нельзя отрицать”.
— Я вколочу его молитвенник ему же в глотку. Норт, к собственному удивлению, расхохотался.
— Предупреждаю, что молитвенник довольно большой.
— Кажется, рот у него еще больше.
— Все-таки не могу понять, почему ваша тетя отдала под опеку этих беременных женщин вам, девятнадцатилетней девушке.
— Очевидно, это не просто какие-то незамужние беременные женщины, а именно такие, кого соблазнили или изнасиловали их хозяева. Девушки, у которых нет ни брата, ни отца, чтобы защитить их, очень уязвимы, Норт. А когда семья бедна, ничего, кроме пустых угроз в адрес нанимателя, от них не дождешься.
— Но леди, несомненно, не должна знать подобные стороны жизни.
— Почему? Тетя Элли знала и помогала бедняжкам. Я тоже попытаюсь помочь. К сожалению, один человек неспособен сделать многое, поскольку сомневаюсь что могу рассчитывать на Беннета.
Норт вздохнул, поднял было руку, но тут же опустил.
— Вы слишком молоды, Кэролайн. Кэролайн невесело усмехнулась:
— Что вы, Норт, да девятнадцать лет, по всеобщему мнению, достаточно зрелый, если не пожилой, возраст. Миссис Тейлстроп, моя дуэнья и компаньонка в Ханимид Мэнор, часто твердила, что девушку, не успевшую выйти замуж до таких лет, общество уже запихнуло на полку, то есть попросту она безнадежная старая дева. И мне еще повезло, что отец оставил такое наследство, на которое кто-нибудь, несомненно, позарится.
— Полка.., какое странное слово.
— Не правда ли? Видимо, я должна чувствовать себя горшочком джема. Или жареной индейкой? А может, просто тарелкой овсянки?
— Ладно, оставьте этот вздор. Вы хороши именно такая, какая есть, и вполне достойны приличного джентльмена.
— А вам сколько лет, Норт?
— Двадцать пять.
— Господи, ну вы-то уже давно на этой мерзкой полке!
— Возраст для мужчины не имеет значения.
— По-моему, это несправедливо, не находите? Наверное, мужчин необходимо выдерживать дольше, чем женщин.
Оуэн всего на два года моложе вас, но созревание его далеко еще не закончено, и пройдет немало лет, прежде чем он будет готов к брачным узам. Вы же, милорд, вполне годитесь.
— Хотите сказать, что я уже созрел для того, чтобы заключить себя в супружеские оковы?
— Вот именно, совсем, как персик, дозрели до нужной спелости.
Норт улыбнулся, но, ничего не ответив, долго стоял плечом к плечу с девушкой, глядя на Ирландское море, наконец он сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108