Джейсону не нравилось, как идет снег. Но еще больше ему не нравился главный объект его съемки.
Немало времени прошло, как Тара в последний раз виделась с Дэном, но время не излечило боли утраты. Тара чувствовала себя обездоленной. Она потеряла всю свою живость, и, хотя еще больше, чем прежде, отдавалась достижению своей цели, это было слабой компенсацией за то, что она порушила нежную любовь Дэна, своими руками растерзала таинство нового рождения. Но она не могла позволить себе отвлечься, отклониться от избранного пути, пока Грег оставался на свободе, как лютый тигр, готовый поразить новую жертву. И еще, она поняла в номере Дэна, что не может быть свободной, пока не освободится от Грега, — не может принадлежать другому человеку, пока и в часы бодрствования, и во сне ее преследует мрачная тень человека, который все еще был ее мужем. Она целиком должна отдаться мщению. Она должна отплатить. Но это было тяжело и очень болезненно, вся душа ее покрылась шрамами и кровоточила. А тут еще Джейсон преследовал ее, как воришка-карманник.
— Эй, вы, дама в мехах. Как вас там, Тара Уэллс, так что ли? — Джейсонов сарказм был, конечно, неприятен, но в сравнении со всем остальным казался не больнее булавочного укола. — Вы слишком неповоротливы. Мне надо, чтобы вы кружились, танцевали как Снежная Королева зимой. Ясно? Ну, так действуй!
— Виновата, Джейсон, — автоматически пробормотала она, извлекая изо рта пригоршню снега.
— Ах, виновата. Она виновата, — сказал он, обращаясь к публике. — Ладно, давай по новой.
Тара прилежно кружилась и танцевала в хлопьях снега, и поток ругательств иссяк. Джейсон лишь неистово кудахтал. Но вскоре ему что-то снова не понравилось, и Тара почувствовала, что все — она выдохлась.
— Выше подбородок! Выше! Подними глаза, черт бы тебя побрал, да есть ли они вообще у тебя? Ладно, стоп, кончили, финиш, уберите этот так называемый снег.
Тара остановилась. Джейсон заговорил очень холодно и размеренно.
— Неужели нельзя было немного поднапрячься? Я хочу сказать, это все, на что ты способна? Слушай, не знаю, что происходит с тобой сегодня, где гуляют твои мысли. Знаю только, что не здесь и что о работе ты и думать не думаешь. Живости в тебе сегодня, как в трупе двухлетней давности. — Он постепенно доводил себя до точки кипения, и Тара оказалась не единственной его несчастной жертвой.
— Я же сказал, — заорал Джейсон на помощника, — убрать снег, убрать этот проклятый снег, иначе я уберу тебя. Кретин, ты почему не выключил машину? О Господи, да кто же послал мне таких оболтусов. — Он повернулся к Таре. Видно было, что он кипит от гнева. — А тебе скажу одно, и постарайся понять: это моя работа, я профессионал, и у меня просто нет времени на любителей…
Махнув рукой, он обратился ко всем в мастерской:
— Ну что вы тут стоите, как засватанные. Идите домой. На сегодня все. Домой!
Ослепленный гневом, он повернулся и ринулся в комнатку, примыкавшую к мастерской и служившую ему личными апартаментами. Дверью он хлопнул так, что все вздрогнули.
Шло время. Все оставалось на своих местах. Тара чувствовала себя слишком изможденной, чтобы пошевелиться. «Все, я выдохлась, у меня ничего не осталось». Тут дверь в комнатку Джейсона неслышно отворилась, и он вернулся в мастерскую. Гнев прошел, и он выглядел, как примерный ребенок. Он подошел к Таре и взял ее за руку.
— Давай устроим себе длинный уикэнд, а? Отдохни еще и понедельник, и будь в форме ко вторнику. Начнем с самого утра, пораньше. Все будет в порядке, малышка. Не забывай — я люблю тебя. Останемся друзьями, идет?
Невольно испытываешь сочувствие к людям, которые оказались в полицейском участке. Даже в центре города слабых больше, чем злоумышленников, неудачников — чем испорченных, а в целом, то, что люди называют преступлением, это просто то, с чем мы, как правило, вынуждены мириться. Так размышлял сержант полицейского участка Тед Друитт. Именно эта философия помогала ему справляться с нелегкой работой, и в то же время оставаться достаточно человеком, чтобы предложить сигарету заблудшей в ночи душе или помочь связаться с домашними, которые волнуются, куда пропали близкие.
Но иным просто не поможешь, да и желания не возникает. Одной из таких была хорошо одетая женщина, вдребезги пьяная и прямо-таки завизжавшая, когда ее повели в участок. От одного только слова: «Пройдемте» она пришла в ярость. Обычно, оказавшись в полиции, люди трезвеют. Но в данном случае — ничего подобного. Потребовались два здоровых парня, чтобы доставить ее в участок, да и здесь требовался присмотр, потому что, не удержи ее, она сломала бы челюсть надзирательнице. В конце концов ее заперли и оставили одну приходить в себя.
