Сначала она решила, что это хризолит, но, взяв ожерелье в руки и пропустив его сквозь пальцы, она увидела, как камни поймали свет, выявив всю глубину их цвета. Изумруды. Три больших чистых изумруда, ярче ее зеленых глаз.
Серьги с изумрудами поменьше, обрамленные жемчужинами, и два таких же браслета составляли гарнитур.
Все это было гораздо ценнее тех драгоценностей, которыми она владела.
Хелена уронила ожерелье, словно оно обожгло ей руки.
— Надо отослать это обратно. — Она оттолкнула от себя коробочку.
Луи, исследовавший обертку, заглянул в коробку.
— Никакой визитки. Ты знаешь, кто это прислал?
— Сент-Ивз! Это наверняка от него.
Хелена оттолкнула стул. Ее первым желанием было убежать — убежать от этого ожерелья, от желания трогать его, пропускать нити сквозь пальцы. Трудно даже вообразить, что она почувствует, надев его на шею, как оно будет смотреться на ней.
Проклятый Себастьян!
Она встала.
— Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы его вернули его светлости.
— Но, моя дорогая… — Марджори внимательно исследовала бумагу. — Поскольку здесь нет визитки, мы не можем точно знать, кто его прислал. А что, если это не герцог?
Хелена покосилась на Марджори; она прямо-таки видела самодовольную улыбку Себастьяна.
— Ты права, — произнесла наконец Хелена и села на свое место. Взглянув на драгоценности, лежавшие перед ней как искушение, она придвинула к себе коробочку.
— Я подумаю, как мне стоит поступить.
— Это вы мне их прислали, не так ли, милорд?
Она смотрела на Себастьяна, нежно лаская ожерелье, висевшее у нее на шее. Шелк ее бледно-зеленых юбок чувственно шуршал, а пальцы любовно скользили по жемчугу, двумя нитями свисавшему ей на грудь.
Слегка изогнув губы в улыбке, Себастьян жадно следил за каждым ее движением. Выражение его лица и глаз ей ни о чем не говорило.
— Они очень хорошо смотрятся на вас, малышка.
Она заставила себя не думать, насколько хорошо и как она себя теперь чувствует.
Словно она стала опасной тоже.
Только Себастьян мог подвергнуть ее соблазну играть в подобные игры. Никогда прежде она не чувствовала себя такой могущественной — достаточно могущественной, чтобы иметь дело с таким мужчиной, как он.
Дрожь возбуждения и коварства воспламеняла кровь, и Хелена вертелась, приплясывала на месте, не в силах стоять спокойно.
Когда Сент-Ивз оказался рядом с ней на балу у леди Карли, его взгляд сразу упал на ожерелье, затем он быстро оглядел серьги и браслет, Хелена с готовностью приняла это предложение покинуть зал. Они нашли пустую гостиную, скудно освещенную настенными лампами, с изразцовыми полами и крошечным фонтанчиком, струившимся в центре комнаты.
Ее каблучки цокали по изразцам, когда она шла к фонтану. Обернувшись, она бросила на Себастьяна оценивающий взгляд.
— Если это не вы, то, возможно, Уэр? Возможно, он скучает по мне…
Себастьян ничего не ответил, но даже в тусклом свете Хелена увидела, как напряглось его лицо.
— Нет, — подумала она вслух. — Это не Уэр, это вы. Что вы ожидаете получить взамен?
Он помолчал немного и наконец заговорил:
— Если бы это я послал такой подарок, я бы ожидал получить… Как бы вы решили отблагодарить того, кто доставил вам подобное удовольствие?
Ее глаза вспыхнули, щеки запылали. За несколько недель она уже привыкла демонстрировать ему свой нрав и сейчас не видела причин прятать от него свои чувства. Шурша юбками, она подошла к нему и надменно проговорила:
— Я сказала бы спасибо тому, кто сделал мне такой подарок, если бы я знала этого джентльмена.
Он улыбнулся своей плавной походкой хищника и сократил расстояние между ними.
— Малышка, сказать по правде, меня не беспокоит, судите ли вы обо мне как о человеке, достойном вашей благодарности.
Остановившись перед ней, он поднял руку и запустил длинные пальцы в нити, свисавшие с ее шеи. Приподняв жемчуг, он зажал его в кулаке и сжимал до тех пор, пока она чуть не задохнулась.
— Так у меня будет больше уверенности, — сказал он, понижая голос до опасной черты, — что каждый раз, когда вы наденете его, обязательно вспомните обо мне.
Он разжал кулак, и жемчуг упал ей на грудь.
Под тяжестью самого большого изумруда нити скользнули в ложбинку между грудями.
Ее бросило в жар — это был жар его руки, который втянул в себя жемчуг и теперь щедро возвращал ей этот дар.
