Интересно, КАКОЕ влияние оказывает этот фонд на мотивы поведения горожан? Конечно, он пока еще не знал точно, было ли именно так, что кто-то засунул в рот Снайперу пистолет тридцать восьмого калибра, спустил курок, а потом втиснул рукоятку в мертвую руку.
Тогда это преднамеренное убийство, вот что это такое. Или же доктор Спайвер сам засунул дуло пистолета себе в рот. Понсер позвонил Дэвиду в тот же вечер в восемь часов. Он закончил вскрытие и теперь, черт бы его подрал, начал темнить да увиливать. Дэвид немного поднажал, и Понсер в результате заявил, что это самоубийство. Нет, у доктора Спайвера не было никакой смертельной болезни, по крайней мере он ничего подобного не обнаружил.
Тем вечером Амабель сказала своей племяннице:
– Знаешь, я думаю, нам с тобой стоит поехать в Мексику и поваляться на пляже.
Салли улыбнулась. Она все еще не сняла с себя махрового халата Амабель, потому что просто никак не могла согреться. Джеймсу не хотелось ее покидать, но потом он, кажется, вспомнил что-то такое, из-за чего ему пришлось вернуться в гостиницу. Салли хотела спросить, в чем дело, но сдержала себя.
– Нет, Амабель, я не могу уехать в Мексику. У меня нет паспорта.
– Тогда остается Аляска. Поваляемся в сугробах. Я могла бы рисовать, а ты – чем бы ты могла заняться, Салли? Что ты делала до того, как убили твоего отца?
Салли стало еще холоднее. Она плотнее закуталась в халат и пододвинулась поближе к обогревателю.
– Я работала старшим помощником сенатора Бэйнбриджа.
– Разве он не ушел в отставку?
– Ушел, в прошлом году. После этого я ничем не занималась.
– Почему же?
В сознании ожили яркие, безумные, очень реальные картины, казалось, они кричали, перекрывая шум ветра.
Салли вцепилась в край кухонного стола.
– Все в порядке, детка, ты не обязана мне рассказывать. Это действительно не важно. Господи, ну и денек сегодня выдался! Мне будет не хватать доктора Спайвера. Кажется, он был здесь всегда. Да, всем будет его недоставать.
– Нет, Амабель, не всем.
– Значит, ты считаешь, что это не было самоубийство?
– Нет. – Салли глубоко вздохнула. – По-моему, в этом городе творится какое-то безумие.
– Как ты можешь говорить такое! Я прожила здесь почти тридцать лет. Я же не безумная. Никто из моих знакомых не сумасшедший. Все они простые, вполне практичные люди. Они дружелюбны и заботятся друг о друге, да и о самом городе. Кроме того, если считать, что ты права, то получается, что безумие началось только после вашего приезда. Как ты можешь это объяснить, Салли?
– Именно об этом говорил и шериф. Амабель, ты всерьез веришь, что эту Лауру Стратер – женщину, труп. которой нашли мы с Джеймсом, – в город привез какой-то незнакомец и где-то держал до тех пор, пока не убил?
– Что я думаю, Салли, так это что твои мозги заносит не туда, куда надо, и это отнюдь не на пользу твоему здоровью, особенно теперь, когда в твоей жизни и так все перевернуто с ног на голову. Просто не думай ОБ ЭТОМ. Скоро все опять вернется в норму. Обязательно должно вернуться.
Той же ночью, неспокойной, ветреной, но без дождя, что-то разбудило Салли ровно в три часа утра. Она полежала с минуту. Потом услышала тихое постукивание в оконное стекло. По крайней мере это не женский крик. «Просто ветка дерева стучит в окно», – подумала Салли. Она перевернулась на другой бок и натянула одеяло до самого носа. Просто ветка дерева.
Стук.
Она поднялась и выскользнула из кровати.
Стук.
Салли и не думала о том, что под окном нет достаточно высокого дерева, пока, откинув занавеску, не уперлась взглядом в отвратительно белое, ухмыляющееся лицо.
Амабель нашла ее на полу посреди комнаты. Окно было распахнуто, занавески развевались снаружи на ветру. Салли стояла на коленях, обхватив себя руками, и кричала, кричала... пока крик не иссяк в горле и изо рта уже не вылетало ни звука.
Квинлан принял решение немедленно:
– Я забираю ее с собой в гостиницу. Она останется со мной. Если случится что-то еще, я буду рядом и займусь этим.
Салли позвонила ему полчаса назад, задыхаясь, выдавливая из себя слова вперемежку со вздохами и умоляя, чтобы Джеймс пришел и заставил отца оставить ее в покое. Он слышал в отдалении голос Амабель. Она убеждала Салли, что та сейчас не в состоянии говорить по телефону с кем бы то ни было, а меньше всего с этим мужчиной, которого и не знает толком. Амабель говорила, что Салли просто взволнована, возбуждена, в окне, разумеется, никого не было, поэтому лучше положить трубку. «Это всего лишь фантазия, вспомни только, что ты перенесла».
