Хочу заверить вас, что мои помыслы чисты, как родниковая вода, но вот ваши внушают мне большие сомнения.
— Милорд! — с возмущением вскричала Антония.
— Женщины часто меня домогались, и я изучил все их уловки. Так что вы, леди, можете хоть догола раздеться — я к вам и пальцем не прикоснусь. Кроме того, я знаю наверняка, что никакого растяжения у вас нет и вы все это выдумали.
— Я… я… вы… вы… — Антония покраснела как рак, и Ричард понял, что еще немного, и она зальется слезами.
Отвернувшись от Ричарда, девушка стала слезать с лошади.
— Я правда потянула связки! — воскликнула она. — А вы невесть что обо мне подумали, нахал!
Коснувшись земли ногами, она часто-часто заморгала, словно от боли.
Блайт хмыкнул. Девчонка довольно убедительно разыграла оскорбленную невинность. К несчастью для нее, она забыла, какая именно лодыжка у нее якобы болит, и теперь хромала на другую ногу.
Ричард не сомневался, что, оставь он Антонию здесь, у развилки, она станет рассказывать всем и каждому, какой он невоспитанный чурбан и жестокосердный человек. Хотя ему лично было на это наплевать, он знал, что разговоры на эту тему вызовут неудовольствие Элиссы и опечалят ее.
— Прошу меня извинить, — пробурчал он. — Я, знаете ли, слишком долго общался с актерами, а они мастера на розыгрыши. Позвольте мне помочь вам снова сесть на лошадь. После этого мы, как вы того хотите, повернем налево и продолжим путь.
— Ваши извинения принимаются, — с величественным видом произнесла Антония.
— Скажи, Уил, где ты услышал это-выражение? — негромко спросила она.
— На… на конюшне.
— От кого?
У Уила по щекам заструились слезы.
— Он очень злился, мама. — пробормотал мальчик, поднимая на Элиссу глаза. — Но не на меня, нет… — торопливо добавил он.
— Это был Ричард?
Уил вытер нос и кивнул.
— Понятно. Я обязательно скажу ему, что у нас дома употреблять такие грубые слова не принято. И гнев не может служить этому оправданием. Прошу тебя, Уил, никогда больше этих слов не говорить. Ты меня понял?
Уил с обреченным видом снова кивнул.
— Кроме того, ты наказан и не будешь ездить верхом до конца недели.
Мальчик в ужасе посмотрел на мать.
— Но…
— Никаких «но»! Такая мера заставит тебя запомнить на всю жизнь, что истинного джентльмена узнают по тому, что и как он говорит. А теперь отправляйся к себе в комнату и сиди там, пока я тебя не позову.
Понурив голову, Уил шаркающей походкой, как старик, вышел из комнаты.
Наконец сэр Блайт добрался до дома Антонии. Он валился с ног от усталости и, кроме того, был зол как черт. По счастью, Антония всю дорогу до Норберт-Холла хранила молчание: поняла, должно быть, что, домогаясь его, несколько перегнула палку. Или, быть может, мрачное настроение Ричарда передалось ей и излечило ее — по крайней мере на время — от излишней разговорчивости, кто знает?
Распрощавшись со сластолюбивой девицей и двинувшись в обратный путь, Ричард постарался выбросить из головы Антонию и вновь вернуться мыслями к предстоящему объяснению с Элиссой. У него в голове снова стали одна за другой прокручиваться умилительные сцены примирения — страстные речи, горячие поцелуи, ласки, потом снова поцелуи и ласки и так далее, до бесконечности…
Неожиданно его взгляд напоролся на каменную постройку оставшегося от былых времен павильона.
Все еще стоит, проклятый, с ненавистью подумал Ричард и дал себе слово при первой же возможности срыть павильон до основания.
Однако настроение у Ричарда после этого не улучшилось, а, наоборот, еще больше испортилось.
Почему, спрашивается, этот проклятый павильон не был уничтожен землетрясением, молнией или еще каким-нибудь образом? Почему, в конце концов, первый муж Элиссы, сторонник современных направлений в архитектуре, не велел разобрать его по кирпичику, чтобы выстроить на его месте не менее чудовищное, но зато абсолютно новое здание?
Обуреваемый этими безрадостными мыслями, Ричард доехал до конюшни. Не успел он соскочить с коня, как перед ним, словно призрак из преисподней, возник грум, который, похоже, дожидался его появления в течение нескольких часов.
— Леди Доверкорт требует вас к себе, милорд, — заявил парень, не удосужившись даже склонить перед ним головы. — Сию же минуту!
Глава 13
Элисса наблюдала за тем, как Ричард, заложив руки за спину, входил в ее кабинет. Вид у него был самый беззаботный, и ее грозно сведенные на переносице брови производили на него, казалось, не более сильное впечатление, чем облачка на небе, обещавшие дождь во второй половине дня.
