Он должен обнять жену и успокоить ее, сделать все, чтобы ни одна слезинка не упала из ее глаз. Пирс наступил на пышные фижмы, оттолкнул их и наклонился к Лак. Она отвела взгляд в сторону, но не оттолкнула Пирса, когда он осторожно взял ее за подбородок и погладил по щеке.
— Тебе лучше?
— Да. Ведь к вечеру похолодало.
Щека Лак была все еще влажной от слез. Неожиданно для себя, Пирс стал бережно утирать ей слезы. Все оказалось так просто. А ведь всего минуту назад он мог потерять Лак из-за глупых амбиций и раненого самолюбия.
— Воздух на болоте был такой удушливый, да еще свирепствовали москиты. — Его прикосновение совсем не обидело Лак.
Пирсу даже показалось, что она прижалась щекой к его руке, — мне сказали, — его голос перешел в хриплый шепот, — что будет по-прежнему жарко, но не так влажно, может, тебе не стоит надевать так много нижних юбок.
Лак лукаво улыбнулась, а затем ее губы вновь наполнились нежной манящей спелостью, против которой не устоял бы и святой. Они молили о поцелуе.
Пирс бережно провел пальцем по полуоткрытым губам Лак и ощутил их шелковистую нежность. Не в силах удержаться, он наклонился, чтобы испить пьянящую сладость долгожданного поцелуя.
— Кингстон?
Пирс вздрогнул и посмотрел на незванного гостя, который не мог выбрать менее подходящего момента для решения своих дел.
У лестницы, ведущей в салун, стоял один из юношей, с которым Пирс играл в покер.
— А мы вас все время ждали. Думали вы вот-вот придете.
Пирс махнул рукой.
— Может быть, позже.
Подстриженный под горшок белобрысый парень подошел ближе и положил руку на рукоятку револьвера, засунутого за пояс мятых брюк.
— Послушайте, я проиграл вам кучу денег. Вы пообещали, что дадите мне возможность отыграться.
— Ну, разумеется, мистер Кингстон. — Лак пролетела мимо Пирса, задев его пышной юбкой. — Продолжайте стричь своих овечек!
Пирс беспомощно смотрел ей вслед. Лак молнией пронеслась мимо подвернувшегося так некстати безмозглого олуха и исчезла в каюте. Даже если она сможет смириться с тем, что Пирс играл в карты, чтобы заработать на жизнь, то его происхождение всегда будет непреодолимым препятствием.
Теперь Пирс был как никогда уверен, что Лак не удастся заманить его назад в Луизиану, чтобы она не говорила и какие бы сцены не устраивала. Если у них и есть слабая надежда наладить совместную жизнь после рождения ребенка, то придется остаться на Западе.
Совместная жизнь? Наверное, он сошел с ума! Нужно отправить бессовестную лгунью к достойному папаше и навсегда положить этому конец. А сейчас ему просто осточертело мириться с тем, что Лак выставляет его каким-то злодеем перед посторонними людьми. И чем больше зрителей, тем лучше ей удается роль невинной жертвы. Хватит! Он перенес столько унижений, что хватило бы на десять жизней и больше никогда не будет с этим мириться. Тем более не станет терпеть оскорбления от нее.
— Так вы идете? — настойчиво повторил белобрысый парень.
— Я сказал позже. Мне срочно надо кое-что выяснить. Раз и навсегда.
Глава 20
Пышная юбка Джорджи застряла в узком проходе в каюту. Она со злостью протиснулась в дверь, ожидая услышать треск рвущейся ткани. Но платье осталось невредимым. Очень жаль. Хорошо бы испортить хоть одно из дорогих платьев, которые купил для нее Пирс.
Джорджи с грохотом захлопнула двери и стала расстегивать на спине свое роскошное платье с глубоким декольте. Да как он смеет обращаться с ней, как с какой-нибудь дрянью! Как будто она недостойна стать его женой, не говоря уже о том, чтобы быть матерью его ребенка. А сам-то хорош, нечего сказать! Зарабатывает деньги на слабостях ближнего.
Джорджи возилась с длинным рядом пуговиц на спине, и вдруг уловила запах пищи. У нее засосало под ложечкой. Аппетитный запах шел от стоявшего на умывальнике подноса, на котором стояла тарелка с тушеной говядиной, стакан молока и большой кусок хлеба. Только сейчас Джорджи почувствовала страшный голод.
А Пирс давно об этом догадался.
Как трудно на него разозлиться. Ведь он всегда предупреждал все ее желания. Его ни о чем не надо было просить.
Да, все желания, кроме одного, самого важного. Джорджи так хотелось, чтобы Пирс ее простил. Ей нужна любовь, а не жалость. Но он даже не хотел понять, как для нее важно найти отца.
Джорджи тяжело вздохнула, подошла к столу и взяла кусок хлеба.
В этот момент дверь широко распахнулась.
Джорджи выронила из рук хлеб и быстро оглянулась. В дверях стоял Пирс с потемневшими от гнева глазами.
— Я сыт по горло твоей ложью и дурацкими намеками. Ты постаралась на славу, — он захлопнул за собой дверь и быстро подошел к Джорджи.
Ей стало страшно. Прижавшись к стене, Джорджи с ужасом смотрела на нависшую над ней фигуру Пирса.
— Ты ни разу не видела, как я играю в карты и постоянно обвиняешь меня в мошенничестве.
Что ж, это была правда. Но Джорджи и не думала признавать правоту Пирса. Вместо этого она отважно ринулась в атаку, зная из личного опыта, что лучшая защита — нападение.
— Ну, если ты не жульничаешь, то значит тебе безумно везет. Никогда не слышала о твоих проигрышах. Ты, наверное, самый удачливый человек на свете.
— Удачливый? — смех Пирса скорее напоминал рычание раненого зверя.
— Ты видела мое везение в последние два месяца. Но это ничто по сравнению с тем, что было раньше.
— Ага! Вот ты сам и признался, — Джорджи возмущенно пожала плечами и полурасстегнутый лиф платья соскользнул с плеч. Быстрым движением она успела его удержать.
Пирс, конечно же, все заметил. Прошло несколько секунд, прежде чем он отвел взгляд от глубокого декольте и снова посмотрел ей в глаза.
— Уверен, что ты сто раз перерыла все мои вещи. Тебе хоть раз попалась крапленая колода карт? Я не приклеиваю карты к ладони и не прячу их в рукав!
— Значит, у тебя какие-то секретные приемы.
— Мне не нужно мошенничать, чтобы выиграть. Игра — это моя профессия. Я все тщательно рассчитываю и никогда не пью во время работы.
— Ну, да. Ты просто обыгрываешь тех, кто уже успел нажиться. Сначала ты выжидаешь, когда они наберутся, как следует, а потом вытягиваешь из них деньги. Но что бы там ни было, одно я знаю наверняка. Ты больше никогда не заставишь меня испытывать чувство вины перед тобой. — Джорджи гордо прошла мимо Пирса и осторожно взяла с тарелки так привлекавший ее кусок хлеба.
Пирс с изумлением наблюдал за каждым ее движением.
— Ты чувствуешь себя виноватой? Вот это новость! Дочь Луи Пэкинга терзается угрызениями совести!
— Не смей так говорить о моем отце, — прошипела Джорджи и погрозила кулаком. — Он всегда был хорошим отцом. Не то, что какой-то пароходный шулер. А что касается моего малыша, я его заберу…
— Нет, не заберешь. Ты не сбежишь на проклятый Юг вместе с моим ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76