— Похоже, тебе повезло, что выбрался оттуда цел и невредим, — заметил Тед, обращаясь к одному из своих подчиненных, когда тот вернулся из камеры.
— Кому, мне? — Барри, старший из двух полицейских, презрительно оглянулся. — Наоборот, это она перепугалась до смерти. Слышал бы ты, что она орала: «Меня нельзя арестовывать, у меня муж адвокат». Он передразнил ее, заговорив визгливым женским голосом.
— Где ты подобрал ее?
— Она задирала другую женщину, которая якобы хотела увести у нее из-под носа такси. Ее счастье, что та не захотела предъявлять обвинений.
— Ну если она еще раз попытается оказать сопротивление полицейскому, — сказал Тед. — тогда мы предъявим. Это уж как пить дать. Тьфу ты, пропасть!
— В общем-то она не из таких, сержант, — задумчиво сказал Барри, — не гулящая. Когда она угомонится, будет все в порядке, никаких проблем, надо только дать ей провести здесь ночку.
Тед вздохнул.
— Знаешь, иногда мне кажется, что ты только вчера на свет появился. Позволь мне со всей определенностью напомнить тебе, что ничего такого в полицейском уставе не говорится. Следуй правилам, сынок, вот как называется эта игра. И не забудь — может, ее муж и впрямь адвокат.
Тара ехала домой с прерванного на середине сеанса совершенно опустошенная, выгоревшая дотла. Завтра предстояла встреча с Грегом, которая, как она твердо надеялась, заметно приблизит ее к цели. Но провести с ним целых два дня — это настоящее испытание, а тут еще встреча с прислугой в доме, особенно с Мейти, пусть даже и беглая. Слава Богу еще, что Сары и Денниса там не будет. Этого бы она просто не вынесла. Но она точно знала, что в это время года они в школе. Встреча с ними… это нечто совсем другое. А пока она должна подготовиться к тому, что ее ожидает. Ей надо успокоиться, как-то сбросить с себя жуткое напряжение, стать той Тарой, которую ожидает завтра в десять утра увидеть Грег Марсден.
Словом, она решила устроить себе совершенно свободный вечер. Для начала — большую, горячую, душистую ванну, в которой она будет лежать, как застывшая статуя, нежа усталые члены;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Немало времени прошло, как Тара в последний раз виделась с Дэном, но время не излечило боли утраты. Тара чувствовала себя обездоленной. Она потеряла всю свою живость, и, хотя еще больше, чем прежде, отдавалась достижению своей цели, это было слабой компенсацией за то, что она порушила нежную любовь Дэна, своими руками растерзала таинство нового рождения. Но она не могла позволить себе отвлечься, отклониться от избранного пути, пока Грег оставался на свободе, как лютый тигр, готовый поразить новую жертву. И еще, она поняла в номере Дэна, что не может быть свободной, пока не освободится от Грега, — не может принадлежать другому человеку, пока и в часы бодрствования, и во сне ее преследует мрачная тень человека, который все еще был ее мужем. Она целиком должна отдаться мщению. Она должна отплатить. Но это было тяжело и очень болезненно, вся душа ее покрылась шрамами и кровоточила. А тут еще Джейсон преследовал ее, как воришка-карманник.
— Эй, вы, дама в мехах. Как вас там, Тара Уэллс, так что ли? — Джейсонов сарказм был, конечно, неприятен, но в сравнении со всем остальным казался не больнее булавочного укола. — Вы слишком неповоротливы. Мне надо, чтобы вы кружились, танцевали как Снежная Королева зимой. Ясно? Ну, так действуй!
— Виновата, Джейсон, — автоматически пробормотала она, извлекая изо рта пригоршню снега.
— Ах, виновата. Она виновата, — сказал он, обращаясь к публике. — Ладно, давай по новой.
Тара прилежно кружилась и танцевала в хлопьях снега, и поток ругательств иссяк. Джейсон лишь неистово кудахтал. Но вскоре ему что-то снова не понравилось, и Тара почувствовала, что все — она выдохлась.
— Выше подбородок! Выше! Подними глаза, черт бы тебя побрал, да есть ли они вообще у тебя? Ладно, стоп, кончили, финиш, уберите этот так называемый снег.
Тара остановилась. Джейсон заговорил очень холодно и размеренно.
— Неужели нельзя было немного поднапрячься? Я хочу сказать, это все, на что ты способна? Слушай, не знаю, что происходит с тобой сегодня, где гуляют твои мысли. Знаю только, что не здесь и что о работе ты и думать не думаешь. Живости в тебе сегодня, как в трупе двухлетней давности. — Он постепенно доводил себя до точки кипения, и Тара оказалась не единственной его несчастной жертвой.
