Это была Ноэль, она с плачем принялась умолять дочь не звонить в полицию. Она умоляла, потом упала на колени и снова, и снова просила; по лицу ее непрерывно струились слезы.
Салли всмотрелась в заплаканное лицо женщины, обхватившей ее колени. Потом перевела взгляд на отца. Он стоял в дверях библиотеки, сложив руки на груди, – высокий, стройный, элегантный, одетый сплошь в кашемир и шерсть. Добавьте сюда еще густые темные волосы, кое-где посеребренные благородной сединой, и перед вами ни дать ни взять – романтический герой-любовник из кинофильма. Он с ухмылкой наблюдал за Салли.
– Ну, давай, вперед, сделай это! – крикнул он. – Позвони и посмотри, как поведет себя твоя мать, когда сюда нагрянут копы. Вот увидишь, она заявит, что ты врешь, что ты – просто маленькая ревнивая дрянь, которой не нравится, что мое внимание достается не тебе, а ей. Ты всегда ее ревновала – ревновала собственную мать! Не потому ли ты то и дело таскаешься из колледжа домой? Ну давай же, Салли, сделай это! Сама увидишь!
За все время своего монолога он не шелохнулся – просто говорил и говорил своим обволакивающим, гипнотизирующим голосом, тем самым, которым последние тридцать лет склонял на свою сторону коллег и клиентов. Он намеренно сохранял в своей речи легкий намек на протяжный южный акцент, зная, что это привносит как раз такой, какой нужно, штрих, когда он ловко как бы смазывал слово, которое хотел подчеркнуть.
– Салли, пожалуйста не делай этого! Я тебя умоляю! Ты не можешь! Это очень опасно, ты все разрушишь, я не могу этого допустить! Все в порядке, Салли. Только не звони, прошу тебя, не звони ради Бога!
Салли бросила прощальный взгляд на мать и отца и ушла. Она вернулась к ним только через семь месяцев, когда окончила колледж.
Может быть, отец бил мать реже просто потому, что Салли больше не появлялась.
Забавно, что до сих пор она не могла вспомнить этот эпизод, не могла до... до тех пор, пока не приехала в Коув, не встретила Джеймса, и ее жизнь понемногу снова начала походить на жизнь – несмотря на все эти убийства, телефонные звонки якобы отца... несмотря ни на что.
Наверное, она и впрямь спятила. Как ни крути, а этот человек ее предал, этого не перечеркнешь. Правда, он же ее и спас, но это не считается – ее спасение было всего лишь еще одной частью его работы. Салли не переставала удивляться собственной простоте и доверчивости. Джеймс оказался фэбээровцем. Он ее выследил и обвел вокруг пальца.
По мере приближения к окнам библиотеки, Салли пригнулась еще ниже. Она заглянула внутрь. Мать сидела в любимом гнутом кресле мужа и читала книгу. Ноэль выглядела изысканно. Что ж, так и должно быть! Этот мерзавец мертв уже почти три недели. Больше никаких синяков. И никакой опасности заработать синяки.
Тихо стоя под окном, Салли подождала еще немного. Похоже, в доме больше никого нет...
* * *
– Ты уверен, что она направляется домой, Квинлан?
– Не домой. Только не туда, где они жили с мужем. Она едет в дом своей матери. Ты же знаешь, какая у меня интуиция! Но, если говорить честно, дело не только в интуиции: я знаю Салли. Она испытывает какие-то чувства к матери, и этот дом – первое место, куда она направится. Начать с того, что именно отец и муж упрятали ее в эту лечебницу, я почти уверен. Почему? Не имею ни малейшего представления. Однако, что я точно знаю, так это то, что отец ее был подлецом.
– Я полагаю, ты потом расскажешь, что имеешь в виду.
– Жми на газ, Диллон, давай быстрее. Нам нужен дом номер триста тридцать семь по Ларк-стрит. Да, расскажу, только не сейчас.
* * *
– Здравствуй, Ноэль.
Ноэль Сент-Джон медленно опустила книгу на колени. Так же медленно она подняла голову и посмотрела на дверь. В дверях стояла ее дочь, одетая в мужскую куртку, доходящую ей почти до колен.
Мать не шелохнулась, только пристально смотрела на Салли. Когда она была маленькой, мама всегда ее обнимала, прижимала к себе, целовала. Сейчас она не сдвинулась с места. Что ж, если Ноэль считает ее сумасшедшей, то ее поведение можно понять. Может быть, она думает, что дочь явилась сюда, чтобы ее застрелить? Тихим испуганным голосом мать проговорила:
– Салли, это действительно ты?
– Да. Я снова выбралась из лечебницы. Я сбежала от доктора Бидермейера.
– Но прочему, дорогая? Он же так хорошо о тебе заботится, разве нет? Почему ты на меня так смотришь? В чем дело, Салли?
Но через мгновение ничто уже не имело значения, потому что мать улыбнулась. Ноэль поднялась, подбежала к Салли и заключила ее в объятия. Годы мгновенно слетели с нее, как шелуха, Салли снова была маленькой девочкой. Она в безопасности, ведь ее обнимает мама, Салли почувствовала неизъяснимую безграничную привязанность. То, о чем она молилась, сбылось: мать оказалась здесь ради нее.
– Мама, ты должна мне помочь. Меня все ищут.
Ноэль немного отстранилась, поглаживая дочь но волосам, касаясь пальцами ее бледного лица. Потом снова обняла ее, прошептав:
– Все в порядке, моя дорогая, я обо всем позабочусь. Все хорошо.
Ноэль была ниже ростом, чем Салли, но она – мать, а Салли – ее ребенок, и по отношению к ней она чувствовала себя почти что богиней.
Салли позволила себе побыть в материнских объятиях, вдыхая аромат маминых духов – запах, который окружал Ноэль столько, сколько Салли себя помнила.
– Прости, Ноэль. У тебя все в порядке? Мать выпустила ее, отступая на шаг.
– Пришлось нелегко. Из-за полиции и из-за того, что я не знала, где ты, что с тобой, и постоянно волновалась. Нужно было позвонить мне, Салли, я так о тебе беспокоилась.
– Я не могла. Я боялась, что полиция прослушивает твой телефон, они могли меня выследить.
– Не думаю, что с моим телефоном что-нибудь не так. Не станет же полиция ставить подслушивающие устройства в доме твоего отца?
– Он мертв, Ноэль. Они могут сделать все что угодно. А теперь выслушай меня. Я должна сказать тебе правду. Я знаю, что в ту ночь, когда был убит отец, находилась здесь. Но я ничего об этом не помню. Только какие-то искаженные образы – и ни одного лица, только громкие голоса – и ни одного человека, с которым можно связать какой-то голос.
– Все в порядке, любовь моя. Я не убивала твоего отца. Я знаю, что ты скрылась именно для того, чтобы оградить меня от обвинения в убийстве так же, как ты пыталась заступаться за меня все эти годы. Ты мне веришь? Почему ты считала, что я могу что-нибудь знать об убийстве? Меня самой не было дома, я была со Скоттом, твоим мужем. Он так за тебя волновался! Только и говорил о тебе и о том, как молится за твое возвращение домой. Салли, прошу тебя, скажи, что ты мне веришь! Я бы не могла убить твоего отца.
– Да, Ноэль, я тебе верю, хотя, честно говоря, если бы ты пристрелила этого мерзавца, я бы первая тебе аплодировала. Однако я никогда всерьез не верила, что это сделала ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105