Когда солдаты подкрепились, снова убрав кружки и бочонки с вином на повозки, они уселись на землю, взяв наперевес оружие, и стали ждать.
Филипп VI ранним утром тоже отслужил мессу в аббатстве святого Петра в Абвиле вместе с королем Богемии, графом Алонсонским, графом Блуаским, графом Фландрским и главными из вельмож, находившимися в городе.
На восходе солнца Филипп выступил из Абвиля, ведя за собой такое огромное количество солдат, что никто не мог поверить в подобное.
Когда король отъехал от города на два льё, к нему приблизился Иоанн Геннегауский и сказал:
— Сир, было бы хорошо, если бы вы сами командовали полками и приказали всей пехоте выдвинуться вперед, чтобы ее не затоптала кавалерия. Потом следовало бы послать трех-четырех ваших рыцарей, чтобы они известили врагов и выяснили, какую позицию те занимают.
— Вы правы, мессир, — согласился король, — я последую вашему совету. Он послал в разведку четырех отважных рыцарей, коими были: Муань де Бакль, сеньор де Нуайе, сеньор де Боже и сеньор д'Обиньи.
Эти рыцари придвинулись к противнику совсем близко, так что англичане хорошо поняли, зачем они сюда пришли, но прикинулись, будто не замечают их и дали им спокойно вернуться в свою армию (она остановилась, увидев разведчиков).
Они прошли сквозь толпу, по-прежнему окружавшую короля, и тот, обращаясь к Муаню де Баклю, спросил:
— Ну что, мессир, какие новости?
— Сир, мы видели англичан, — ответил тот. — Они разбились на три полка и, похоже, не намерены отступать, ибо невозмутимо сидят на земле. Если вы мне позволите, сир, я дам вам один совет.
— Слушаю вас.
— Если никто не предложит ничего лучшего, я советую остановить здесь всех воинов и заставить их провести на этом месте весь день, ибо, когда идущие позади присоединятся к тем, кто находится впереди, и вы построите их в боевые порядки, будет уже поздно. Ваши люди будут усталыми и сбитыми с толку, тогда как враги — свежими и подготовленными ко всему. Завтра утром вы сможете гораздо лучше расположить ваши полки и посмотреть, с какой стороны следует атаковать.
Совет понравился королю; он приказал осуществить все, что предложил Муань де Бакль.
Поэтому два маршала поскакали — один вперед, другой назад, — крича знаменным рыцарям:
— Именем короля и покровителя нашего святого Дени, знаменосцы, стойте! Те, кто шел в авангарде, встали, но те, кто двигался сзади, продолжали идти вперед, отвечая, что они остановятся лишь тогда, когда нагонят авангард.
Идущие впереди заметили это; они возобновили движение, ибо гордыня каждого воина заключалась в том, чтобы быть в первом ряду, почему они и не вняли словам отважного рыцаря.
Ни король, ни другие командиры уже не могли справиться с солдатами, и вся эта людская масса пришла в беспорядочное и бесконтрольное движение.
Тогда произошло то, что и должно было случиться.
Поскольку французы какое-то время еще продвигались вперед, то оказались лицом к лицу с врагами, и все воины, желавшие быть в первых рядах, отпрянули назад, поняв, что им лучше было бы послушаться совета Муаня де Бакля, а не делать все по-своему.
Но было уже поздно.
Они отступали в таком беспорядке, что шедшие позади сочли, будто в авангарде армии идет бой и часть их войска уже разбита, а посему, растерявшись, одни поспешили на помощь первым, другие же стояли на месте.
Дороги, ведущие из Абвиля в Креси, были забиты людьми; солдат, в самом деле, было так много, что за три льё до лагеря англичан французы уже обнажили мечи с криками:
— Смерть врагам! Смерть!
Но кричали они напрасно, ибо пока перед ними никого не было.
V
Никто не смог бы точно описать, что происходило тогда среди французов, столь велики были хаос и смятение в армии короля Франции.
Англичане, увидев, что на них надвигаются французы, без всякого усилия встали и построились в боевые порядки; полк принца Уэльского занял позицию впереди лучников, выстроившихся в форме бороны, а пехота укрылась за ним.
Граф Норхэнтон и граф Арондейл со своим корпусом были готовы поддержать полк принца Уэльского, если возникнет необходимость.
«Вам надлежит знать, что французские сеньоры, короли, герцоги, графы, бароны подошли к полю битвы не все вместе, а одни впереди, а другие сзади, без лада и порядка», — пишет Фруассар.
Когда король Филипп прибыл к месту расположения англичан и увидел врагов, кровь прилила к его лицу: он смертельно их ненавидел. Посему он не смог удержаться от сражения и приказал своим маршалам:
— Пропустите вперед генуэзцев и начинайте битву во имя Бога и благодетеля нашего святого Дени.
Филипп располагал при Креси примерно пятнадцатью тысячами генуэзских арбалетчиков, которым вовсе не хотелось вступать в бой, поскольку они, прошагав шесть льё в тяжелых доспехах и с арбалетами, так устали, что валились с ног.
Поэтому они сказали, что не могут быть большой подмогой в битве.
Эти слова дошли до графа Алансонского; он пришел в такую ярость, что вскричал:
— Зачем взваливать себе на шею этих продажных мерзавцев, что всегда трусят, когда в них возникает нужда?
Едва граф Алансонский успел произнести сии слова, как произошло странное явление.
Солнце скрылось как при затмении, и полил дождь, больше похожий на водопад.
Каждое мгновение небо пронзали молнии, озаряя небесный свод от края до края, и грохотал гром.
Потом, как будто Богу не было угодно избавить прекрасную землю Франции, подвергавшуюся столь великой опасности, от мрачного предзнаменования, туча воронов, подобная огромной траурной вуали, пронеслась над обеими армиями со зловещим и мрачным карканьем.
Самые наблюдательные из рыцарей сразу же объявили, что это знамение большой битвы и великого кровопролития.
Однако погода начала проясняться, и снова выглянуло солнце. Англичанам оно светило в спину, французам било прямо в глаза.
Когда генуэзцы поняли, что придется идти на англичан, они принялись громко кричать, чтобы напугать противника; но англичане не дрогнули и, казалось, вообще их не слышали.
Генуэзцы снова возобновили свои крики и немного продвинулись вперед.
Англичане не сдвинулись ни на дюйм.
Наконец генуэзцы, прокричав в последний раз, открыли стрельбу.
Тогда английские лучники выступили вперед, натянули арбалеты и обрушили на генуэзцев град стрел.
Те из них, кто не знал, как метко стреляют противники, увидев, что их осыпают стрелами, пришли в ужас; среди них нашлись и такие, кто перерезал тетиву своего лука и бросал оружие.
Большинство генуэзцев бросились бежать.
И тут разыгралась невероятная сцена.
Генуэзцев и французов разделял большой ряд вооруженных людей, пышно разодетых и сидящих на богато убранных конях; они наблюдали вступление генуэзцев в бой, так что, когда последние побежали, путь назад им был отрезан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75