— Я же сказал, — заорал Джейсон на помощника, — убрать снег, убрать этот проклятый снег, иначе я уберу тебя. Кретин, ты почему не выключил машину? О Господи, да кто же послал мне таких оболтусов. — Он повернулся к Таре. Видно было, что он кипит от гнева. — А тебе скажу одно, и постарайся понять: это моя работа, я профессионал, и у меня просто нет времени на любителей…
Махнув рукой, он обратился ко всем в мастерской:
— Ну что вы тут стоите, как засватанные. Идите домой. На сегодня все. Домой!
Ослепленный гневом, он повернулся и ринулся в комнатку, примыкавшую к мастерской и служившую ему личными апартаментами. Дверью он хлопнул так, что все вздрогнули.
Шло время. Все оставалось на своих местах. Тара чувствовала себя слишком изможденной, чтобы пошевелиться. «Все, я выдохлась, у меня ничего не осталось». Тут дверь в комнатку Джейсона неслышно отворилась, и он вернулся в мастерскую. Гнев прошел, и он выглядел, как примерный ребенок. Он подошел к Таре и взял ее за руку.
— Давай устроим себе длинный уикэнд, а? Отдохни еще и понедельник, и будь в форме ко вторнику. Начнем с самого утра, пораньше. Все будет в порядке, малышка. Не забывай — я люблю тебя. Останемся друзьями, идет?
Невольно испытываешь сочувствие к людям, которые оказались в полицейском участке. Даже в центре города слабых больше, чем злоумышленников, неудачников — чем испорченных, а в целом, то, что люди называют преступлением, это просто то, с чем мы, как правило, вынуждены мириться. Так размышлял сержант полицейского участка Тед Друитт. Именно эта философия помогала ему справляться с нелегкой работой, и в то же время оставаться достаточно человеком, чтобы предложить сигарету заблудшей в ночи душе или помочь связаться с домашними, которые волнуются, куда пропали близкие.
Но иным просто не поможешь, да и желания не возникает. Одной из таких была хорошо одетая женщина, вдребезги пьяная и прямо-таки завизжавшая, когда ее повели в участок. От одного только слова: «Пройдемте» она пришла в ярость. Обычно, оказавшись в полиции, люди трезвеют. Но в данном случае — ничего подобного. Потребовались два здоровых парня, чтобы доставить ее в участок, да и здесь требовался присмотр, потому что, не удержи ее, она сломала бы челюсть надзирательнице. В конце концов ее заперли и оставили одну приходить в себя.
— Похоже, тебе повезло, что выбрался оттуда цел и невредим, — заметил Тед, обращаясь к одному из своих подчиненных, когда тот вернулся из камеры.
— Кому, мне? — Барри, старший из двух полицейских, презрительно оглянулся. — Наоборот, это она перепугалась до смерти. Слышал бы ты, что она орала: «Меня нельзя арестовывать, у меня муж адвокат». Он передразнил ее, заговорив визгливым женским голосом.
— Где ты подобрал ее?
— Она задирала другую женщину, которая якобы хотела увести у нее из-под носа такси. Ее счастье, что та не захотела предъявлять обвинений.
— Ну если она еще раз попытается оказать сопротивление полицейскому, — сказал Тед. — тогда мы предъявим. Это уж как пить дать. Тьфу ты, пропасть!
— В общем-то она не из таких, сержант, — задумчиво сказал Барри, — не гулящая. Когда она угомонится, будет все в порядке, никаких проблем, надо только дать ей провести здесь ночку.
Тед вздохнул.
— Знаешь, иногда мне кажется, что ты только вчера на свет появился. Позволь мне со всей определенностью напомнить тебе, что ничего такого в полицейском уставе не говорится. Следуй правилам, сынок, вот как называется эта игра. И не забудь — может, ее муж и впрямь адвокат.
Тара ехала домой с прерванного на середине сеанса совершенно опустошенная, выгоревшая дотла. Завтра предстояла встреча с Грегом, которая, как она твердо надеялась, заметно приблизит ее к цели. Но провести с ним целых два дня — это настоящее испытание, а тут еще встреча с прислугой в доме, особенно с Мейти, пусть даже и беглая. Слава Богу еще, что Сары и Денниса там не будет. Этого бы она просто не вынесла. Но она точно знала, что в это время года они в школе. Встреча с ними… это нечто совсем другое. А пока она должна подготовиться к тому, что ее ожидает. Ей надо успокоиться, как-то сбросить с себя жуткое напряжение, стать той Тарой, которую ожидает завтра в десять утра увидеть Грег Марсден.
Словом, она решила устроить себе совершенно свободный вечер. Для начала — большую, горячую, душистую ванну, в которой она будет лежать, как застывшая статуя, нежа усталые члены;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115