— хрипло спросил Дэйн, но он уже и так знал, что произошло.
— Она была на церковном дворе, милорд, — всхлипывая, проговорила Джудит, пару раз неуклюже присев. — Шел дождь, и я подумала, что госпожа может простудиться. Я сбегала за плащом… — Джудит замолчала, ее била сильная дрожь. — Когда я вернулась, то увидела, как госпожа упала на колени, будто от невыносимой боли. Я побежала к ней, но было уже поздно. Она… Милорд, она исчезла. — Девушка смотрела на Дэйна безумными глазами, в лице ее не было ни кровинки. — Говорят… говорят, что за ней пришел сам дьявол и утащил ее… — Последние слова служанка произнесла испуганным шепотом. — Утащил прямо в преисподнюю… Дэйна охватила бешеная ярость.
— Передай всем, — сказал он холодно, — что если я еще раз услышу подобную чушь, то выгоню всех вас прочь.
Джудит вспыхнула, вновь побелела как мел и вскинула на Дэйна полные отчаяния глаза.
— Вы ведь найдете ее, милорд? Вы сможете вернуть ее?
Волна такого сильного отчаяния захлестнула Дэйна, что он покачнулся на ногах. Он не знал, что за сила разлучила их с Глорианой, и не знал, как с ней бороться. Но он должен найти какой-то выход, должен отыскать Глориану.
Лишившись ее, Дэйн потерял свое сердце, свою душу. Ему не жить без Глорианы.
— Произошла какая-то ошибка, — произнес он наконец, сам не веря в свои слова. Ложь не принесет утешения ни ему, ни этой несчастной девочке, служанке Джудит. — Такого не бывает. Люди не исчезают, растворившись в воздухе, как привидения.
Джудит хотела было возразить, но передумала и промолчала. Вздохнув, она в знак согласия кивнула. Потеря Глорианы буквально сразила ее. О своих чувствах в этот момент Дэйн боялся даже подумать.
В конце концов какая теперь разница…
— Мои люди устали и проголодались, — сказал он. — Позаботься о том, чтобы в зал принесли еды и дров.
Джудит вновь кивнула и поспешила выполнять приказание. Дэйн так и остался стоять неподвижно, не в силах сделать ни шагу, потом поднялся в башню. В их спальне горела лишь одна лампа, слабо освещая комнату.
Дэйн зажег все светильники, заставив тень отступить, и принялся терпеливо обыскивать комнату. Он искал какой-нибудь знак, какую-нибудь весточку, какой-нибудь след Глорианы. Но нет! Бе одежда была на месте, шахматные фигурки расставлены в ожидании очередного сражения. Но в воздухе еще ощущалось незримое присутствие Глорианы. Казалось, она в любой момент могла вбежать в распахнутые двери и забросать Дэйна вопросами о сражении.
— Глориана, — прошептал он.
Потом отстегнул пояс, сбросил запачканную кровью одежду и быстро ополоснулся в тазу. Надев простые шерстяные штаны, тунику и сапоги из мягкой кожи, он взял со стола лампу и вышел из комнаты. Стараясь не думать об усталости, Дэйн обыскал весь замок сверху донизу, комнату за комнатой, коридор за коридором. Он спустился в римские бани, но и там не нашел ее. Он звал Глориану, умоляя вернуться к нему.
Глориана проснулась только утром. Ярко светило солнце. Открыв глаза, она поняла, что все еще находится во второй половине двадцатого века. Ей хотелось кричать от отчаяния, но она знала, что этим делу не поможет, и сдержалась, закусив губу.
О Глориане позаботились: на кресле лежала современная одежда, которая наверняка была одолжена у соседей или знакомых.
Глориана ни за что не хотела вылезать из кровати. Она лежала до тех пор, пока не захотела в туалет. Идя по коридору мимо кухни, она заметила Кирквуда, сидящего за столом. Он, конечно же, слышал ее шаги, но не поднял головы. Ему не хотелось стеснять Глориану, одетую в одну лишь футболку.
Вернувшись в комнату, она принялась рассматривать оставленную ей одежду — голубые потертые хлопковые брюки, запакованное нижнее белье и зеленую рубашку с короткими рукавами. Спереди на ней большими белыми буквами было написано: «Оксфорд».
Натянув узкие короткие штаны из тонкой ткани, которые Глориана смутно помнила, она взяла следующий предмет своего туалета. Это было странное приспособление, предназначающееся, очевидно, для того, чтобы поддерживать груди. Она никогда прежде не видела такого и долго пыталась разобраться, как это надевается. Справившись наконец со всей остальной одеждой, она вышла из спальни. На ней были футболка и джинсы, как подсказывала ей память.
На этот раз Кирквуд обратил наконец внимание на Глориану. Доктор улыбнулся и поднялся ей навстречу.
— Доброе утро, — сказал он.
Глориана остановилась в дверях, не решаясь войти в комнату. Она заглянула за спину доктора, надеясь увидеть дружелюбное лицо Марж или хотя бы миссис Бонд, но Кирквуд был один.