Он снова подхватил ожерелье: его длинный палец держал его на весу. Наблюдая за игрой света в камнях, он поднимал их, затем опускал, крутил, дотрагиваясь до ее груди. Нарочито медленно играл с ожерельем, давая ей возможность представить, будто между ее грудями скользят его пальцы.
Она задыхалась, тело ее содрогалось, глаза закрывались, груди вздымались, набухали, горели.
Он придвинулся ближе, и его близость огнем обожгла кожу. Она открыла глаза, и ее взгляд утонул в голубизне его глаз.
— Каждый раз, надевая его, вспоминай обо мне.
Хелена не хотела подпускать его так близко. Не хотела поднимать к нему лицо и позволять себя целовать. Но из-за опьяняющего тепла, исходящею от него, мурлыкающих звуков его глубокого голоса над ее ухом, почти теряя сознание от его игр с ожерельем, все еще теплым, все еще лежавшим между ее грудей, она потеряла рассудок.
Его губы на ее губах… При первом легком прикосновении она пустила его в теплую глубину своего рта, и не смиренно, а вызывающе, но даже теперь отказываясь признать себя побежденной.
Она может поцеловать его — и продолжать существовать, может позволить ему целовать себя — и не принадлежать ему. Встав на цыпочки, она запустила руки ему в волосы и смело поцеловала. Это его немного удивило.
Его реакция была неожиданной: ни удушающего прилива страсти, ни непреодолимого желания. Вместо этого он ответил на ее поцелуй, но не более страстно, чем целовала его она.
Она поняла это, но не смогла устоять, не смогла уйти. Единственный способ, каким можно было сохранить себя, сохранить сознание и самообладание, — погрузиться в его поцелуи, полностью отдаться им, следовать за ним, запоминая каждое его действие.
За несколько секунд он увел ее из этого мира. И только он мог вернуть ее обратно.
Себастьян выпустил жемчуг, оставил его лежать между ее грудей как память о нем. Сомкнув вокруг ее талии руки, он прижал Хелену к себе, пока ее мягкое тело не вдавилось в его твердую плоть. От бешеного желания он заскрежетал зубами, как хищный зверь. Он желал большего — гораздо большего.
Желал почувствовать себя внутри и ощутить ее влажную горячую плоть.
Он знал, что это произойдет, но не сейчас. Не сегодня. Не завтра. Он даже не осмеливался ласкать ее более откровенно, инстинкт распутника предупреждал его — еще рано, пока рано!
Она сводила его с ума. Если он не будет обладать ею…
Никогда прежде он не ждал так долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Серьги с изумрудами поменьше, обрамленные жемчужинами, и два таких же браслета составляли гарнитур.
Все это было гораздо ценнее тех драгоценностей, которыми она владела.
Хелена уронила ожерелье, словно оно обожгло ей руки.
— Надо отослать это обратно. — Она оттолкнула от себя коробочку.
Луи, исследовавший обертку, заглянул в коробку.
— Никакой визитки. Ты знаешь, кто это прислал?
— Сент-Ивз! Это наверняка от него.
Хелена оттолкнула стул. Ее первым желанием было убежать — убежать от этого ожерелья, от желания трогать его, пропускать нити сквозь пальцы. Трудно даже вообразить, что она почувствует, надев его на шею, как оно будет смотреться на ней.
Проклятый Себастьян!
Она встала.
— Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы его вернули его светлости.
— Но, моя дорогая… — Марджори внимательно исследовала бумагу. — Поскольку здесь нет визитки, мы не можем точно знать, кто его прислал. А что, если это не герцог?
Хелена покосилась на Марджори; она прямо-таки видела самодовольную улыбку Себастьяна.
— Ты права, — произнесла наконец Хелена и села на свое место. Взглянув на драгоценности, лежавшие перед ней как искушение, она придвинула к себе коробочку.
— Я подумаю, как мне стоит поступить.
— Это вы мне их прислали, не так ли, милорд?
Она смотрела на Себастьяна, нежно лаская ожерелье, висевшее у нее на шее. Шелк ее бледно-зеленых юбок чувственно шуршал, а пальцы любовно скользили по жемчугу, двумя нитями свисавшему ей на грудь.
Слегка изогнув губы в улыбке, Себастьян жадно следил за каждым ее движением. Выражение его лица и глаз ей ни о чем не говорило.
— Они очень хорошо смотрятся на вас, малышка.
Она заставила себя не думать, насколько хорошо и как она себя теперь чувствует.
Словно она стала опасной тоже.
Только Себастьян мог подвергнуть ее соблазну играть в подобные игры. Никогда прежде она не чувствовала себя такой могущественной — достаточно могущественной, чтобы иметь дело с таким мужчиной, как он.
Дрожь возбуждения и коварства воспламеняла кровь, и Хелена вертелась, приплясывала на месте, не в силах стоять спокойно.
