Он старался не выказывать овладевшего им разочарования и печали. Он вообще редко демонстрировал окружающим свои подлинные чувства — даже друзьям. Особенно в том случае, если это были грусть и печаль или горечь разочарования.
— Бывает, что я здесь засыпаю только под утро, как и в Лондоне, — сказал Ричард, как всегда черпая успокоение в ироническом взгляде на мир. — Поэтому я выйду вас проводить. Обязательно.
Фаррингтоны еще раз пожелали ему доброй ночи и вышли из столовой.
— Пожалуй, я тоже пойду спать, — решил Фос, отодвигая стул и оправляя на груди свое кружевное жабо, которое немного измялось под салфеткой.
— Удивительное дело! Не хочешь посплетничать со мной на сон грядущий за стаканом вина? — спросил Ричард, стараясь вести себя точно так, как это было у него заведено в Лондоне. — Признаться, я бы с удовольствием послушал о новых скандалах при дворе.
Фос пожал плечами:
— По большому счету при дворе ничего нового не происходит. Король, как и прежде, то ссорится, то мирится с леди Кастльмейн, королева никак не может забеременеть, голландцы все больше наглеют… ну и так далее в том же духе.
Знаешь, Ричард, сегодня я очень устал и мне просто не терпится лечь в постель. Так что я, пожалуй, пойду.
— Что ж, иди. Доброй тебе ночи, — ровным голосом произнес Ричард.
Фос подошел к двери, но неожиданно остановился и снова повернулся к другу:
— Ричард?
— Ну, что там у тебя?
— Как ты думаешь, она тебя любит?
Ричард театральным жестом обвел столовую рукой.
— Скажи, ты замечаешь в этой комнате хотя бы малейшие свидетельства любви жены к мужу? Или, быть может, атмосфера здесь пропитана любовью?
Фос покачал головой:
— Нет. И все-таки между вами что-то происходит. — Фос потер ладонью лоб. — Если бы я не был таким косноязычным, то смог бы, наверное, это «что-то» описать.
— Да известно, что происходит. Очередная семейная ссора.
— Я бы этого не сказал.
— Ну… тогда назови хотя бы одно слово, которое хоть как-то может охарактеризовать происходящее, пусть даже очень приблизительно.
Фос нахмурился:
— Ты со мной не согласишься.
— Да ладно, говори, чего там…
— Мне кажется, вы оба боитесь.
— Глупости! — воскликнул Ричард, расправляя плечи и складывая на груди руки. — Я лично женщин не боюсь.
— Не женщин, а женщину. Ты боишься именно эту женщину, — тихо сказал Фос.
— Но почему?
Фос задумчиво потер подбородок.
— Ты очень ценишь ее мнение о себе и боишься, что оно может оказаться не таким, каким бы тебе хотелось.
— Мне всегда было наплевать на то, что обо мне думают другие.
— Да, было. До сих пор.
— Да ты с ума сошел!
— Ничего подобного. — Фос подошел к Ричарду. Его взгляд был исполнен подлинной заботы о благе друга. — Так вот, ты боишься ее — а она тебя.
— Еще одна глупость. С чего бы ей меня бояться? Я в жизни ни одну женщину и пальцем не тронул.
— Да не в этом дело… Это не страх физической расправы… это что-то совсем другое…
— Если ты закончил, мне остается только пожелать тебе спокойной ночи.
— Я же говорил, что ты со мной не согласишься… — Фос покачал головой и вышел из столовой.
Глава 18
На следующее утро, пожелав своим друзьям доброго пути и помахав на прощание, Ричард направился в спальню.
Всю прошлую ночь он пролежал без сна на диване в большой гостиной и теперь, злой и невыспавшийся, поднимался по лестнице на второй этаж, обдумывая еще не до конца оформившийся план.
Когда он вошел в комнату, Элисса, которая тоже всю ночь не сомкнула глаз, приподнялась на постели, закрывшись простыней до подбородка, и посмотрела на мужа печальными, чуть припухшими от бессонной ночи глазами.
Ричард молча подошел к своему сундуку и вынул из него смятый дорожный камзол. Положив его на стоявший рядом стул, он снял с себя рубашку и швырнул ее на пол.
— Что это ты делаешь? — спросила Элисса.
— Не видишь? Переодеваюсь, — ответил Ричард, принимаясь с сосредоточенным видом шарить по дну сундука.
— Где ты провел ночь?
— А тебе что до этого?
— Ты мой муж.
Ричард оглянулся.
— Насколько я понимаю, к величайшему твоему сожалению…
Вытащив наконец из сундука чистую белую рубашку, Ричард тщательно осмотрел ее на просвет: не протерлась ли где?
— Тем не менее это не дает тебе права не уважать меня или моих друзей. Впрочем, о каком уважении можно говорить, когда ты понятия не имеешь об элементарной вежливости.
— Твои приятели сами не отличаются вежливостью. Не предупредив хозяев заранее, в гости не приезжают.
Ричард поджал губы.
— Я еще в Лондоне приглашал Фоса в гости.
— Ты мне об этом не говорил.
— Эти люди — мои друзья, и этого вполне достаточно, чтобы там, где я живу, к ним относились с должным уважением — не важно, по приглашению они приехали или нет.
Но ты не беспокойся, Элисса. Ни мои друзья, ни я больше тебя не потревожим. Я возвращаюсь в Лондон.
Хотя с отъездом Ричарда за жизнь сына можно было не опасаться, Элисса почему-то не испытала облегчения. Наоборот, слова мужа «я возвращаюсь в Лондон» поразили ее в самое сердце, вызвав острую, как от удара кинжалом, боль.
— Значит, в Лондон?
Ричард надел чистую рубашку и начал укладывать в сундук свои пожитки.
— Я вырос в атмосфере злобы и ненависти и жить так больше не могу и не хочу.
Он сказал «ненависть»? Значит, он ее ненавидит? Или думает, что это она ненавидит его? При этой мысли Элисса пришла в такое волнение, что у нее перехватило дыхание.
Да как он смеет говорить о ненависти после того, что у них было! По-видимому, он ее никогда не любил. Да что там «не любил» — наверняка она ему даже не нравилась!
Он ее обманул, как обманул ее в свое время Уильям Лонгберн. Но нет, куда Лонгберну до него — обман Ричарда во сто крат подлее и хуже!
— Я вернусь туда, где мое место. Туда, где меня уважают и откуда мне по большому счету никуда уезжать не следовало.
— Ты прав. Твое место там — в этой зловонной клоаке, которую называют Лондоном, где обитают твои растленные приятели-театралы, — сказала она, выбираясь из постели. — Не понимаю только, зачем тебе понадобилось писать столько писем, если ты собирался уехать?
— Никаких писем я не писал, — удивленно возразил Ричард.
Чтобы согреться и хоть немного унять дрожь, которая вдруг стала ее бить, Элисса обхватила себя руками.
— Скажи, в Лондоне тебя будет ждать леди Фаррингтон или какая-нибудь другая женщина из тех, кого ты называешь «близкими друзьями»? Остается только догадываться о степени близости, на которой зиждется ваша дружба.
— И что ты хочешь этим сказать? — спросил он, поворачивая к ней непроницаемое, словно вырезанное из камня лицо.
— Я хочу сказать, что у тебя с леди Фаррингтон были отнюдь не дружеские отношения. Как иначе объяснить тот факт, что ты посвятил ей пьесу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81