– Лучше уж я пойду, а то еще проиграюсь в пух. В другой раз сыграем.
Тревенхем икнул и, шатаясь, потащился к выходу, а герцог прищурившись смотрел ему вслед. Черт! Такая возможность упущена! Или… Неужели Тревенхем раскусил его замысел? Тогда Маркус и полпенни от него не дождется, а уж о том, чтобы выиграть пачку хрустящих, свежеотпечатанных банкнот, и речи быть не может.
Маркус ожесточенно сгреб свой выигрыш. Боже, как же все это ему опостылело!
– Эксетер! – К его руке прикоснулась чья-то бледная, пухлая рука, и Редли, сморщив позеленевшее лицо, не мигая уставился на груду денег, выигранных Маркусом. По его верхней губе скатилась капелька пота.
– Позвольте… – Он закашлялся. – Только одну партию…
В его елейном голосе звучало неподдельное отчаяние.
– Не сегодня. – Маркус скинул с себя лапу Редли, но тот продолжал упрашивать:
– Дружище, дайте мне последний шанс, а? Еще раз попытать счастья!
Маркус презрительно на него взглянул. Если Редли так печется о своем счастье, ему тем более давно пора покинуть игорный дом.
– В другой раз, – процедил он.
Редли вскочил, и его круглая физиономия покрылась пунцовыми пятнами.
– Так дело не пойдет! – завопил он. – Я должен отыграться!
– У вас была такая возможность.
– Чертов шулер! – завопил Редли, давясь словами. – Подлец! Негодяй!
Маркус выпрямился и окинул его ледяным взглядом.
– Если я правильно понял, вы изволили назвать меня обманщиком? – зловеще спросил он.
Редли сглотнул и уставился на лежащие на столе деньги.
– Закладная, – простонал он. – Моя закладная.
Маркус взглянул на выигрыш и присвистнул: этот придурок поставил на кон закладную на дом! Боже правый! Если бы на него не смотрели, он швырнул бы эту бумагу в лицо болвану.
Увы, подобное поведение мог позволить себе кто угодно, только не герцог Эксетер. Маркус пододвинул к себе выигрыш. Он не плутовал в игре, и ему нечего стыдиться. Редли сам виноват: такие вещи на кон не ставят.
Редли выкатил глаза.
– Вот гад, – прохныкал он, и не успело эхо от его слов отзвенеть в воздухе, как несчастный униженно рухнул на колени.
Словно не замечая этого, Маркус повернулся и двинулся прочь, а Редли вслед осыпал его градом ругательств.
Вопли Редли были слышны даже на улице, когда Маркус садился в карету. Теперь он злился и на хитрющего Тревенхема, и на не в меру доверчивого Редли. Боже, какая же мерзость эти азартные игры! И что только Дэвид находит в этом грязном увеселении?
Очутившись дома, Маркус отпустил слуг и, направляясь в свои апартаменты, покосился на дверь герцогини. Оттуда не доносилось ни звука. И во всем доме царила тишина. Слава Богу. Не очень-то приятно, когда по твоим комнатам разгуливает женщина, тем паче незнакомая. Он опять помянул Дэвида недобрым словом. Мало ему беспокойства о единственном брате: волнуйся без конца, как бы того не повесили или не отправили в ссылку! А теперь даже собственный дом своим не назовешь. Маркус злобно уставился на дверь герцогини: его раздражала не столько эта женщина, сколько все усиливавшееся чувство беспомощности. Им наглым образом воспользовались, выбрав для этого людей, над которыми он не имел никакой власти.
Герцог зажег еще одну лампу и вывалил выигрыш на стол. Обычно он сверял каждую купюру с образцами фальшивых денег, предоставленных Тиммзом, потом записывал результат, клал в папку и подшивал к делу. Он кропотливо ткал петлю, которая в один прекрасный день затянется вокруг чьей-то глотки – только бы это не оказалась глотка Дэвида!
Но сегодня ему было трудно сосредоточиться, он снова покосился на смежную дверь. Ему вдруг стало безразлично, кто окажется преступником – Дэвид или кто-то еще. Пусть даже брата объявят лжецом, возмутителем спокойствия и вором, лишь бы все снова вернулось на круги своя.
Маркус поставил локти на стол и в отчаянии уронил голову на руки. Плечи ныли от напряжения, глаза щипало от затхлого, прокуренного воздуха в игорном заведении. Блуждания в потемках ему до смерти надоели. Никогда не знаешь, какую свинью тебе подкинут. Сейчас четыре утра. Маркусу отчаянно захотелось лечь в постель и забыться беспробудным сном…
Но он не мог. Если он опустит руки, ему никто уже не поможет. Брат угодит за решетку, это запятнает честь рода Эксетеров и подмочит репутацию сестры и мачехи. Герцог, прежде всего, обязан отвечать за своих родных и делать для них все, что только можно.
Устало вздохнув, Маркус отодвинул стул, достал увеличительное стекло и склонился над первой вынутой им из банкнотной кучи купюрой.