Когда Сент-Ивз оказался рядом с ней на балу у леди Карли, его взгляд сразу упал на ожерелье, затем он быстро оглядел серьги и браслет, Хелена с готовностью приняла это предложение покинуть зал. Они нашли пустую гостиную, скудно освещенную настенными лампами, с изразцовыми полами и крошечным фонтанчиком, струившимся в центре комнаты.
Ее каблучки цокали по изразцам, когда она шла к фонтану. Обернувшись, она бросила на Себастьяна оценивающий взгляд.
— Если это не вы, то, возможно, Уэр? Возможно, он скучает по мне…
Себастьян ничего не ответил, но даже в тусклом свете Хелена увидела, как напряглось его лицо.
— Нет, — подумала она вслух. — Это не Уэр, это вы. Что вы ожидаете получить взамен?
Он помолчал немного и наконец заговорил:
— Если бы это я послал такой подарок, я бы ожидал получить… Как бы вы решили отблагодарить того, кто доставил вам подобное удовольствие?
Ее глаза вспыхнули, щеки запылали. За несколько недель она уже привыкла демонстрировать ему свой нрав и сейчас не видела причин прятать от него свои чувства. Шурша юбками, она подошла к нему и надменно проговорила:
— Я сказала бы спасибо тому, кто сделал мне такой подарок, если бы я знала этого джентльмена.
Он улыбнулся своей плавной походкой хищника и сократил расстояние между ними.
— Малышка, сказать по правде, меня не беспокоит, судите ли вы обо мне как о человеке, достойном вашей благодарности.
Остановившись перед ней, он поднял руку и запустил длинные пальцы в нити, свисавшие с ее шеи. Приподняв жемчуг, он зажал его в кулаке и сжимал до тех пор, пока она чуть не задохнулась.
— Так у меня будет больше уверенности, — сказал он, понижая голос до опасной черты, — что каждый раз, когда вы наденете его, обязательно вспомните обо мне.
Он разжал кулак, и жемчуг упал ей на грудь.
Под тяжестью самого большого изумруда нити скользнули в ложбинку между грудями.
Ее бросило в жар — это был жар его руки, который втянул в себя жемчуг и теперь щедро возвращал ей этот дар.
Он снова подхватил ожерелье: его длинный палец держал его на весу. Наблюдая за игрой света в камнях, он поднимал их, затем опускал, крутил, дотрагиваясь до ее груди. Нарочито медленно играл с ожерельем, давая ей возможность представить, будто между ее грудями скользят его пальцы.
Она задыхалась, тело ее содрогалось, глаза закрывались, груди вздымались, набухали, горели.
Он придвинулся ближе, и его близость огнем обожгла кожу. Она открыла глаза, и ее взгляд утонул в голубизне его глаз.
— Каждый раз, надевая его, вспоминай обо мне.
Хелена не хотела подпускать его так близко. Не хотела поднимать к нему лицо и позволять себя целовать. Но из-за опьяняющего тепла, исходящею от него, мурлыкающих звуков его глубокого голоса над ее ухом, почти теряя сознание от его игр с ожерельем, все еще теплым, все еще лежавшим между ее грудей, она потеряла рассудок.
Его губы на ее губах… При первом легком прикосновении она пустила его в теплую глубину своего рта, и не смиренно, а вызывающе, но даже теперь отказываясь признать себя побежденной.
Она может поцеловать его — и продолжать существовать, может позволить ему целовать себя — и не принадлежать ему. Встав на цыпочки, она запустила руки ему в волосы и смело поцеловала. Это его немного удивило.
Его реакция была неожиданной: ни удушающего прилива страсти, ни непреодолимого желания. Вместо этого он ответил на ее поцелуй, но не более страстно, чем целовала его она.
Она поняла это, но не смогла устоять, не смогла уйти. Единственный способ, каким можно было сохранить себя, сохранить сознание и самообладание, — погрузиться в его поцелуи, полностью отдаться им, следовать за ним, запоминая каждое его действие.
За несколько секунд он увел ее из этого мира. И только он мог вернуть ее обратно.
Себастьян выпустил жемчуг, оставил его лежать между ее грудей как память о нем. Сомкнув вокруг ее талии руки, он прижал Хелену к себе, пока ее мягкое тело не вдавилось в его твердую плоть. От бешеного желания он заскрежетал зубами, как хищный зверь. Он желал большего — гораздо большего.
Желал почувствовать себя внутри и ощутить ее влажную горячую плоть.
Он знал, что это произойдет, но не сейчас. Не сегодня. Не завтра. Он даже не осмеливался ласкать ее более откровенно, инстинкт распутника предупреждал его — еще рано, пока рано!
Она сводила его с ума. Если он не будет обладать ею…
Никогда прежде он не ждал так долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66