Амабель продолжала говорить, не обращая внимания на Квинлана.
– Детка, просто задумайся. Ты спала и во сне, услышала, как ветер издает за окном странные звуки. Тебе снился сон, как и все предыдущие разы.
Я готова поклясться, что ты еще не проснулась, даже когда отдергивала занавески.
– Я не спала. Ветер меня разбудил. Я лежала в постели. А потом раздался этот стук.
– Детка...
– Это не имеет значения, – сказал Квинлан, теряя терпение и понимая, что, если так пойдет дальше, скоро Салли и сама будет считать, что сошла с ума и навоображала все это. Квинлан молил Бога, чтобы Салли так не решила. Но ведь девушка провела в той лечебнице шесть месяцев. Она страдала манией преследования, именно так значится у нее в досье. Еще у нее были депрессия и склонность к самоубийству. Они беспокоились, что она причинит себе вред. Врач не хотел ее выпускать. Теперь они хотят вернуть ее обратно, и первый, кто этого хочет, ее муж. Интересно, законно ли помещать в лечебницу человека, который не дает на то добровольного согласия? И почему родители Салли ничего не предпринимали по этому поводу? Или они тоже считали, что она чокнутая? Но ведь она человек, обладающий законными правами. Нужно еще проверить, как они сумели обойти этот пункт.
А сейчас Квинлан сказал:
– Амабель, не могли бы вы уложить вещи Салли? Я бы хотел, чтобы все мы успели еще немного посла ть до утри.
Амабель поджила губы.
– Салли – замужняя женщина. Она не должна уходить с ними.
Салли вдруг начала хохотать, это был низкий, хриплый, очень неприятный смех. Амабель была так поражена, что от неожиданности даже не нашлась, как реагировать. Она молча отправилась наверх собирать дорожную сумку Салли.
Через тридцать минут, уже после четырех утра, Квинлан привел Салли в свою комнату в башне.
– Спасибо, Джеймс. Я так устала! Спасибо, что вы за мной зашли.
Он за ней зашел, еще бы! Да он примчался в один миг, чтобы только ее заполучить! Проклятие, ну почему все, абсолютно все оборачивается не так, как должно было, не так, как он планировал? Он оказался в самой середине запутанной головоломки, и все, что есть в его распоряжении, – разрозненные кусочки, причем не похоже, что они вообще когда-нибудь могут сложиться в единую картину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Тогда это преднамеренное убийство, вот что это такое. Или же доктор Спайвер сам засунул дуло пистолета себе в рот. Понсер позвонил Дэвиду в тот же вечер в восемь часов. Он закончил вскрытие и теперь, черт бы его подрал, начал темнить да увиливать. Дэвид немного поднажал, и Понсер в результате заявил, что это самоубийство. Нет, у доктора Спайвера не было никакой смертельной болезни, по крайней мере он ничего подобного не обнаружил.
Тем вечером Амабель сказала своей племяннице:
– Знаешь, я думаю, нам с тобой стоит поехать в Мексику и поваляться на пляже.
Салли улыбнулась. Она все еще не сняла с себя махрового халата Амабель, потому что просто никак не могла согреться. Джеймсу не хотелось ее покидать, но потом он, кажется, вспомнил что-то такое, из-за чего ему пришлось вернуться в гостиницу. Салли хотела спросить, в чем дело, но сдержала себя.
– Нет, Амабель, я не могу уехать в Мексику. У меня нет паспорта.
– Тогда остается Аляска. Поваляемся в сугробах. Я могла бы рисовать, а ты – чем бы ты могла заняться, Салли? Что ты делала до того, как убили твоего отца?
Салли стало еще холоднее. Она плотнее закуталась в халат и пододвинулась поближе к обогревателю.
– Я работала старшим помощником сенатора Бэйнбриджа.
– Разве он не ушел в отставку?
– Ушел, в прошлом году. После этого я ничем не занималась.
– Почему же?
В сознании ожили яркие, безумные, очень реальные картины, казалось, они кричали, перекрывая шум ветра.
Салли вцепилась в край кухонного стола.
– Все в порядке, детка, ты не обязана мне рассказывать. Это действительно не важно. Господи, ну и денек сегодня выдался! Мне будет не хватать доктора Спайвера. Кажется, он был здесь всегда. Да, всем будет его недоставать.
– Нет, Амабель, не всем.
– Значит, ты считаешь, что это не было самоубийство?
– Нет. – Салли глубоко вздохнула. – По-моему, в этом городе творится какое-то безумие.