— Доброе утро, — эхом откликнулась она. Казалось, он обрадовался, услышав ее голос. Доктор указал ей на стул.
— Присаживайтесь к столу. Поешьте. Здесь сосиски и яйца. Не слишком здоровая пища, но что поделаешь.
Глориана нахмурилась, заняв предложенное ей место за столом. Она была в некотором замешательстве. Завтрак казался ей весьма аппетитным, и она не понимала, почему Кирквуд назвал яйца и сосиски «не слишком здоровой пищей».
Видя ее озабоченность, Кирквуд рассмеялся.
— Господи, — выдохнул он, — мне кажется, у меня ум за разум заходит. Если бы все эти люди в Кенбрук-Холле, миссис Бонд да еще Марж в придачу не видели вас своими глазами, то я решил бы, что выдумал вас. Скажите, вы на самом деле попавшая в беду принцесса?
Глориана аккуратно наполнила свою тарелку. Там, откуда она явилась, люди ели руками да еще иногда пользовались ножами, если нужно было отрезать кусок и поднести его ко рту. Здесь манеры были совсем другими. Прежде чем попытаться ответить, Глориана сто раз взвесила каждое слово Кирквуда, пытаясь уловить все оттенки смысла.
— Я хочу домой, — сказала она твердо. — В Кенбрук-Холл.
Кирквуд вздохнул.
— Да, — проговорил он, вынимая из рук Глорианы ложку, которой она собиралась есть сосиску, и заменяя ее заостренным прибором. — В этом-то и проблема — как вам попасть домой? Вы же сами видели, что Кенбрук-Холл просто груда развалин. Конечно, кроме башни, где правительство открыло музей.
Глориана старалась держаться, но боль и отчаяние, охватившие ее, звучали в ее голосе:
— Вы не знаете, как отослать меня обратно? Кирквуд вздрогнул, будто ее боль передалась ему.
— Моя дорогая, я не могу даже понять, как вы очутились здесь, не то что вернуть вас с ваше время. Я до сих пор вообще не догадываюсь, почему поверил в эту безумную идею путешествия сквозь века.
Глориана положила вилку и отодвинула от себя тарелку. У нее пропал аппетит. Такая печаль была написана на ее лице, что Кирквуд потянулся и взял ее руку своими сильными пальцами.
— Если я смогу чем-нибудь помочь вам, Глориана, — ответил он серьезно, — я сделаю это. Но нам придется запастись терпением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Она была на церковном дворе, милорд, — всхлипывая, проговорила Джудит, пару раз неуклюже присев. — Шел дождь, и я подумала, что госпожа может простудиться. Я сбегала за плащом… — Джудит замолчала, ее била сильная дрожь. — Когда я вернулась, то увидела, как госпожа упала на колени, будто от невыносимой боли. Я побежала к ней, но было уже поздно. Она… Милорд, она исчезла. — Девушка смотрела на Дэйна безумными глазами, в лице ее не было ни кровинки. — Говорят… говорят, что за ней пришел сам дьявол и утащил ее… — Последние слова служанка произнесла испуганным шепотом. — Утащил прямо в преисподнюю… Дэйна охватила бешеная ярость.
— Передай всем, — сказал он холодно, — что если я еще раз услышу подобную чушь, то выгоню всех вас прочь.
Джудит вспыхнула, вновь побелела как мел и вскинула на Дэйна полные отчаяния глаза.
— Вы ведь найдете ее, милорд? Вы сможете вернуть ее?
Волна такого сильного отчаяния захлестнула Дэйна, что он покачнулся на ногах. Он не знал, что за сила разлучила их с Глорианой, и не знал, как с ней бороться. Но он должен найти какой-то выход, должен отыскать Глориану.
Лишившись ее, Дэйн потерял свое сердце, свою душу. Ему не жить без Глорианы.
— Произошла какая-то ошибка, — произнес он наконец, сам не веря в свои слова. Ложь не принесет утешения ни ему, ни этой несчастной девочке, служанке Джудит. — Такого не бывает. Люди не исчезают, растворившись в воздухе, как привидения.
Джудит хотела было возразить, но передумала и промолчала. Вздохнув, она в знак согласия кивнула. Потеря Глорианы буквально сразила ее. О своих чувствах в этот момент Дэйн боялся даже подумать.
В конце концов какая теперь разница…
— Мои люди устали и проголодались, — сказал он. — Позаботься о том, чтобы в зал принесли еды и дров.
Джудит вновь кивнула и поспешила выполнять приказание. Дэйн так и остался стоять неподвижно, не в силах сделать ни шагу, потом поднялся в башню. В их спальне горела лишь одна лампа, слабо освещая комнату.
