– удивился Джейсон. – Что-то вспомнила?
– Я знаю его, – вдруг выпалила Холли, оглядываясь на пленника, стоявшего со связанными руками. – Да-да, теперь я уверена.
Джейсон молча смотрел на нее.
– Видела, как он держал коня лорда Гримсби. Это было в Истборне, перед конюшней Маунтбэнка, рядом с Хайстрит.
– Лорд Гримсби, – повторил Джейсон. – Ты уверена?
– Да. Лорд Гримсби как раз поговорил со своей женой и, едва она скрылась из виду, отправился в кабачок. Я слышала, как он что-то крикнул этому человеку. Это точно был наш мистер Киндред.
– Итак, – подытожил Джейсон, глядя на человека, шагавшего между Генри, Куинси и Хорейсом, – он не так глуп, наш чумазый молодой человек в грязных сапогах. Очень быстро сообразил, что может свалить вину на мистера Блейстока. И сделал это весьма ловко. Интересно…
– И не говори. Что же нам теперь делать, Джейсон?
Джейсон улыбнулся жене и увидел, как ее язык скользнул по нижней губе. Глубоко вздохнув, он шагнул к ней, крепко поцеловал и отступил.
– Сейчас главное – держаться от тебя подальше. Пока не приедем домой. Кстати, Холли, ты действительно хочешь, чтобы то кресло стояло у изножья нашей кровати?
– Не очень. Мои платья никогда до него не долетают. Может, поставить его перед комодом? Сиденьем к окну? А из окна расстилается такой чудесный вид, согласен?
Джейсон возмущенно уставился на нее.
– Я шучу, милый. Шучу.
Глава 37
– Этот чересчур уж близко, – выдохнула Холли, целуя тонкий длинный шрам на внутренней стороне его левого бедра, почти достигавший паха.
– Чересчур, – согласился Джейсон, пытаясь не думать о губах, ласкающих шрам, который неизменно замечал во время купания, потому что он находился уж очень близко к…
Нет, сейчас главное не думать. Ни о ее губах, ни о руке, распластанной на животе.
Недаром его бьет озноб как в лихорадке!
– Холли, – только и сумел пробормотать он.
Странно, конечно, но, произнося ее имя в такие моменты, он ощущал тепло и неизвестно откуда взявшуюся силу. И он повторил ее имя, потому, что на душе становилось необычайно хорошо, и еще потому, что ощущал ее дыхание на своей плоти.
Она приподнялась на локте, взглянула в его прекрасное лицо, нагнула голову, поцеловала его живот и снова взглянула в лицо.
– Совсем недавно я испугалась бы, что надоедаю тебе. Но не сейчас.
Она коснулась губами шрама, но так легко, что ему захотелось плакать.
– Как это вышло?
– Порез на ноге? Мы дрались деревянными мечами. Джеймс умудрился ткнуть меня в живот, я отступил, налетел на бревно и упал. И к сожалению, напоролся на маленький и очень острый сучок. Он прорвал ткань штанов и вонзился в тело.
– Ты уже был достаточно взрослым. Тебя матушка перевязывала?
– Нет, меня спас отец, благослови его Господь на все времена. Сам промыл рану и смазал бальзамом, – пояснил Джейсон и снова тихо позвал: – Холли…
Она обвела пальцем еще один шрам на правом бедре, полученный в восемь лет, в результате падения с пони. Джейсон понял, что с ним все кончено, когда она лизнула шрам, сжала его напряженную плоть, и ему захотелось просто закрыть глаза, обмякнуть и умереть. Слава Богу, ему уже не восемнадцать, и он еще сохраняет некоторую толику самообладания. Однако Холли оказалась настоящим педантом и вовсе не собиралась торопиться. Прошла целая вечность, прежде чем она добралась до его груди. Сейчас она стояла на коленях, наклонившись над ним, и распущенные волосы касались его лица. Пальцы скользили к шраму, белевшему на плече.
– Это пулевое ранение.
– Да.
– Ему уже пять лет.
– Да. Расскажи, Джейсон. Расскажи, что случилось. Думаю, время уже пришло.
Не дождавшись ответа, она наклонилась и поцеловала сморщенный шрам.
– Боль, которую ты, должно быть, вынес… Мне ужасно жаль.
Горло сжало судорогой. Сердце пронзила боль такая черная, такая реальная, что на секунду перехватило дыхание. Эту боль пришлось пережить очень давно, но он все еще ощущал ее, ощущал полную беспомощность и знал, что до сих пор платит за роковую ошибку.
Должно быть, она увидела эту боль в его глазах, потому что поцеловала его и продолжала ласкать, пока боль не улеглась. Непонятно, как ей удалось исцелить его так быстро. И окончательно.
– Она замышляла убить моего отца. Я не мог позволить ей… – выдавил он.
– Конечно, не мог, – утешила она, целуя его снова и снова: горло, подбородок, губы. – Ведь и я точно так же не допустила бы, чтобы что-то случилось с моим отцом, особенно если от меня зависела его жизнь.