Элисса мысленно приказала себе успокоиться, по возможности держать себя в руках и не давать воли гневу.
— Ты где был?
Ричард присел на край письменного стола и пристально на нее посмотрел.
— Катался на лошади. Надеюсь, ты соскучилась?
— Ночью тебя не было в спальне. Где же ты ночевал?
— Сначала скажи, ты соскучилась? — повторил он, раздвигая губы в исполненной чувственности улыбке.
— Поскольку ты мой муж и господин, ты не должен давать мне объяснений по поводу своего отсутствия, тем более если у тебя нет такого желания, — сухо сказала она. — Но ты отправился на прогулку один, без Уила.
На лице Ричарда проступило нечто похожее на обыкновенное человеческое чувство., — Я выехал еще до того, как он проснулся. Значит, он меня ждал? Черт бы побрал эту Антонию!
— Антонию? Антонию Норберт?
Элисса обнаружила, что Ричард, оказывается, может быть застенчивым и даже робким.
— Да, я скакал верхом на лошади, как вдруг из-за кустов перед самым моим носом появилась Антония. Оказалось, что она подвернула ногу. Увидев меня, она попросила, чтобы я отвез ее домой. Я как джентльмен не мог отказать даме и исполнил ее просьбу, то есть отвез ее в Норберт-Холл.
Домой — или еще куда-нибудь? На вечере у Седжмора Антония весьма недвусмысленно дала понять, что сэр Блайт ее заинтриговал. Неужели Ричард с его опытом легких побед над женщинами отверг то, что она, возможно, пыталась ему предложить?
— Поверь, Элисса, я бы предпочел вместо этого несколько часов подметать улицы Лондона, — сказал Ричард, будто отвечая на ее мысли.
Слова Ричарда польстили Элиссе, и она сразу же сказала себе, что глупо было с ее стороны подозревать ею в измене и ревновать. Вслух она, однако, сказала совсем другое:
— Все это не так уж и важно. Сегодня У ил уже никуда не поедет. Он вообще будет сидеть дома до конца недели.
Ричард выпрямился и устремил на нее встревоженный взгляд.
— Что с ним случилось? Уж не заболел ли?
Элисса покачала головой:
— К счастью, нет. Просто он наказан. Он, видишь ли, позволил себе сегодня утром выругаться.
— Позволил себе выругаться? — переспросил Ричард с таким облегчением, что можно было подумать, будто брань была для него столь же несущественным проступком, как не застегнутая до конца курточка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Милорд! — с возмущением вскричала Антония.
— Женщины часто меня домогались, и я изучил все их уловки. Так что вы, леди, можете хоть догола раздеться — я к вам и пальцем не прикоснусь. Кроме того, я знаю наверняка, что никакого растяжения у вас нет и вы все это выдумали.
— Я… я… вы… вы… — Антония покраснела как рак, и Ричард понял, что еще немного, и она зальется слезами.
Отвернувшись от Ричарда, девушка стала слезать с лошади.
— Я правда потянула связки! — воскликнула она. — А вы невесть что обо мне подумали, нахал!
Коснувшись земли ногами, она часто-часто заморгала, словно от боли.
Блайт хмыкнул. Девчонка довольно убедительно разыграла оскорбленную невинность. К несчастью для нее, она забыла, какая именно лодыжка у нее якобы болит, и теперь хромала на другую ногу.
Ричард не сомневался, что, оставь он Антонию здесь, у развилки, она станет рассказывать всем и каждому, какой он невоспитанный чурбан и жестокосердный человек. Хотя ему лично было на это наплевать, он знал, что разговоры на эту тему вызовут неудовольствие Элиссы и опечалят ее.
— Прошу меня извинить, — пробурчал он. — Я, знаете ли, слишком долго общался с актерами, а они мастера на розыгрыши. Позвольте мне помочь вам снова сесть на лошадь. После этого мы, как вы того хотите, повернем налево и продолжим путь.
— Ваши извинения принимаются, — с величественным видом произнесла Антония.
— Скажи, Уил, где ты услышал это-выражение? — негромко спросила она.
— На… на конюшне.
— От кого?
У Уила по щекам заструились слезы.
— Он очень злился, мама. — пробормотал мальчик, поднимая на Элиссу глаза. — Но не на меня, нет… — торопливо добавил он.
— Это был Ричард?
Уил вытер нос и кивнул.
— Понятно. Я обязательно скажу ему, что у нас дома употреблять такие грубые слова не принято. И гнев не может служить этому оправданием. Прошу тебя, Уил, никогда больше этих слов не говорить. Ты меня понял?
Уил с обреченным видом снова кивнул.
— Кроме того, ты наказан и не будешь ездить верхом до конца недели.
Мальчик в ужасе посмотрел на мать.