Дэйн зажег все светильники, заставив тень отступить, и принялся терпеливо обыскивать комнату. Он искал какой-нибудь знак, какую-нибудь весточку, какой-нибудь след Глорианы. Но нет! Бе одежда была на месте, шахматные фигурки расставлены в ожидании очередного сражения. Но в воздухе еще ощущалось незримое присутствие Глорианы. Казалось, она в любой момент могла вбежать в распахнутые двери и забросать Дэйна вопросами о сражении.
— Глориана, — прошептал он.
Потом отстегнул пояс, сбросил запачканную кровью одежду и быстро ополоснулся в тазу. Надев простые шерстяные штаны, тунику и сапоги из мягкой кожи, он взял со стола лампу и вышел из комнаты. Стараясь не думать об усталости, Дэйн обыскал весь замок сверху донизу, комнату за комнатой, коридор за коридором. Он спустился в римские бани, но и там не нашел ее. Он звал Глориану, умоляя вернуться к нему.
Глориана проснулась только утром. Ярко светило солнце. Открыв глаза, она поняла, что все еще находится во второй половине двадцатого века. Ей хотелось кричать от отчаяния, но она знала, что этим делу не поможет, и сдержалась, закусив губу.
О Глориане позаботились: на кресле лежала современная одежда, которая наверняка была одолжена у соседей или знакомых.
Глориана ни за что не хотела вылезать из кровати. Она лежала до тех пор, пока не захотела в туалет. Идя по коридору мимо кухни, она заметила Кирквуда, сидящего за столом. Он, конечно же, слышал ее шаги, но не поднял головы. Ему не хотелось стеснять Глориану, одетую в одну лишь футболку.
Вернувшись в комнату, она принялась рассматривать оставленную ей одежду — голубые потертые хлопковые брюки, запакованное нижнее белье и зеленую рубашку с короткими рукавами. Спереди на ней большими белыми буквами было написано: «Оксфорд».
Натянув узкие короткие штаны из тонкой ткани, которые Глориана смутно помнила, она взяла следующий предмет своего туалета. Это было странное приспособление, предназначающееся, очевидно, для того, чтобы поддерживать груди. Она никогда прежде не видела такого и долго пыталась разобраться, как это надевается. Справившись наконец со всей остальной одеждой, она вышла из спальни. На ней были футболка и джинсы, как подсказывала ей память.
На этот раз Кирквуд обратил наконец внимание на Глориану. Доктор улыбнулся и поднялся ей навстречу.
— Доброе утро, — сказал он.
Глориана остановилась в дверях, не решаясь войти в комнату. Она заглянула за спину доктора, надеясь увидеть дружелюбное лицо Марж или хотя бы миссис Бонд, но Кирквуд был один.
— Доброе утро, — эхом откликнулась она. Казалось, он обрадовался, услышав ее голос. Доктор указал ей на стул.
— Присаживайтесь к столу. Поешьте. Здесь сосиски и яйца. Не слишком здоровая пища, но что поделаешь.
Глориана нахмурилась, заняв предложенное ей место за столом. Она была в некотором замешательстве. Завтрак казался ей весьма аппетитным, и она не понимала, почему Кирквуд назвал яйца и сосиски «не слишком здоровой пищей».
Видя ее озабоченность, Кирквуд рассмеялся.
— Господи, — выдохнул он, — мне кажется, у меня ум за разум заходит. Если бы все эти люди в Кенбрук-Холле, миссис Бонд да еще Марж в придачу не видели вас своими глазами, то я решил бы, что выдумал вас. Скажите, вы на самом деле попавшая в беду принцесса?
Глориана аккуратно наполнила свою тарелку. Там, откуда она явилась, люди ели руками да еще иногда пользовались ножами, если нужно было отрезать кусок и поднести его ко рту. Здесь манеры были совсем другими. Прежде чем попытаться ответить, Глориана сто раз взвесила каждое слово Кирквуда, пытаясь уловить все оттенки смысла.
— Я хочу домой, — сказала она твердо. — В Кенбрук-Холл.
Кирквуд вздохнул.
— Да, — проговорил он, вынимая из рук Глорианы ложку, которой она собиралась есть сосиску, и заменяя ее заостренным прибором. — В этом-то и проблема — как вам попасть домой? Вы же сами видели, что Кенбрук-Холл просто груда развалин. Конечно, кроме башни, где правительство открыло музей.
Глориана старалась держаться, но боль и отчаяние, охватившие ее, звучали в ее голосе:
— Вы не знаете, как отослать меня обратно? Кирквуд вздрогнул, будто ее боль передалась ему.
— Моя дорогая, я не могу даже понять, как вы очутились здесь, не то что вернуть вас с ваше время. Я до сих пор вообще не догадываюсь, почему поверил в эту безумную идею путешествия сквозь века.
Глориана положила вилку и отодвинула от себя тарелку. У нее пропал аппетит. Такая печаль была написана на ее лице, что Кирквуд потянулся и взял ее руку своими сильными пальцами.
— Если я смогу чем-нибудь помочь вам, Глориана, — ответил он серьезно, — я сделаю это. Но нам придется запастись терпением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84