Глава 9
Последующие две недели оказались самыми долгими и утомительными в жизни Ханны: изображать герцогиню было не так-то просто.
Сначала герцог собрал всех слуг и представил им новую хозяйку; при этом на губах его играла насмешливая ухмылка, которую Ханна оставила без внимания. Она вышла вперед и попыталась запомнить всех слуг поименно, но после двадцати представлений сообразила, что запоминать нужно не как кого зовут, а кто кем служит; прежде она понятия не имела, чем горничная с верхнего этажа отличается от горничной с нижнего, а уж лестничные горничные представляли для нее полную загадку. Все слуги были одеты в опрятную форму фамильных цветов рода Эксетеров, и Ханна со стыдом отметила, что она сама одета куда беднее прислуги. Когда Ханне представили всех слуг, она встала рядом с герцогом, не зная, что делать дальше. К счастью, герцог тут же кинул взгляд на дворецкого, и вся прислуга быстро и бесшумно удалилась.
– Боже праведный, – пробормотала Ханна, глядя, как расходится толпа слуг – ни слова, ни даже перешептывания. Просто поразительно. – Вот только я в жизни не запомню, как кого зовут…
Герцог нахмурился.
– Вам и не надо запоминать: вы будете иметь дело только с дворецким, экономкой и своей горничной.
– Но вы-то хоть знаете, кто есть кто? Они как-никак с вами в одном доме живут.
– Это не значит, что я должен точить с каждым лясы. Я люблю, чтобы домашнее хозяйство шло как по маслу, но для этого не обязательно самому за всем следить. За слуг отвечает Харпер. – Герцог выразительно посмотрел на дворецкого, и тот шагнул вперед. – Кого назначили горничной ее светлости?
– Миссис Поттс рекомендовала Лили, – почтительно ответил Харпер.
Герцог кивнул, и дворецкий обернулся к стройной девушке, ожидавшей в конце зала. Девушка шагнула вперед и присела в реверансе так изящно, что Ханне захотелось самой сделать реверанс в ответ.
– Лили, будешь прислуживать ее светлости, – сказал дворецкий, и девушка послушно склонила голову.
– Спасибо, Харпер. – Ханна чуть прикрыла глаза; это молчаливое общение начинало ее нервировать. – Очень приятно познакомиться, Лили.
Девушка бросила на нее недоуменный взгляд, потом кивнула и, что-то учтиво пробормотав в ответ, отступила на шаг, снова сделала реверанс, а затем бесшумно удалилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Тревенхем икнул и, шатаясь, потащился к выходу, а герцог прищурившись смотрел ему вслед. Черт! Такая возможность упущена! Или… Неужели Тревенхем раскусил его замысел? Тогда Маркус и полпенни от него не дождется, а уж о том, чтобы выиграть пачку хрустящих, свежеотпечатанных банкнот, и речи быть не может.
Маркус ожесточенно сгреб свой выигрыш. Боже, как же все это ему опостылело!
– Эксетер! – К его руке прикоснулась чья-то бледная, пухлая рука, и Редли, сморщив позеленевшее лицо, не мигая уставился на груду денег, выигранных Маркусом. По его верхней губе скатилась капелька пота.
– Позвольте… – Он закашлялся. – Только одну партию…
В его елейном голосе звучало неподдельное отчаяние.
– Не сегодня. – Маркус скинул с себя лапу Редли, но тот продолжал упрашивать:
– Дружище, дайте мне последний шанс, а? Еще раз попытать счастья!
Маркус презрительно на него взглянул. Если Редли так печется о своем счастье, ему тем более давно пора покинуть игорный дом.
– В другой раз, – процедил он.
Редли вскочил, и его круглая физиономия покрылась пунцовыми пятнами.
– Так дело не пойдет! – завопил он. – Я должен отыграться!
– У вас была такая возможность.
– Чертов шулер! – завопил Редли, давясь словами. – Подлец! Негодяй!
Маркус выпрямился и окинул его ледяным взглядом.
– Если я правильно понял, вы изволили назвать меня обманщиком? – зловеще спросил он.
Редли сглотнул и уставился на лежащие на столе деньги.
– Закладная, – простонал он. – Моя закладная.
Маркус взглянул на выигрыш и присвистнул: этот придурок поставил на кон закладную на дом! Боже правый! Если бы на него не смотрели, он швырнул бы эту бумагу в лицо болвану.
Увы, подобное поведение мог позволить себе кто угодно, только не герцог Эксетер. Маркус пододвинул к себе выигрыш. Он не плутовал в игре, и ему нечего стыдиться. Редли сам виноват: такие вещи на кон не ставят.
Редли выкатил глаза.
– Вот гад, – прохныкал он, и не успело эхо от его слов отзвенеть в воздухе, как несчастный униженно рухнул на колени.
Словно не замечая этого, Маркус повернулся и двинулся прочь, а Редли вслед осыпал его градом ругательств.
