— Предоставь это дело мне. Удачи тебе, моя милая, и всего самого лучшего. — Он выпрямился и огляделся вокруг. По ту сторону вылизанного холла он увидел столовую, где накрытые белыми скатертями столы ломились от еды и выпивки в ожидании банкета, который должен был начаться сразу после брачной церемонии. Сам же холл был завален большими и маленькими подарками в праздничной обертке. С другой стороны, за гостиной, располагался красивый сад, где жених и гости ожидали появления невесты. К Биллу и Стефани подошла Джилли с двумя букетами: одним — очень большим, для невесты и другим, поменьше, для себя. Воздух наполнился пьянящим ароматом цветов.
Сцена была полностью готова к началу представления. У Билла появилось беспомощное ощущение того, что события вышли из-под власти простых смертных и развивались теперь своим неизбежным, предопределенным самой судьбой ходом. Он покорился воле обстоятельств.
— А теперь, моя милая, — сказал он, взяв Стефани под руку, — пойдем отдавать тебя замуж!
В саду неподвижно стоял теплый летний воздух. Незадолго до этого прошел дождь, самый настоящий тропический ливень, когда казалось, что брачную церемонию, возможно, придется перенести из сада в дом, где все будут вынуждены тесниться. Однако дождь кончился так же быстро, как и начался, умыв и освежив газоны и яркие цветущие деревья. Полдень — время, назначенное для церемонии, — прошел, но солнце все еще было высоко в небе. Оттуда, из зенита, оно посылало вниз на гостей беспощадный зной, но те, укрытые в тени деревьев, наслаждались теплом.
В центре этого зеленого храма перед простым импровизированным алтарем стоял Грег со своим шафером. Справа от него вдали виднелась гавань, к которой от сада спускались газоны, тянувшиеся до самой кромки воды. По гавани там и сям весело бегали яхты, и еще множество яхт стояло на якоре у берега. Еще дальше была видна огромная сверкающая арка Харбор-бриджа и город, который расстилался по обе стороны моста. «Какой роскошный вид!» — довольно подумал Грег. Он любил Сидней, и, хотя он объездил весь мир, играя в теннисных турнирах, он нигде не встречал города, который понравился бы ему больше. Он посмотрел вдаль на сверкающие воды гавани, и холодная ярость, постоянно сопровождающая его с самого детства, стихла. В этот момент душа Грега Марсдена была как никогда близка к состоянию умиротворения.
Маленький священник, стоявший рядом с шафером, с любопытством посмотрел на Грега. В его многолетней практике заключения брачных союзов было немало случаев, когда опаздывала невеста, но женихи не опаздывали никогда. Он с христианским смирением перенес задержку, будучи уверен, что все образуется, и так оно и вышло. Жених уже был здесь, а невеста и сопровождающие ее лица с минуты на минуту должны были появиться из дома и прошествовать по бархатно-гладким газонам к тому месту, где их под деревьями ждали жених и гости. Хотел бы он точно так же быть уверен и в том, что этот надменный красавец, с непринужденной грацией прогуливающийся перед ним, душой и сердцем готов к браку. «Боже милостивый, — молча молил он Господа, — помоги ему, будь с ним сегодня, наставь его на путь истинный». Снова открыв глаза, священник внимательно всмотрелся в лицо Грега. Тот явно ушел в свои мысли. Священник воспрянул духом. Никогда не знаешь, когда на тебя может снизойти благодать Божия. Ему был известен не один случай, когда мужчины приходили к пониманию своего морального долга и ответственности, налагаемой на них супружеством, уже стоя перед алтарем. Может быть, как раз сейчас Господь возвращал одну из заблудших овец в свою овчарню?
Грег в это время думал о Венеции. «Венеция — единственное место, которое может сравниться с Сиднеем в том смысле, что и там, и тут неотъемлемой частью города, доступной для всех горожан, является вода. Но в Венеции каналы воняют и забиты всякой дрянью. И все же, — думал он, — это самое подходящее место для медового месяца. Вот туда нам и нужно отправиться. А еще в Париж, а оттуда, может быть, в Прованс или на реку Дордонь…» По правильным чертам его лица пробежала хмурая тень. Он предполагал, что они со Стефани проведут медовый месяц в Европе, но Стефани непроизвольно разрушила эти планы во время одного из их первых разговоров о том, как они организуют свою свадьбу.
— У меня есть для тебя одна замечательная вещь — Эдем, — радостно сказала она ему. — Как только у нас будет возможность уехать после свадьбы, мы можем отправиться туда и пробыть там вдвоем столько времени, сколько пожелаем. О, Грег, это будет истинное блаженство!
Эдем? Грег на мгновение ощутил настоящую панику. Эта дыра на краю земли, отрезанная oт всего, что составляет жизнь городского человека: от развлечений, шумных улиц, ярких огней и приятной музыки? Он, однако, переборол это ощущение. «Ничего, — сказал он сам себе, — времени хватит на все. Я уже бывал в Европе и еще побываю». Он умел ездить верхом, причем чем лошадь сноровистее, тем лучше, и неплохо владел ружьем: эти навыки остались у него с тех времен, которые он вычеркнул из жизни в тот момент, когда взял в руки теннисную ракетку и отправился в Сидней. Формально он был сейчас сиротой: «В Австралии легко стать сиротой», — подумал он с усмешкой. На свадьбе с его стороны не будет никого: уж об этом-то он позаботился. Он был человеком из ниоткуда. Таков был его тщательно созданный имидж, который его вполне устраивал. Отступать от него он не станет. Но он решил, что ничего страшного не произойдет, если он проведет месяц в Эдеме и таким образом на время вернется к той, прежней жизни. А Стефани будет счастлива.
Стефани. Грег снова нахмурился. Он не просто собирался ублажать ее. Он действительно хотел сделать ее счастливой и намеревался заняться этим с самого начала. Грег был в достаточной степени мужчиной, чтобы считать само собой разумеющимся тот факт, что ее счастье возможно лишь в том случае, если будет счастлив он сам. Поскольку же они оба посвятят все свои усилия единственному человеку — ему самому, он не видел для себя никаких проблем в ближайшем будущем. Стефани уже тысячу раз недвусмысленно дала ему понять, что, беря ее в жены, он делает ей одолжение. И несмотря на все ее деньги, в душе он был уверен, что так оно и есть. Она была не из тех, победой над кем можно хвалиться. Она была неловкой, простодушной и так отчаянно неуверенной в себе, что временами действовала ему на нервы тем, что как бы извинялась за само свое существование. Грега, которому нравились женщины по-кошачьи независимые, решительные и дерзкие, это угнетало.
Мысли его перескочили к той француженке, свидание с которой он устроил для себя втайне от всех своих приятелей, чтобы таким образом отметить расставание с холостяцкой жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115