— Я знаю, что вы приехали в Чейзити откуда-то издалека, с Востока… — сказала Августа, надеясь выведать все поподробнее. Повернувшись к Коре, она небрежно щелкнула пальцами, напоминая ей о том, что надо вынести из фургона еще один складной стул. Неужели эта тупоголовая не видит, что у них гостья?
— Я жила в Вашингтоне еще десять месяцев назад, — сказала Уна. — После смерти моей кузины я переехала на Запад, в Чейзити, чтобы жить с дядей и его женой.
— Понимаю, — вежливо промурлыкала Августа, узнавшая лишь немногим больше, чем знала до того, как задала вопрос. Не важно. Она все равно узнает историю Уны. Хотя, конечно же, жизнь Уны не представляет особого интереса. Едва ли ее семья имеет такую же славную историю, как семейство Бойдов.
— Ну наконец-то! — Кора плюхнула еще один стул рядом с Уной и, криво усмехнувшись, посмотрела куда-то в сторону.
— Сколько раз тебе повторять, чтобы ты нас не перебивала? — резко проговорила Августа. Сегодня был как раз один из таких дней, когда общение с Корой выводило ее из себя. Постоянное хныканье, жалобы и грубые замечания — от всего этого и у святого терпение бы лопнуло. — Разве ты не видишь, что я и моя гостья… — Она встала так резко, что опрокинула свою чашку и блюдце. Нет, она не ошиблась. Перрин Уэйверли направлялась прямо к ним. Нельзя было ошибиться в ее намерениях.
Августа повернулась, бросив пронзительный взгляд на Кору. Та самодовольно ухмылялась.
— Ты что-то об этом знаешь, не так ли? Почему она идет сюда?
Темные глаза Коры сверкнули.
— Я просила вас расплатиться со мной, но вы не желаете. Поэтому я хочу, чтобы капитан Сноу сам вам это сказал. Я поделилась этой заботой с нашей представительницей и попросила миссис Уэйверли помочь мне получить мои деньги!
Ужас объял Августу. Почувствовав головокружение, она покачнулась и оперлась о спинку складного стула.
— Ты сказала этой… твари… что я должна тебе деньги? — Хотя Августе казалось, что она кричит, она произнесла это шепотом, и голос ее дрожал.
— Может, теперь вы заплатите мне четыре доллара, что задолжали! — Скрестив на груди руки, Кора повернулась к хозяйке спиной и стала ждать, когда подойдет Перрин.
Августа, мельком взглянув на Уну, заметила, что та с любопытством ее разглядывает. Она перевела взгляд на Кору. Ей безумно захотелось наброситься на предательницу, заставить ее просить пощады.
— Как ты смела так поступить?! — Схватившись за спинку стула трясущимися руками, Августа молила Бога, чтобы «и удалось сохранить вертикальное положение. Ярость и ненависть, казалось, лишали ее последних сил.
Перрин подошла к костру и остановилась. Облизав губы, она сдержанно кивнула Уне и Коре:
— Пожалуйста, извините, но мне бы хотелось переговорить с мисс Бойд с глазу на глаз.
Кора отошла, разочарованная тем, что не станет свидетельницей неприятного разговора, виновницей которого была она. Не сказав ни слова, Уна подобрала юбки и тоже отошла.
Перрин немного подождала. Потом, сложив перед грудью ладони, тихо заговорила:
— Пожалуйста, поверьте мне, я отдала бы все на свете, чтобы не было этого разговора. Но у меня нет выбора. Кора обратилась ко мне как к представительнице, и…
Августа уже ничего не слышала. Гнев ослепил и оглушил ее. Ее собирается поучать Перрин Уэйверли, виновница всех ее бед!
— Кора понимает, что оплачивает дорогу своим трудом. Но она утверждает, что вы должны ей за…
— Ах ты шлюха! Убийца! Если бы не ты, мой отец был бы сейчас жив! — Обвинения брызнули сквозь стиснутые зубы, словно гной из надрезанного скальпелем фурункула. — Ты соблазнила его, потом обобрала до последнего пенни, а теперь осмеливаешься… Да как ты смеешь прийти сюда и требовать от меня деньги?!
У Августы перехватило дыхание. Она не в силах была вынести такое оскорбление. Ее трясло как в лихорадке. Ей хотелось кусаться, царапаться, рвать, терзать. Ей хотелось выть на луну и требовать справедливости от самого Господа Бога.
Перрин снова заговорила. Голос ее дрожал:
— Я никогда ничего не просила у Джозефа. Все, что он давал, он давал по собственному желанию.
— Лгунья! — Августа схватилась за спинку стула с такой яростью, что побелели костяшки пальцев. Глаза ее сверкали, сердце бешено колотилось в груди. — Мой отец платил ренту за твой дом. Он оплачивал твое пропитание. Платил твоей портнихе и аптекарю, оплачивал твои счета из галантерейного магазина Брейди! Он нанял для тебя кабриолет и платил за содержание конюшен. Он платил, платил и платил, пока наконец не оказался перед выбором: разорение или самоубийство. И все это твоих рук дело! Ты убила его!
— Нет!
Лицо Перрин побледнело. Но Августа не заметила этого. Ей почудилось, что на губах Перрин появилась торжествующая улыбка. Августа видела только жадность шлюхи и безразличие содержанки. Видела проститутку, которая сгубила ее отца.
— Я была так же поражена, как и все остальные, когда Джозеф… умер. Августа, я клянусь, это было не из-за меня. — Сделав шаг вперед, Перрин протянула руки, словно в мольбе. — Поверь мне, пожалуйста. Мы обе любили его, а он любил нас обеих. Разве мы не можем…
— Ты думаешь, мой отец любил тебя? Тебя?! Ты меня насмешила! Бойд никогда не унизил бы себя, обратив хоть малейшее внимание на пошлую шлюху! Он использовал тебя, только и всего. Использовал, как, несомненно, делали и будут делать многие другие мужчины! — Оскалившись, она отбросила протянутые руки Перрин.
Конечно же, она знала, что ее отец содержал Перрин. Да и как не знать, когда все в Чейзити шептались об этом? Это причиняло ужасную боль — знать, что она оказалась всего лишь на втором месте, что ее одной было мало обожаемому папочке и что ему потребовался еще кто-то кроме нее, потребовалась женщина, к которой он ходил по вечерам, оставляя дочь в одиночестве размышлять, чем же она не угодила ему.
И в конце концов Перрин нисколько не пострадала. Это ведь не Перрин Уэйверли пришлось в отчаянии метаться, заминая скандал с растратой. Перрин Уэйверли не пришлось продавать дом, где она выросла, и лишиться всех драгоценностей, чтобы оплатить долги. Перрин Уэйверли не пришлось падать с высоты в пучину отчаяния.
И теперь это путешествие… Трудности пути, которые она не желала терпеть. Пустые часы, утомительная монотонность, невозможность уединиться, ночи в палатке, еда вперемешку с песком! В конце этого проклятого перехода ее ждал муж» которого она не знала и не хотела знать. И всегда — всегда! — пронизывающий до костей страх и мысли о деньгах.
Перрин ухватилась за руку Августы, занесенную для удара, и прижала ее к своей груди.
— Твой отец был хорошим человеком. Августа, пожалуйста. Ему было бы больно видеть, что мы готовы вцепиться друг другу в глотку.
Августа, казалось, не замечала, что за спиной Уны и Коры уже собралась толпа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98