Вопли Редли были слышны даже на улице, когда Маркус садился в карету. Теперь он злился и на хитрющего Тревенхема, и на не в меру доверчивого Редли. Боже, какая же мерзость эти азартные игры! И что только Дэвид находит в этом грязном увеселении?
Очутившись дома, Маркус отпустил слуг и, направляясь в свои апартаменты, покосился на дверь герцогини. Оттуда не доносилось ни звука. И во всем доме царила тишина. Слава Богу. Не очень-то приятно, когда по твоим комнатам разгуливает женщина, тем паче незнакомая. Он опять помянул Дэвида недобрым словом. Мало ему беспокойства о единственном брате: волнуйся без конца, как бы того не повесили или не отправили в ссылку! А теперь даже собственный дом своим не назовешь. Маркус злобно уставился на дверь герцогини: его раздражала не столько эта женщина, сколько все усиливавшееся чувство беспомощности. Им наглым образом воспользовались, выбрав для этого людей, над которыми он не имел никакой власти.
Герцог зажег еще одну лампу и вывалил выигрыш на стол. Обычно он сверял каждую купюру с образцами фальшивых денег, предоставленных Тиммзом, потом записывал результат, клал в папку и подшивал к делу. Он кропотливо ткал петлю, которая в один прекрасный день затянется вокруг чьей-то глотки – только бы это не оказалась глотка Дэвида!
Но сегодня ему было трудно сосредоточиться, он снова покосился на смежную дверь. Ему вдруг стало безразлично, кто окажется преступником – Дэвид или кто-то еще. Пусть даже брата объявят лжецом, возмутителем спокойствия и вором, лишь бы все снова вернулось на круги своя.
Маркус поставил локти на стол и в отчаянии уронил голову на руки. Плечи ныли от напряжения, глаза щипало от затхлого, прокуренного воздуха в игорном заведении. Блуждания в потемках ему до смерти надоели. Никогда не знаешь, какую свинью тебе подкинут. Сейчас четыре утра. Маркусу отчаянно захотелось лечь в постель и забыться беспробудным сном…
Но он не мог. Если он опустит руки, ему никто уже не поможет. Брат угодит за решетку, это запятнает честь рода Эксетеров и подмочит репутацию сестры и мачехи. Герцог, прежде всего, обязан отвечать за своих родных и делать для них все, что только можно.
Устало вздохнув, Маркус отодвинул стул, достал увеличительное стекло и склонился над первой вынутой им из банкнотной кучи купюрой.
Глава 9
Последующие две недели оказались самыми долгими и утомительными в жизни Ханны: изображать герцогиню было не так-то просто.
Сначала герцог собрал всех слуг и представил им новую хозяйку; при этом на губах его играла насмешливая ухмылка, которую Ханна оставила без внимания. Она вышла вперед и попыталась запомнить всех слуг поименно, но после двадцати представлений сообразила, что запоминать нужно не как кого зовут, а кто кем служит; прежде она понятия не имела, чем горничная с верхнего этажа отличается от горничной с нижнего, а уж лестничные горничные представляли для нее полную загадку. Все слуги были одеты в опрятную форму фамильных цветов рода Эксетеров, и Ханна со стыдом отметила, что она сама одета куда беднее прислуги. Когда Ханне представили всех слуг, она встала рядом с герцогом, не зная, что делать дальше. К счастью, герцог тут же кинул взгляд на дворецкого, и вся прислуга быстро и бесшумно удалилась.
– Боже праведный, – пробормотала Ханна, глядя, как расходится толпа слуг – ни слова, ни даже перешептывания. Просто поразительно. – Вот только я в жизни не запомню, как кого зовут…
Герцог нахмурился.
– Вам и не надо запоминать: вы будете иметь дело только с дворецким, экономкой и своей горничной.
– Но вы-то хоть знаете, кто есть кто? Они как-никак с вами в одном доме живут.
– Это не значит, что я должен точить с каждым лясы. Я люблю, чтобы домашнее хозяйство шло как по маслу, но для этого не обязательно самому за всем следить. За слуг отвечает Харпер. – Герцог выразительно посмотрел на дворецкого, и тот шагнул вперед. – Кого назначили горничной ее светлости?
– Миссис Поттс рекомендовала Лили, – почтительно ответил Харпер.
Герцог кивнул, и дворецкий обернулся к стройной девушке, ожидавшей в конце зала. Девушка шагнула вперед и присела в реверансе так изящно, что Ханне захотелось самой сделать реверанс в ответ.
– Лили, будешь прислуживать ее светлости, – сказал дворецкий, и девушка послушно склонила голову.
– Спасибо, Харпер. – Ханна чуть прикрыла глаза; это молчаливое общение начинало ее нервировать. – Очень приятно познакомиться, Лили.
Девушка бросила на нее недоуменный взгляд, потом кивнула и, что-то учтиво пробормотав в ответ, отступила на шаг, снова сделала реверанс, а затем бесшумно удалилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74