По правде говоря, я не знаю, насколько реально сорвать большой куш до того, как истечет срок, определенный судом.
Она подалась вперед, не сводя с него глаз.
– Это может случиться. Ты не должен сдаваться, Сэм. – Он тотчас же открыл глаза.
– Я и не сказал, что сдаюсь. Никогда! Я только говорю, что все будет зависеть от того, найду ли я золото достаточно скоро, чтобы решить свои проблемы. То, что я сейчас зарабатываю, – это единственные деньги, которыми мы можем располагать на операцию Дейзи.
Энджи посмотрела на ряд стеклянных баночек над плитой. Если они будут откладывать деньги с такой же скоростью, то операцию можно будет сделать не раньше чем через год, а возможно, для этого понадобится и больше времени. А к тому времени Люси и Дейзи уже будут жить с Гаунерами.
Она потерла виски, где уже зарождалась головная боль.
– Значит, ты платишь своим людям за сверхурочную работу, чтобы они дежурили на случай, если кому-то вздумается устроить пожар на стройке?
По крайней мере эта тайна была разгадана.
– А что, если поджигатель – один из них? – спросила Энджи, полная подозрений.
– Я работаю с ними два года. Я им доверяю.
– Мы не можем скопить деньги из-за того, что ты платишь людям за сверхурочную работу, но, если ты не будешь им платить, может возникнуть следующий пожар и тогда никто не станет тебя нанимать. Сэм, можем мы что-нибудь сделать?
– Это подводит нас к тому, что произошло сегодня вечером, – сказал Сэм, осторожно дотрагиваясь до носа и болезненно морщась.
Энджи выслушала его рассказ о драке между ним и Гербом Гаунером, и с каждым его словом разгоралась все большим гневом.
– Должен же быть какой-нибудь способ остановить его, – проговорила она, когда Сэм замолчал.
– Гаунер прав. Доказательств его причастности к пожарам нет.
Не в силах усидеть на месте, Энджи встала и принялась нервно расхаживать по кухНе.
– Эти люди нечто невероятное! Какие еще бабушки с дедушками пошли бы на такие меры, чтобы отобрать детей у отца? – Она развела руками. – Им следовало бы думать о том, при каких условиях их внучки будут счастливее. Кстати, Винни Гаунер была здесь, когда я вернулась со стройки.
Сэм пожал плечами и мрачно усмехнулся:
– И как прошла встреча?
– Можно сказать, что мы оба сегодня оказались побитыми Гаунерами.
– Так плохо? – горько рассмеялся Сэм.
– Ты безнравственный отец, а я совсем не подхожу для того, чтобы воспитывать детей.
Мгновенно выражение его лица изменилось, он посерьезнел.
– Нет, это не так. Ты не по своей вине оказалась в ситуации, на которую не напрашивалась и которой не хотела. Я знаю, что это нелегко стать женой бедного человека, будучи дочерью богатого. Но ты не стала жаловаться. Ты делаешь то, что должна делать. И, Энджи, ты прекрасно управляешься с девочками.
Эти неожиданные похвалы выбили почву у нее из-под ног. Несмотря ни на что, он оценил некоторые ее качества и поступки, и у него хватило великодушия сказать ей об этом.
– Я сожгла бобы, – сообщила она виновато, глядя на него во все глаза.
– Черт возьми! Я люблю подгорелые бобы! – ответил Сэм с улыбкой.
– Ты еще об этом не знаешь, но кое-что из твоего нижнего белья теперь розоватого цвета. Красный пояс Дейзи упал в корыто, где я полоскала выстиранное белье.
Она изо всех сил оттирала его белье, чтобы из ярко-розового сделать его чуть розоватым. Потом надолго оставила его в растворе синьки, пока не стала опасаться, что крепкий раствор съест ткань.
– Я не стану утверждать, что мне нравится розовое нижнее белье, – сказал Сэм, запрокидывая голову, – но, думаю, случаются и худшие ошибки.
– И Люси ненавидит меня.
Он чуть опустил голову и теперь пристально смотрел на нее.
– Люси была хозяйкой в доме до твоего приезда. Эта девчушка семи лет играла роль взрослой женщины. Дай ей время осознать, что она снова может стать ребенком.
Она это так и поняла. Она стала соперницей Люси, отстранила ее от власти в доме. Энджи промолчала. Люси и Сэм были взрослыми. По крайней мере Люси так казалось. Теперь взрослыми в доме были Сэм и Энджи. Прежде Люси отвечала за порядок в доме. Теперь же эта обязанность перешла к Энджи. Люси пыталась стать матерью для Дейзи. Теперь это место заняла Энджи. Сэм безраздельно принадлежал девочкам. Теперь его приходилось делить с Энджи.
– Иногда я чувствую себя такой беспомощной. – Энджи закрыла глаза и покачала головой.
Руки Сэма обвились вокруг нее, и она испугалась, потому что не слышала, как он встал с места и подошел.