— Но…
— Никаких «но»! Такая мера заставит тебя запомнить на всю жизнь, что истинного джентльмена узнают по тому, что и как он говорит. А теперь отправляйся к себе в комнату и сиди там, пока я тебя не позову.
Понурив голову, Уил шаркающей походкой, как старик, вышел из комнаты.
Наконец сэр Блайт добрался до дома Антонии. Он валился с ног от усталости и, кроме того, был зол как черт. По счастью, Антония всю дорогу до Норберт-Холла хранила молчание: поняла, должно быть, что, домогаясь его, несколько перегнула палку. Или, быть может, мрачное настроение Ричарда передалось ей и излечило ее — по крайней мере на время — от излишней разговорчивости, кто знает?
Распрощавшись со сластолюбивой девицей и двинувшись в обратный путь, Ричард постарался выбросить из головы Антонию и вновь вернуться мыслями к предстоящему объяснению с Элиссой. У него в голове снова стали одна за другой прокручиваться умилительные сцены примирения — страстные речи, горячие поцелуи, ласки, потом снова поцелуи и ласки и так далее, до бесконечности…
Неожиданно его взгляд напоролся на каменную постройку оставшегося от былых времен павильона.
Все еще стоит, проклятый, с ненавистью подумал Ричард и дал себе слово при первой же возможности срыть павильон до основания.
Однако настроение у Ричарда после этого не улучшилось, а, наоборот, еще больше испортилось.
Почему, спрашивается, этот проклятый павильон не был уничтожен землетрясением, молнией или еще каким-нибудь образом? Почему, в конце концов, первый муж Элиссы, сторонник современных направлений в архитектуре, не велел разобрать его по кирпичику, чтобы выстроить на его месте не менее чудовищное, но зато абсолютно новое здание?
Обуреваемый этими безрадостными мыслями, Ричард доехал до конюшни. Не успел он соскочить с коня, как перед ним, словно призрак из преисподней, возник грум, который, похоже, дожидался его появления в течение нескольких часов.
— Леди Доверкорт требует вас к себе, милорд, — заявил парень, не удосужившись даже склонить перед ним головы. — Сию же минуту!
Глава 13
Элисса наблюдала за тем, как Ричард, заложив руки за спину, входил в ее кабинет. Вид у него был самый беззаботный, и ее грозно сведенные на переносице брови производили на него, казалось, не более сильное впечатление, чем облачка на небе, обещавшие дождь во второй половине дня.
Элисса мысленно приказала себе успокоиться, по возможности держать себя в руках и не давать воли гневу.
— Ты где был?
Ричард присел на край письменного стола и пристально на нее посмотрел.
— Катался на лошади. Надеюсь, ты соскучилась?
— Ночью тебя не было в спальне. Где же ты ночевал?
— Сначала скажи, ты соскучилась? — повторил он, раздвигая губы в исполненной чувственности улыбке.
— Поскольку ты мой муж и господин, ты не должен давать мне объяснений по поводу своего отсутствия, тем более если у тебя нет такого желания, — сухо сказала она. — Но ты отправился на прогулку один, без Уила.
На лице Ричарда проступило нечто похожее на обыкновенное человеческое чувство., — Я выехал еще до того, как он проснулся. Значит, он меня ждал? Черт бы побрал эту Антонию!
— Антонию? Антонию Норберт?
Элисса обнаружила, что Ричард, оказывается, может быть застенчивым и даже робким.
— Да, я скакал верхом на лошади, как вдруг из-за кустов перед самым моим носом появилась Антония. Оказалось, что она подвернула ногу. Увидев меня, она попросила, чтобы я отвез ее домой. Я как джентльмен не мог отказать даме и исполнил ее просьбу, то есть отвез ее в Норберт-Холл.
Домой — или еще куда-нибудь? На вечере у Седжмора Антония весьма недвусмысленно дала понять, что сэр Блайт ее заинтриговал. Неужели Ричард с его опытом легких побед над женщинами отверг то, что она, возможно, пыталась ему предложить?
— Поверь, Элисса, я бы предпочел вместо этого несколько часов подметать улицы Лондона, — сказал Ричард, будто отвечая на ее мысли.
Слова Ричарда польстили Элиссе, и она сразу же сказала себе, что глупо было с ее стороны подозревать ею в измене и ревновать. Вслух она, однако, сказала совсем другое:
— Все это не так уж и важно. Сегодня У ил уже никуда не поедет. Он вообще будет сидеть дома до конца недели.
Ричард выпрямился и устремил на нее встревоженный взгляд.
— Что с ним случилось? Уж не заболел ли?
Элисса покачала головой:
— К счастью, нет. Просто он наказан. Он, видишь ли, позволил себе сегодня утром выругаться.
— Позволил себе выругаться? — переспросил Ричард с таким облегчением, что можно было подумать, будто брань была для него столь же несущественным проступком, как не застегнутая до конца курточка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81