– Она целилась ему в сердце. Мой отец примерно на дюйм выше меня и умер бы мгновенно. Этот благословенный дюйм спас ему жизнь.
Она так живо представила, как он закрывает собой отца, как пуля разрывает его плоть… И ощутила такую бешеную, неукротимую ненависть к давно погибшей женщине, что на мгновение поняла, что значит желать смерти другому человеку. Жаль, что эта особа давно в могиле и потому недосягаема.
– Но объясни, почему она хотела убить твоего отца?
Он поднял руку и откинул со лба ее волосы. Увидел ярость в ее глазах и удивился. Как она могла испытывать подобные чувства из-за случившегося пять лет назад, задолго до того, как они познакомились?
Ему казалось привычным кутаться в сверлящую боль, как в старую рубашку. Может, не стоило помнить случившееся с такой кристальной ясностью, но он помнил.
– Ее звали Джудит, и я стал пешкой в ее игре. Она была прекрасна, но не эта красота увлекла меня, а ум, искрящееся остроумие, способность удивлять, смешить и одновременно поражать. Я хотел жениться на ней. И не догадался о предательстве, пока не стало слишком поздно. Я был проклятым идиотом.
– Расскажи, – шепнула она, присаживаясь на корточки, белоснежная и обнаженная, с длинными, разметавшимися по плечам и груди волосами и лежащими на бедрах руками. – Расскажи.
Джейсон не хотел воскрешать воспоминания, по-прежнему лежавшие в груди раскаленным камнем. Не хотел, чтобы она знала трижды проклятые подробности того, что он наделал. Не хотел, чтобы она поняла, каким идиотом он был. Жалким кретином, едва не уничтожившим собственную семью.
Он упрямо покачал головой, но слова против воли уже сорвались с языка:
– Все началось с алчности трех коварных людишек, абсолютно лишенных совести. И мой отец оказался в самом центре бури.
Он рассказал об Аннабел Трелони, женщине, которая одурачила их всех, включая Холлиса. О том, что Джеймс тоже едва остался жив.
– Ему удалось убить Луи, брата Джудит, но сам он был на краю гибели.
Джейсон потер плечо, снова ощущая тот момент, когда пуля вонзилась в него и отбросила на отца.
– Корри прикончила обеих женщин, – продолжал он. – Сейчас такое кажется невозможным, но она это сделала. Пристрелила сначала Джудит, потом Аннабел Трелони, чтобы спасти Холлиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Я знаю его, – вдруг выпалила Холли, оглядываясь на пленника, стоявшего со связанными руками. – Да-да, теперь я уверена.
Джейсон молча смотрел на нее.
– Видела, как он держал коня лорда Гримсби. Это было в Истборне, перед конюшней Маунтбэнка, рядом с Хайстрит.
– Лорд Гримсби, – повторил Джейсон. – Ты уверена?
– Да. Лорд Гримсби как раз поговорил со своей женой и, едва она скрылась из виду, отправился в кабачок. Я слышала, как он что-то крикнул этому человеку. Это точно был наш мистер Киндред.
– Итак, – подытожил Джейсон, глядя на человека, шагавшего между Генри, Куинси и Хорейсом, – он не так глуп, наш чумазый молодой человек в грязных сапогах. Очень быстро сообразил, что может свалить вину на мистера Блейстока. И сделал это весьма ловко. Интересно…
– И не говори. Что же нам теперь делать, Джейсон?
Джейсон улыбнулся жене и увидел, как ее язык скользнул по нижней губе. Глубоко вздохнув, он шагнул к ней, крепко поцеловал и отступил.
– Сейчас главное – держаться от тебя подальше. Пока не приедем домой. Кстати, Холли, ты действительно хочешь, чтобы то кресло стояло у изножья нашей кровати?
– Не очень. Мои платья никогда до него не долетают. Может, поставить его перед комодом? Сиденьем к окну? А из окна расстилается такой чудесный вид, согласен?
Джейсон возмущенно уставился на нее.
– Я шучу, милый. Шучу.
Глава 37
– Этот чересчур уж близко, – выдохнула Холли, целуя тонкий длинный шрам на внутренней стороне его левого бедра, почти достигавший паха.
– Чересчур, – согласился Джейсон, пытаясь не думать о губах, ласкающих шрам, который неизменно замечал во время купания, потому что он находился уж очень близко к…
Нет, сейчас главное не думать. Ни о ее губах, ни о руке, распластанной на животе.
Недаром его бьет озноб как в лихорадке!
– Холли, – только и сумел пробормотать он.
Странно, конечно, но, произнося ее имя в такие моменты, он ощущал тепло и неизвестно откуда взявшуюся силу. И он повторил ее имя, потому, что на душе становилось необычайно хорошо, и еще потому, что ощущал ее дыхание на своей плоти.
Она приподнялась на локте, взглянула в его прекрасное лицо, нагнула голову, поцеловала его живот и снова взглянула в лицо.