– Я тоже, – ответил Сэм устало, зарывшись лицом в ее волосы.
Отклонившись назад, Энджи все-таки оставалась прижатой к его груди, стараясь не причинить боли его пострадавшим ребрам. Она прикрыла ладонями его руки, лежавшие на ее талии.
В окне над раковиной отразилось нечто такое, что Энджи не ожидала увидеть. Она и Сэм прижимались друг к другу. Теперь они зависели друг от друга и черпали утешение в этом соприкосновении. Минуту назад у нее было такое чувство, будто мир смыкается вокруг нее, будто перед ними выросла целая гора неразрешимых проблем. Но когда руки Сэма обвились вокруг нее, она почувствовала себя защищенной и у нее возникла надежда, что вместе они смогут пробиться сквозь эту гору.
Все, что ей надо было сделать, это повернуться в его объятиях, и его рот оказался бы всего в нескольких дюймах от ее рта.
Ее дыхание участилось, и по всему ее телу от головы и до ног разлилось тепло.
– Энджи?
– Да? – облизнув губы, хрипло ответила она.
– Если я сейчас не лягу, то упаду.
Его руки оторвались от ее талии, упали, и он оперся всей тяжестью о раковину.
– Надеюсь, что этот сукин сын избит не меньше меня и ему так же больно.
«Ну что я за идиотка! – подумала Энджи, прежде чем обернулась. – Он избит, весь в ушибах и синяках. Он качается от усталости. Поцелуи – это последнее, о чем он может сейчас думать. Да и обо мне тоже», – торопливо заверила она себя.
Она отряхнула пыль с рук и попыталась принять бодрое и энергичное выражение, как личность, которой можно доверить тайну, деньги и детей. Она попыталась выглядеть как женщина, никогда и не помышлявшая о поцелуях.
– Думаю, сегодня тебе надо поспать в доме, в твоей собственной постели. Так ты отдохнешь лучше. – Когда на ней остановился взгляд Сэма, она поспешно добавила: – А я буду спать в постели девочек.
– Конечно.
Покраснев от смущения и ненавидя себя за эту способность краснеть, Энджи подумала: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу».
– Мне не стоило заговаривать об этом, – сказала она, злясь на себя.
– Нет.
– Я имею в виду о том, что я буду спать в кровати девочек.
– Понимаю.
– Не знаю почему, это просто…
Чтобы чем-то занять руки, которые стали ей мешать, без толку болтаясь вдоль тела, она подошла к раковине, отстранила Сэма и принялась яростно стирать окровавленные тряпки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Она подалась вперед, не сводя с него глаз.
– Это может случиться. Ты не должен сдаваться, Сэм. – Он тотчас же открыл глаза.
– Я и не сказал, что сдаюсь. Никогда! Я только говорю, что все будет зависеть от того, найду ли я золото достаточно скоро, чтобы решить свои проблемы. То, что я сейчас зарабатываю, – это единственные деньги, которыми мы можем располагать на операцию Дейзи.
Энджи посмотрела на ряд стеклянных баночек над плитой. Если они будут откладывать деньги с такой же скоростью, то операцию можно будет сделать не раньше чем через год, а возможно, для этого понадобится и больше времени. А к тому времени Люси и Дейзи уже будут жить с Гаунерами.
Она потерла виски, где уже зарождалась головная боль.
– Значит, ты платишь своим людям за сверхурочную работу, чтобы они дежурили на случай, если кому-то вздумается устроить пожар на стройке?
По крайней мере эта тайна была разгадана.
– А что, если поджигатель – один из них? – спросила Энджи, полная подозрений.
– Я работаю с ними два года. Я им доверяю.
– Мы не можем скопить деньги из-за того, что ты платишь людям за сверхурочную работу, но, если ты не будешь им платить, может возникнуть следующий пожар и тогда никто не станет тебя нанимать. Сэм, можем мы что-нибудь сделать?
– Это подводит нас к тому, что произошло сегодня вечером, – сказал Сэм, осторожно дотрагиваясь до носа и болезненно морщась.
Энджи выслушала его рассказ о драке между ним и Гербом Гаунером, и с каждым его словом разгоралась все большим гневом.
– Должен же быть какой-нибудь способ остановить его, – проговорила она, когда Сэм замолчал.
– Гаунер прав. Доказательств его причастности к пожарам нет.
Не в силах усидеть на месте, Энджи встала и принялась нервно расхаживать по кухНе.
– Эти люди нечто невероятное! Какие еще бабушки с дедушками пошли бы на такие меры, чтобы отобрать детей у отца? – Она развела руками. – Им следовало бы думать о том, при каких условиях их внучки будут счастливее. Кстати, Винни Гаунер была здесь, когда я вернулась со стройки.
Сэм пожал плечами и мрачно усмехнулся:
– И как прошла встреча?
– Можно сказать, что мы оба сегодня оказались побитыми Гаунерами.
– Так плохо? – горько рассмеялся Сэм.