– Как ты можешь говорить такое! Я прожила здесь почти тридцать лет. Я же не безумная. Никто из моих знакомых не сумасшедший. Все они простые, вполне практичные люди. Они дружелюбны и заботятся друг о друге, да и о самом городе. Кроме того, если считать, что ты права, то получается, что безумие началось только после вашего приезда. Как ты можешь это объяснить, Салли?
– Именно об этом говорил и шериф. Амабель, ты всерьез веришь, что эту Лауру Стратер – женщину, труп. которой нашли мы с Джеймсом, – в город привез какой-то незнакомец и где-то держал до тех пор, пока не убил?
– Что я думаю, Салли, так это что твои мозги заносит не туда, куда надо, и это отнюдь не на пользу твоему здоровью, особенно теперь, когда в твоей жизни и так все перевернуто с ног на голову. Просто не думай ОБ ЭТОМ. Скоро все опять вернется в норму. Обязательно должно вернуться.
Той же ночью, неспокойной, ветреной, но без дождя, что-то разбудило Салли ровно в три часа утра. Она полежала с минуту. Потом услышала тихое постукивание в оконное стекло. По крайней мере это не женский крик. «Просто ветка дерева стучит в окно», – подумала Салли. Она перевернулась на другой бок и натянула одеяло до самого носа. Просто ветка дерева.
Стук.
Она поднялась и выскользнула из кровати.
Стук.
Салли и не думала о том, что под окном нет достаточно высокого дерева, пока, откинув занавеску, не уперлась взглядом в отвратительно белое, ухмыляющееся лицо.
Амабель нашла ее на полу посреди комнаты. Окно было распахнуто, занавески развевались снаружи на ветру. Салли стояла на коленях, обхватив себя руками, и кричала, кричала... пока крик не иссяк в горле и изо рта уже не вылетало ни звука.
Квинлан принял решение немедленно:
– Я забираю ее с собой в гостиницу. Она останется со мной. Если случится что-то еще, я буду рядом и займусь этим.
Салли позвонила ему полчаса назад, задыхаясь, выдавливая из себя слова вперемежку со вздохами и умоляя, чтобы Джеймс пришел и заставил отца оставить ее в покое. Он слышал в отдалении голос Амабель. Она убеждала Салли, что та сейчас не в состоянии говорить по телефону с кем бы то ни было, а меньше всего с этим мужчиной, которого и не знает толком. Амабель говорила, что Салли просто взволнована, возбуждена, в окне, разумеется, никого не было, поэтому лучше положить трубку. «Это всего лишь фантазия, вспомни только, что ты перенесла».
Амабель продолжала говорить, не обращая внимания на Квинлана.
– Детка, просто задумайся. Ты спала и во сне, услышала, как ветер издает за окном странные звуки. Тебе снился сон, как и все предыдущие разы.
Я готова поклясться, что ты еще не проснулась, даже когда отдергивала занавески.
– Я не спала. Ветер меня разбудил. Я лежала в постели. А потом раздался этот стук.
– Детка...
– Это не имеет значения, – сказал Квинлан, теряя терпение и понимая, что, если так пойдет дальше, скоро Салли и сама будет считать, что сошла с ума и навоображала все это. Квинлан молил Бога, чтобы Салли так не решила. Но ведь девушка провела в той лечебнице шесть месяцев. Она страдала манией преследования, именно так значится у нее в досье. Еще у нее были депрессия и склонность к самоубийству. Они беспокоились, что она причинит себе вред. Врач не хотел ее выпускать. Теперь они хотят вернуть ее обратно, и первый, кто этого хочет, ее муж. Интересно, законно ли помещать в лечебницу человека, который не дает на то добровольного согласия? И почему родители Салли ничего не предпринимали по этому поводу? Или они тоже считали, что она чокнутая? Но ведь она человек, обладающий законными правами. Нужно еще проверить, как они сумели обойти этот пункт.
А сейчас Квинлан сказал:
– Амабель, не могли бы вы уложить вещи Салли? Я бы хотел, чтобы все мы успели еще немного посла ть до утри.
Амабель поджила губы.
– Салли – замужняя женщина. Она не должна уходить с ними.
Салли вдруг начала хохотать, это был низкий, хриплый, очень неприятный смех. Амабель была так поражена, что от неожиданности даже не нашлась, как реагировать. Она молча отправилась наверх собирать дорожную сумку Салли.
Через тридцать минут, уже после четырех утра, Квинлан привел Салли в свою комнату в башне.
– Спасибо, Джеймс. Я так устала! Спасибо, что вы за мной зашли.
Он за ней зашел, еще бы! Да он примчался в один миг, чтобы только ее заполучить! Проклятие, ну почему все, абсолютно все оборачивается не так, как должно было, не так, как он планировал? Он оказался в самой середине запутанной головоломки, и все, что есть в его распоряжении, – разрозненные кусочки, причем не похоже, что они вообще когда-нибудь могут сложиться в единую картину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105