– Совсем недавно я испугалась бы, что надоедаю тебе. Но не сейчас.
Она коснулась губами шрама, но так легко, что ему захотелось плакать.
– Как это вышло?
– Порез на ноге? Мы дрались деревянными мечами. Джеймс умудрился ткнуть меня в живот, я отступил, налетел на бревно и упал. И к сожалению, напоролся на маленький и очень острый сучок. Он прорвал ткань штанов и вонзился в тело.
– Ты уже был достаточно взрослым. Тебя матушка перевязывала?
– Нет, меня спас отец, благослови его Господь на все времена. Сам промыл рану и смазал бальзамом, – пояснил Джейсон и снова тихо позвал: – Холли…
Она обвела пальцем еще один шрам на правом бедре, полученный в восемь лет, в результате падения с пони. Джейсон понял, что с ним все кончено, когда она лизнула шрам, сжала его напряженную плоть, и ему захотелось просто закрыть глаза, обмякнуть и умереть. Слава Богу, ему уже не восемнадцать, и он еще сохраняет некоторую толику самообладания. Однако Холли оказалась настоящим педантом и вовсе не собиралась торопиться. Прошла целая вечность, прежде чем она добралась до его груди. Сейчас она стояла на коленях, наклонившись над ним, и распущенные волосы касались его лица. Пальцы скользили к шраму, белевшему на плече.
– Это пулевое ранение.
– Да.
– Ему уже пять лет.
– Да. Расскажи, Джейсон. Расскажи, что случилось. Думаю, время уже пришло.
Не дождавшись ответа, она наклонилась и поцеловала сморщенный шрам.
– Боль, которую ты, должно быть, вынес… Мне ужасно жаль.
Горло сжало судорогой. Сердце пронзила боль такая черная, такая реальная, что на секунду перехватило дыхание. Эту боль пришлось пережить очень давно, но он все еще ощущал ее, ощущал полную беспомощность и знал, что до сих пор платит за роковую ошибку.
Должно быть, она увидела эту боль в его глазах, потому что поцеловала его и продолжала ласкать, пока боль не улеглась. Непонятно, как ей удалось исцелить его так быстро. И окончательно.
– Она замышляла убить моего отца. Я не мог позволить ей… – выдавил он.
– Конечно, не мог, – утешила она, целуя его снова и снова: горло, подбородок, губы. – Ведь и я точно так же не допустила бы, чтобы что-то случилось с моим отцом, особенно если от меня зависела его жизнь.
– Она целилась ему в сердце. Мой отец примерно на дюйм выше меня и умер бы мгновенно. Этот благословенный дюйм спас ему жизнь.
Она так живо представила, как он закрывает собой отца, как пуля разрывает его плоть… И ощутила такую бешеную, неукротимую ненависть к давно погибшей женщине, что на мгновение поняла, что значит желать смерти другому человеку. Жаль, что эта особа давно в могиле и потому недосягаема.
– Но объясни, почему она хотела убить твоего отца?
Он поднял руку и откинул со лба ее волосы. Увидел ярость в ее глазах и удивился. Как она могла испытывать подобные чувства из-за случившегося пять лет назад, задолго до того, как они познакомились?
Ему казалось привычным кутаться в сверлящую боль, как в старую рубашку. Может, не стоило помнить случившееся с такой кристальной ясностью, но он помнил.
– Ее звали Джудит, и я стал пешкой в ее игре. Она была прекрасна, но не эта красота увлекла меня, а ум, искрящееся остроумие, способность удивлять, смешить и одновременно поражать. Я хотел жениться на ней. И не догадался о предательстве, пока не стало слишком поздно. Я был проклятым идиотом.
– Расскажи, – шепнула она, присаживаясь на корточки, белоснежная и обнаженная, с длинными, разметавшимися по плечам и груди волосами и лежащими на бедрах руками. – Расскажи.
Джейсон не хотел воскрешать воспоминания, по-прежнему лежавшие в груди раскаленным камнем. Не хотел, чтобы она знала трижды проклятые подробности того, что он наделал. Не хотел, чтобы она поняла, каким идиотом он был. Жалким кретином, едва не уничтожившим собственную семью.
Он упрямо покачал головой, но слова против воли уже сорвались с языка:
– Все началось с алчности трех коварных людишек, абсолютно лишенных совести. И мой отец оказался в самом центре бури.
Он рассказал об Аннабел Трелони, женщине, которая одурачила их всех, включая Холлиса. О том, что Джеймс тоже едва остался жив.
– Ему удалось убить Луи, брата Джудит, но сам он был на краю гибели.
Джейсон потер плечо, снова ощущая тот момент, когда пуля вонзилась в него и отбросила на отца.
– Корри прикончила обеих женщин, – продолжал он. – Сейчас такое кажется невозможным, но она это сделала. Пристрелила сначала Джудит, потом Аннабел Трелони, чтобы спасти Холлиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83