– Ты безнравственный отец, а я совсем не подхожу для того, чтобы воспитывать детей.
Мгновенно выражение его лица изменилось, он посерьезнел.
– Нет, это не так. Ты не по своей вине оказалась в ситуации, на которую не напрашивалась и которой не хотела. Я знаю, что это нелегко стать женой бедного человека, будучи дочерью богатого. Но ты не стала жаловаться. Ты делаешь то, что должна делать. И, Энджи, ты прекрасно управляешься с девочками.
Эти неожиданные похвалы выбили почву у нее из-под ног. Несмотря ни на что, он оценил некоторые ее качества и поступки, и у него хватило великодушия сказать ей об этом.
– Я сожгла бобы, – сообщила она виновато, глядя на него во все глаза.
– Черт возьми! Я люблю подгорелые бобы! – ответил Сэм с улыбкой.
– Ты еще об этом не знаешь, но кое-что из твоего нижнего белья теперь розоватого цвета. Красный пояс Дейзи упал в корыто, где я полоскала выстиранное белье.
Она изо всех сил оттирала его белье, чтобы из ярко-розового сделать его чуть розоватым. Потом надолго оставила его в растворе синьки, пока не стала опасаться, что крепкий раствор съест ткань.
– Я не стану утверждать, что мне нравится розовое нижнее белье, – сказал Сэм, запрокидывая голову, – но, думаю, случаются и худшие ошибки.
– И Люси ненавидит меня.
Он чуть опустил голову и теперь пристально смотрел на нее.
– Люси была хозяйкой в доме до твоего приезда. Эта девчушка семи лет играла роль взрослой женщины. Дай ей время осознать, что она снова может стать ребенком.
Она это так и поняла. Она стала соперницей Люси, отстранила ее от власти в доме. Энджи промолчала. Люси и Сэм были взрослыми. По крайней мере Люси так казалось. Теперь взрослыми в доме были Сэм и Энджи. Прежде Люси отвечала за порядок в доме. Теперь же эта обязанность перешла к Энджи. Люси пыталась стать матерью для Дейзи. Теперь это место заняла Энджи. Сэм безраздельно принадлежал девочкам. Теперь его приходилось делить с Энджи.
– Иногда я чувствую себя такой беспомощной. – Энджи закрыла глаза и покачала головой.
Руки Сэма обвились вокруг нее, и она испугалась, потому что не слышала, как он встал с места и подошел.
– Я тоже, – ответил Сэм устало, зарывшись лицом в ее волосы.
Отклонившись назад, Энджи все-таки оставалась прижатой к его груди, стараясь не причинить боли его пострадавшим ребрам. Она прикрыла ладонями его руки, лежавшие на ее талии.
В окне над раковиной отразилось нечто такое, что Энджи не ожидала увидеть. Она и Сэм прижимались друг к другу. Теперь они зависели друг от друга и черпали утешение в этом соприкосновении. Минуту назад у нее было такое чувство, будто мир смыкается вокруг нее, будто перед ними выросла целая гора неразрешимых проблем. Но когда руки Сэма обвились вокруг нее, она почувствовала себя защищенной и у нее возникла надежда, что вместе они смогут пробиться сквозь эту гору.
Все, что ей надо было сделать, это повернуться в его объятиях, и его рот оказался бы всего в нескольких дюймах от ее рта.
Ее дыхание участилось, и по всему ее телу от головы и до ног разлилось тепло.
– Энджи?
– Да? – облизнув губы, хрипло ответила она.
– Если я сейчас не лягу, то упаду.
Его руки оторвались от ее талии, упали, и он оперся всей тяжестью о раковину.
– Надеюсь, что этот сукин сын избит не меньше меня и ему так же больно.
«Ну что я за идиотка! – подумала Энджи, прежде чем обернулась. – Он избит, весь в ушибах и синяках. Он качается от усталости. Поцелуи – это последнее, о чем он может сейчас думать. Да и обо мне тоже», – торопливо заверила она себя.
Она отряхнула пыль с рук и попыталась принять бодрое и энергичное выражение, как личность, которой можно доверить тайну, деньги и детей. Она попыталась выглядеть как женщина, никогда и не помышлявшая о поцелуях.
– Думаю, сегодня тебе надо поспать в доме, в твоей собственной постели. Так ты отдохнешь лучше. – Когда на ней остановился взгляд Сэма, она поспешно добавила: – А я буду спать в постели девочек.
– Конечно.
Покраснев от смущения и ненавидя себя за эту способность краснеть, Энджи подумала: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу».
– Мне не стоило заговаривать об этом, – сказала она, злясь на себя.
– Нет.
– Я имею в виду о том, что я буду спать в кровати девочек.
– Понимаю.
– Не знаю почему, это просто…
Чтобы чем-то занять руки, которые стали ей мешать, без толку болтаясь вдоль тела, она подошла к раковине, отстранила Сэма и принялась яростно стирать окровавленные тряпки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87